Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде) - Сэвидж Барбара - Страница 33
- Предыдущая
- 33/102
- Следующая
Сеньора Надаль указала на портрет пожилой дамы, висевший на стене возле камина.
— Моя мать родилась здесь, в Кадагесе, и ни разу за всю свою жизнь не выезжала из города. Отец плавал на торговых судах из Испании в Италию. Все эти чудесные, вручную расписанные керамические безделушки, что вы видите вокруг, привезены из Италии. Когда отец плавал, я была ещё совсем девчонкой, а Кадагес был совсем другим. В городке не знали ни электричества, ни парового отопления, ни водопровода. Да и канализация появилась сравнительно недавно.
— Помните, вы обратили внимание на большой глиняный кувшин, за передней дверью? Тот, со слегка отбитым верхом, с ручкой и носиком? Так вот, когда я была маленькой, все наши девочки обычно набирали воду в такие кувшины из фонтана над источником, почти в самом центре города. Мы наполняли кувшин и, положив себе на макушку свёрнутый в кольцо жгут из одежды и водрузив на него один кувшин, а пару других неся в руках, брели назад домой. Эта вода уходила на готовку, стирку и мытьё посуды. Тогда мы не часто баловали себя ванной. Летом, с наступлением тепла, в жару, мы смывали с себя грязь, купаясь в море. Много лет прошло, но я помню всё, будто это было вчера. А ещё помню гражданскую войну. Да, мы бедствовали в войну здесь, в Кадагесе. Тогда у нас ещё были наши оливы, а значит, было и оливковое масло.
Все жители Кадагеса, как и большинство каталонцев, за исключением разве что полицаев, ненавидели Франко. Франко пытался уморить нас, каталонцев, голодом; но здесь, в Кадагесе, у нас было оливковое масло, оно-то и спасало. Оно ценилось на вес золота. Когда Франко отсёк Каталонию от остальной части Испании, каталонцы лишились источника масла на юге. А вам известно, как любим мы, испанцы, оливковое масло. Мы не можем без него. Вот почему все надеялись только на Кадагес. Мы вывозили масло тайно, спрятав в повозках под сеном, и выменивали на него в Льянсе помидоры, лук, рис, вино — да почти всё что угодно. И ещё, разумеется, нас поддерживала рыба. Благодарение Богу, Франко ни разу не бомбил наши лодки. Мы-то боялись, что он не упустит случая. От бомб досталось другим городкам, нас миновало. Но несмотря на масло и рыбу, к концу войны стало совсем плохо, в конце концов у многих горожан иссякли деньги, а в домах не осталось ни крошки.
В то время вон в том большом, заброшенном доме, через патио, жило очень богатое и влиятельное каталонское семейство. Изнутри и снаружи это был настоящий дворец. Что ж, теперь, как видите, он заколочен и всеми покинут. Вам, должно быть, небезынтересно узнать, почему такой дом оставлен гнить и разрушаться. Так вот, богач, что жил в нём вместе с семьёй и слугами, начал поддерживать деньгами и едой городскую бедноту. Как будто и в самом деле войне конец. С одной стороны, Франко старался извести нас под корень, с другой — местный богатей из богатеев пытался нас спасти. А потом однажды кто-то донёс о происходящем в полицию. Никто не знает имя предателя, но, ясное дело, все грешили на слуг сеньора. Кто же ещё мог сообщить? Как бы то ни было, как только солдаты пронюхали о продуктах и деньгах, они расстреляли сеньора. Он принял смерть здесь, в стенах своего дома, а его семье удалось бежать в Барселону. Говорят, тело сеньора так и осталось в доме. В конце концов приехали его дети, вывезли всю обстановку, а потом опечатали и заколотили дом, ставший отцовским склепом.
В день отъезда Тома из Кадагеса и открытия выставки Фила в галерее иностранцы закатили двенадцатичасовую вечеринку. Люди, пиво, вино, бренди и всякая снедь начали стекаться в галерею уже около полудня. Фил суетился, развешивая по стенам свои полотна, в то время как Том пытался впихнуть всё, что скопилось у него в «берлоге» за последние четыре месяца, в свой единственный рюкзак. То, что не годилось, он выбрасывал. Колетт продавала пирожные, Карлос танцевал, а югослав вовсю шпарил на гитаре вариации на тему «Бонни и Клайда», мешая «Когда святые маршируют» и «Если бы у меня был молот» с ямайскими калипсо, приправляя весь этот винегрет самой малостью гитарной классики.
