Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде) - Сэвидж Барбара - Страница 37

• Предыдущая
• 37/102
• Следующая

Вдобавок ко всему нам с Кристин бесконечно досаждали южные мужики — они не давали прохода ни вместе, ни поодиночке, без того, чтобы не заграбастать нас в свои вечно распахнутые объятья. Если я отправлялась на рынок одна, они всю дорогу тащились за мной по пятам. Даже когда меня сопровождал Ларри, они всё равно вожделенно пялились и свистели.

Люди были не единственной «проблемой», с которой мы столкнулись на юге. От Валенсии до Гранады нас с Ларри ждала полоса неудач, ударивших по нашему снаряжению: полетел задний алюминиевый багажник, затем отдала концы «молния» полога палатки, мои единственные кроссовки развалились по швам, а дождевик начал пропускать воду.

Сперва — где-то между Аликанте и Альмерия — вышел из строя багажник. В Альмерия мы потащили их к сварщику — лучшему во всей Испании, настоящему виртуозу электродуговой сварки, как уверяли нас все,— для которого сварить багажник — пятиминутное дело. Сначала он взялся чинить мой багажник. Минут за пятнадцать он кое-как заварил разрыв, однако в нашем положении вряд ли имело смысл жаловаться: ведь «мастер» был не только лучшим, но и, как он сам нам сказал, единственным в округе. Затем он, прихватив багажник Ларри, опять исчез в своей мастерской. Прошло полчаса, а он всё сваривал. Ларри нервно вышагивал по комнате, отведённой для приёма заказчиков. После того как минуло ещё полчаса, он решительно двинулся в мастерскую.

— Я не могу больше ждать,— решительно заявил он.— Пойдём туда и выясним, что случилось.

В закутке мастерской мы обнаружили сварщика, взиравшего на багажник Ларри с недоуменно-растерянной миной. Оказалось, он случайно выварил целый кусок алюминия. Глазея в зияющую пустоту, мы оба думали об одном и том же: испанцы увлекаются велогонками, но они не путешествуют, из чего следовало, что в Испании нам не видать нового багажника. Оставалось во что бы то ни стало спасти старый.

Провозившись ещё час, Ларри со сварщиком удалось восстановить опору, вставив кусок стального прута на место утраченного алюминиевого звена, закрепив его для надёжности в нескольких местах медной проволокой. На опору было больно смотреть, и Ларри заключил, что ей не протянуть и двух дней, однако ничего лучше придумать он не мог. Как оказалось, багажник продержался до Англии, где мы его заменили.

В тот вечер, когда мы расположились на ночёвку рядом с Кристиной и Грегом на окраине Альмерия, неожиданно разъехалась «молния» полога, моментально запустив внутрь целое полчище комаров на вечернее пиршество, разумеется, без нашего на то приглашения. После того как мы обнаружили, что один из замков на сумках подходит к поломанной «молнии», нам удалось её соединить.

На следующее утро мы вчетвером выехали на главное прибрежное шоссе, по которому проследовали на запад по долине до самого Мотрила, въехав прямиком в полосу сущего кошмара: непредсказуемый встречный ветер, незаасфальтированный участок дороги, мощные грузовики, покряхтывающие под тяжестью гравия. На шоссе меняли асфальт. Пока встречный ветер швырял нас в грязь, между камнями и рытвинами, тридцатитонные грузовики обдавали нас волнами пыли и гравия. В течение дня ветер всё больше свирепел, и ближе к вечеру нам потребовалось мобилизовать всё своё умение, силы и внимание, чтобы сохранять вертикальное положение и продвигаться вперёд по рыхлому, неровному грунту. В конце дня дорога неожиданно повернула под углом к ветру, теперь порывы обрушивались на нас сбоку. Меня, самую лёгкую из нас, ветер смёл к краю дороги. Я приземлилась на кучу гравия, а велосипед всей своей семидесятифунтовой тяжестью сверху обрушился на меня. Одной ногой я застряла в стремени, другой врезалась в камень — от правой кроссовки отлетела подошва, левая превратилась в сущую развалину из расползшейся по швам кожи. К сожалению, в Испании трудно было найти подходящую обувь, вот почему все последующие три месяца, пока я не купила кроссовки в Англии, я всякий раз чертыхалась, вдевая в стремена свои покалеченные кроссовки.

