Нежеланная - Кендрик Шэрон - Страница 8

• Предыдущая
• 8/24
• Следующая

Немой вопрос возник в его глазах, и она кивнула головой. И как она могла поступить иначе? Да, говорили ее глаза, это твой сын.

– Сколько лет твоему малышу? – спросил он, стараясь сохранять невозмутимость.

И хотя глубоко в душе Джованни уже знал ответ, он хотел потянуть время, чтобы все обдумать.

– Паоло четыре года и три месяца, – сказала Алекса.

Может быть, он не поверил ей – почему бы и нет, ведь его ревнивая фантазия приписывала ей целую кучу любовников? Но прошло пять лет, и он изменился, подумала Алекса. Может быть, преодолел свои предубеждения и не станет отрицать того, что видит своими глазами, – ведь она поняла, что в первую же секунду он признал Паоло своим.

Но короткое мгновение торжества быстро сменилось мрачным чувством, когда Джованни взглянул на нее.

Она слегка отшатнулась, увидев его резкий саркастический взгляд.

– Ты ему скажешь? – спросил он тихо. – Или я?

– О чем вы мне скажете? – требовательно спросил Паоло.

Закусив губу, Алекса взглянула на смуглое, красивое, невинное лицо сына, понимая, что мир его может измениться в одно мгновение и никогда уже не стать прежним. И можно ли поступить так непредусмотрительно?

Она взглянула на Джованни, в его ледяные черные глаза, и обвинения, которые он ей предъявлял, показались ей сейчас такими незначительными.

Пожалуйста, не причиняй ему боли, молчаливо молила она. Пожалуйста, не делай этого. Ведь наш неудавшийся брак – совсем не его вина.

Едва заметно Джованни прищурил в ответ глаза и слегка кивнул своей темной головой – или Алексе это показалось?

– Я друг твоей матери, – мягко произнес он.

– Я не знаю вас, – упрямо произнес Паоло, и Алекса поняла, что этот незнакомый мужчина нарушил границы, вступив на территорию малыша, – по крайней мере Паоло это так расценил. – Я никогда не видел вас прежде. Вы – мамин бойфренд? – спросил он, насупившись.

– А разве у мамы много бойфрендов? – спросил Джованни и бросил на Алексу злобный взгляд, от которого по телу ее пробежала дрожь.

Как же ей прекратить этот разговор? Он ни за что не поверит ей, если она станет объяснять, что у нее никогда не было никакого бойфренда, – Джованни получал удовольствие, воображая ее порочной женщиной.

– Я давно знаю Джованни, – сказала Алекса ясным и чистым голосом.

Черные глаза блеснули, будто говорили, что разговор их еще впереди.

Паоло энергично тряхнул черными кудрями и взглянул на высокого итальянца огромными черными глазами.

– Вы останетесь у нас?

Возникло напряженное молчание, пока Джованни не рассмеялся.

– Спроси об этом свою мать, – сказал он приглушенным тоном, который звучал как угроза.

– Ой, надо закрыть дверь, а то мы выпустим все тепло, – отчаянно произнесла Алекса, стараясь держать себя в руках. Она не могла дать волю своим чувствам на глазах у сына. – Джованни, – сказала она, и в голосе ее слышалась мольба, – почему бы тебе не вернуться к себе, а потом прийти к нам на какао?

– Я никуда не пойду, – мягко произнес он. – Если Паоло не возражает…

Довольный тем, что взрослый человек интересуется его мнением, Паоло покачал головой.

– Ты умеешь играть? – спросил он, потянув за край кашемирового пальто Джованни.

– Давай попробуем, – пробормотал тот.

Алекса смотрела, как он последовал за Паоло в гостиную, и ей хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. Могла ли она представить себе такое?

Но ей нельзя быть приветливой с ним – это ее единственная защита, единственный способ защитить Паоло.

Стараясь не встречаться с его враждебными взглядами, которые он время от времени бросал на нее, играя в кубики с Паоло, она включила свет и стала разжигать камин. А когда ярко и весело заиграли языки пламени, отправилась в кухню приготовить обещанное какао.

Она не могла представить себе, как искушенный и изысканный Джованни будет пить молочно-шоколадный напиток; но поставила третью чашку и выложила печенье, которое испекла вместе с сыном и которое изрядно зачерствело. Паоло так гордился делом своих рук, подумала Алекса, кладя печенье на тарелку. И вдруг задрожала и в панике прислонилась к стене.