Под вечер Тому пришло в голову, что для прощального обеда не хватает гамбургеров. Вся компания гуськом потрусила вниз по вымощенным булыжником узеньким переулочкам к «Маритимо», там кто-то попросил хозяина разогреть мясные пирожки, купленные нами по пути в мясной лавке. Мария-Хосе прикупила в пекарне дюжину небольших батонов, салат-латук и лук у зеленщика, и все мы расселись на пляже и принялись за гамбургеры, которые обильно вспрыскивали пивом, вином и бренди. Пляж был безлюден, если не считать горстки рыбаков, готовящих свои лодки для вечернего лова. Остальные рыбаки отдыхали в «Маритимо», сгрудившись перед телевизором и вперившись взглядом в экран, заворожённые специальным выпуском новостей американского телевидения. После гамбургеров вся стайка иностранцев, кроме нас (у которых не было с собой изысканных туалетов), разлетелась по домам, принарядиться в «последний писк».
В восемь часов галерея вновь распахнула двери, выставив на всеобщее обозрение картины, художников-иностранцев, музыкантов и прочий чудной люд. Столы ломились от чаш с пуншем, сыров и крекеров, овощей и зелени, всевозможных напитков и, разумеется, кулинарных творений Колетт. Фил стоял в дверях, лично приветствуя гостей обоего пола. «Английские близнецы» явились, как всегда, с ног до головы в чёрном. Две живописно размалёванные валенсийки, обитавшие в крохотном домике на окраине городка, проскользили внутрь в длинных, волнообразно колышущихся юбках и плотно облегающих тело шёлковых блузках с умопомрачительными декольте. Единственный преуспевающий художник, американец, писавший исключительно линейные композиции, важно вышагивал, волоча по полу угольно-чёрную мантию, удивительно сочетавшуюся с рассыпавшимися по ней длинными чёрными сальными космами. Карлос, в прозрачной белой блузе и чёрных газовых шароварах, собранных на лодыжках, появился рука об руку с танцовщиком-австралийцем в пурпурно-красном трико. После того как иностранцы запрудили галерею, несколько смелых, опрятно и консервативно одетых испанских семейств отважились заглянуть внутрь посмотреть на полотна и, возможно, приобрести парочку.
Кутёж затих только после полуночи. Фил и хозяева галереи подсчитали барыши, провозгласив открытие грандиозным коммерческим успехом, что стало благой вестью для Кадагеса, поскольку означало: теперь Том сумеет раздать долги ещё до отъезда. Как бы то ни было, никто не мог припомнить более удачного открытия.
После отъезда Тома из Кадагеса мы с Ларри перестали наведываться на послеобеденные посиделки в галерею. Вместо этого мы больше времени уделяли знакомству с местными. Испанцы легко раскрывались перед нами. Им было приятно, что мы бегло говорим по-испански, немного разбираемся в испанской политике, истории и литературе, к тому же стремимся узнать больше. Наши утренние пробежки ради поддержания спортивной формы вызывали у них уважение, хотя они и считали чистым безумием нашу затею с кругосветным путешествием.
— С чего это вдруг вам, американцам, вздумалось уезжать из Америки? — спрашивали они.— Там, должно быть, своих чудес хватает. Знаем. Сами не раз видели в кино и по телевизору.
Отношение к нам резко изменилось к лучшему, когда испанское общество признало: с головой у нас всё в порядке. Теперь местные гораздо чаще останавливались поболтать с нами, а хозяева лавочек и магазинчиков стали отпускать нам более дешёвые марки продуктов, из тех, что они держали в подсобках и продавали исключительно своим: более дорогие сорта выставлялись в витринах для иностранцев и туристов. Средних лет испанка и её престарелая мать, что владели малюсенькой лавкой, футов десять на пятнадцать, где мы брали яйца, сыр, йогурт, изюм, орехи и макароны, делились с нами любимыми кулинарными рецептами и снабжали специями. Ещё у нас завязалась дружба с Эндрю, владельцем одной из двух винных лавок, славившихся разнообразием ликёров. Эндрю любил поговорить. Однажды утром, после того как мы недели три через день заглядывали в лавочку залить пластиковые литровые фляги полюбившимся сорокадвухцентовым напитком, его прорвало. Он был озабочен сообщениями о надвигающемся шторме.
- Предыдущая
- 33/102
- Следующая