К утру ветер совсем стих, и мы повернули на север, чтобы начать сорокамильный подъём до Гранады. Через час температура резко упала, зарядил дождь, и я обнаружила, что мой дождевик больше не отталкивает воду. Не то чтобы расползлись двойные швы, с ними-то как раз всё было в порядке, но сама ткань вдруг всей своей поверхностью начала, как губка, вбирать воду. К тому времени, когда мы сделали остановку в пути, чтобы съесть ленч в крохотной деревушке Безнар, я успела изрядно промокнуть.

Большая часть домов и лавочек Безнара выстроилась по обеим сторонам трассы. Двери домов выходили прямо на улицу, лишь узкая полоска тротуара перед фасадом домов отделяла шоссе от жилых комнат. Точно так же, как во многих селениях в Южной Испании, здесь не было ни единого знака, указывающего путешественникам дорогу в бакалейную лавку, или пекарню, или, на худой конец, в бар. Местные и так знали, где и что, туристы вряд ли заглядывали в такую глухомань, как Безнар.

Когда мы въехали в городок, женщина, одетая в традиционный чёрный свитер, блузу и юбку, появилась на пороге одного из домов с пластиковой хозяйственной корзиной на колёсиках. К нашему удивлению, она подарила нам улыбку. А когда мы спросили у неё, как проехать в бакалейную лавку, она провела нас туда, всю дорогу засыпая вопросами. Её дружелюбие позволяло надеяться на окончание власти равнодушных мин и подозрительных взглядов, к которым мы притерпелись на юге.

Главный местный универмаг, сорок футов на двадцать, где продавали продукты, одежду и кухонную утварь, был буквально запружен женщинами, такими же дружелюбными, как и наша провожатая. Нам с Ларри показалось, будто мы снова очутились в Каталонии.

— Вы — американцы? — спросила нас девочка-подросток.— А где вы живёте в Америке?

— В Калифорнии.

— В Калифорнии! Вот это да! Сан-Франциско, Голливуд, солнце и пляжи! Когда-нибудь я обязательно туда поеду.

Старшие дружно рассмеялись.

— Ну и фантазёрка же ты, Линда,— забормотала какая-то брюзга.— Безнарским женщинам нечего делать в Калифорнии. Живи, где родилась, нянчи детей, поднимай семью.

После того как наша четвёрка набрала апельсинов, хлеба, сыра и помидоров для ленча, все дружно посоветовали нам вместе с провизией отправиться в бар, расположенный на противоположной стороне улицы.

Роберто, хозяин безнарского кафе-бара, невысокий мужчина средних лет, передвигался по своему заведению чуть прихрамывая. Он был просто счастлив принять нас, несмотря на то что мы заявились со своими продуктами. Он усадил нас за самый большой из пяти столов, плотно притворив входную дверь — по полу больше не дуло,— раздал нам тарелки и, побаловав столовым серебром, велел чувствовать себя как дома.

Полутёмный зал с холодным, вымощенным плитами полом и голыми каменными стенами, не знавшими ни штукатурки, ни краски, напоминал пещеру. Он дышал ледяным холодом и сыростью, одинокая лампочка, свисавшая с потолка за стойкой бара, служила единственным источником света. В кафе было тихо — ни телевизора, ни радио, привычно включённых на всю катушку. Трое мужчин средних лет, сидящих за стойкой, приветливо закивали при нашем появлении, а затем вновь вернулись к негромкому спору о политике.

Теперь, когда нам больше не нужно было жать на педали, карабкаясь в гору, да и вообще шевелиться, наши разгорячённые тела начали остывать. Даже бренди, который мы заказали, чтобы впрыснуть внутрь немного тепла, не спасал от озноба. Моя одежда вымокла насквозь и казалась ледяным панцирем, облегавшим кожу. В перерывах между глотками бренди я дышала в ладони, пытаясь хоть как-то их отогреть, чтобы пальцы могли орудовать ножом и ложкой.

Пока мы, поклёвывая еду, боролись с дрожью, Роберто обсуждал с земляками предстоящие выборы. Не прошло и получаса, как он поинтересовался, как наши дела.

— Dios mio![*] — прокричал он через зал.— Почему вы не сказали мне, что до костей промёрзли? В чём дело? Вы что, говорить разучились?

• Предыдущая
• 37/102
• Следующая