О чем она думает?

Она вообще не думает ни о чем – вот что ужасно. Она ведет себя как обычная мать, накрывающая стол для гостей. Но такого не должно быть. Такое бывает только в Счастливых Семьях, и демонстрировать успехи Паоло в кулинарии в такой ситуации совсем неуместно.

А что будет дальше? Алекса была не глупа и понимала, что Джованни да Верраззаво совсем не собирается сесть на самолет и исчезнуть из их жизни навсегда.

И что тогда?

Взяв поднос, она вошла в гостиную. Огонь, пылающий в камине, наполнял комнату живым потрескивающим теплом. И от этого, возможно, была не так заметна убогая обстановка, дешевая мебель, потертый ковер.

– Вот и я! – сказала Алекса с натянутой улыбкой, ощущая, что разыгрывает какой-то жуткий фарс.

Два лица, так разительно похожие, повернулись к ней, но глаза Джованни сверкали неприкрытой враждебностью, а в глазах Паоло сквозили любовь и доверие. Доверие.

Будет ли он по-прежнему доверять ей, если узнает, что этот мужчина – его отец? Почему она не подумала об этом раньше?

Подавая напитки, которые никто в действительности не хотел, Алекса заметила, что Паоло неудержимо зевает. И хотя она со страхом ожидала момента, когда они с Джованни останутся одни, она обняла сына и сказала:

– Пойдем, солнышко, пора спать!

Но Паоло не прижался к ней, как обычно, а взял ее за руку, как взрослый, отчего сердце ее защемило, и повернулся к Джованни.

– Ты придешь к нам снова? – спросил он.

Джованни кивнул своей темной головой.

– О, да. Конечно. – А затем, придав своему тону сознательную твердость, одарил сына широкой улыбкой, которая редко появлялась на его лице. – Ты не против, если я поучу тебя итальянскому языку в следующий раз?

Паоло кивнул.

– Ты… итальянец?

Возникла напряженная пауза, и Алекса отвела глаза, увидев горечь на лице Джованни.

– Si. – Сейчас не время объяснять, что в жилах у него течет карастанская кровь, и у Паоло тоже. – Я итальянец. Разве мать не учила тебя итальянскому языку? Это самый прекрасный язык на земле.

– Мама не говорит по-итальянски.

– О, я думаю, ты скоро обнаружишь, что она говорит. Не так ли, Лекс?

Глаза Алексы обратились к нему – их будто притягивало магнитом. Она сглотнула.

– Больше не говорю – я его подзабыла.

– Какая жалость, – пробормотал Джованни, но учтивая фраза прозвучала холодно. – Каждый ребенок должен говорить на нескольких языках.

Алекса проигнорировала скрытую угрозу, прозвучавшую в его словах. Ей надо было уложить ребенка в постель, пока не разыгралась ужасная сцена.

– П-пойдем, мой дорогой, – прошептала она прерывистым голосом.

Укладывая Паоло спать, она действовала словно на автопилоте. Для ванны не оставалось времени. Сыну надо было почистить зубы, умыть лицо, потом вечерняя сказка – и этот обычный ритм подействовал на нее успокаивающе. Ведь не его вина, что взрослые устроили такую неразбериху в личной жизни, думала она, укрывая ребенка одеялом. Она посмотрела на его лицо, такое открытое и невинное. Смотрел ли так Джованни на свою мать – так, будто она может ответить на все его вопросы, решить все его проблемы?

– Мне нравится этот дядя, – признался Паоло, почти засыпая, и сладко зевнул.

– Спи, спи, дорогой, – уклончиво ответила Алекса и удивилась, почему ее так мучает чувство вины – будто кто-то повесил на нее тяжелый груз.

Я сделала это ради тебя, Паоло, сказала она про себя, глядя на его пушистые черные ресницы и гладкую, бледно-оливковую кожу. Только ради тебя.

Надеялась ли она, что Джованни в это время уйдет? Исчезнет в ночи, будто плохой сон?

Но он никуда не ушел. Его силуэт темнел на фоне горящего пламени. Она не видела выражения его лица, да ей и не надо было видеть его, потому что гнев исходил от всей его фигуры.

• Предыдущая
• 8/24
• Следующая