Атака седьмого авианосца - Альбано Питер - Страница 9
- Предыдущая
- 9/76
- Следующая
В ушах продолжали греметь разрывы, слышался свист осколков, и Брент взмолился:
— Такии-сан, отверни немного! Чуть-чуть левей! Открой мне его!
Ответа опять не последовало. Оцепенел ли командир от смертного ужаса? Был ли он тоже ранен? Me-109 придвинулся еще ближе, и смерть заморгала красным глазом пулеметных очередей.
Приказ идти на выручку «Тигра II» застал Йоси Мацухару в пятидесяти километрах к северо-востоку от Сайпана на высоте четырех тысяч метров. Оттуда он ясно видел и бугристый ландшафт Сайпана, и ровную, как стол, поверхность Тиниана, и огромную черную тучу, ползущую к югу и уже затянувшую южную оконечность Агвиджана. Брент в беде! Мацухара включил форсаж и ринулся курсом два-три-ноль в сторону Марианских островов. Его ведомые изо всех сил старались не отставать. Далеко внизу на западе он увидел яркое оранжевое пламя и застонал от боли и ужаса. Неужели он опоздал? Неужели в этом объятом огнем самолете, низвергавшемся с небес, нашли свою смерть Брент, Такии, юный Хаюса?! Но, вглядевшись, он вздохнул с облегчением — нет, это черный Me-109. Падает на Тиниан. Как видно, Брент подтвердил свою репутацию снайпера.
В эту минуту зоркие натренированные глаза Мацухары заметили идущий курсом на Агвиджан «Накадзиму» и преследующий его «Мессершмитт». Потом сверху вынырнул ярко-красный истребитель Розенкранца, и одновременно боковым зрением Мацухара заметил на юге два крошечных черных крестика — еще два «Мессершмитта». Мысль Мацухары с быстротой компьютера принялась оценивать ситуацию и перебирать варианты, ища наилучшее решение. В долю секунды он выбрал его, покачиванием крыльев и жестами объяснил ведомым их задачу. Мацумара и Кизамацу разошлись и рванулись в пике навстречу двойке «Мессершмиттов»: те приближались с юга и были метров на четыреста ниже.
Мацухара перевернулся через крыло — сделал половинную бочку — и кинулся на ливийца, гнавшегося за B5N, который шел так низко над побережьем, что, казалось, вот-вот врежется в высокую буровую вышку — деррик, стоявший на якоре у южного побережья острова и соединенный с башней на вершине прибрежного утеса длинным стальным тросом. Однако Розенкранц уже подоспел на перехват и отвлек Мацухару на себя. С каждой секундой в прицеле подполковника кроваво-красный истребитель становился все больше.
Преимущество было на стороне японского летчика: Розенкранц должен был набирать высоту. Йоси подался вперед, хищно сощурясь и сцепив челюсти. Левой рукой он дотронулся сначала до повязки с иероглифами — хатимаки — на голове, а потом ощупал пояс с реликвиями-талисманами. Он негромко воззвал к Будде.
Потом выругался. Розенкранц, конечно, был бесстрашным человеком и настоящим асом: он шел на него в лобовую атаку. Нечего было и думать о том, чтобы прийти на помощь Такии… Сначала придется схватиться с Розенкранцем, а боеприпасы на исходе: он восемь секунд расстреливал «Локхид» и патронов теперь оставалось еще на девять. Каждый был на счету.
Дав полный газ, Йоси перевел машину в пологое пике. Белая стрелка указателя воздушной скорости подобралась к отметке 400 и запрыгала у красного сектора, сообщая об опасности. Ручка трепетала в его ладонях, как живое существо, и всей силы его могучих мышц не хватало, чтобы удержать ее. От перегрузки корпус «Зеро» дрожал и сотрясался — слишком велико было давление на плоскости крыльев и хвоста. Он знал, что лонжероны и нервюры были при последнем издыхании, еще когда он атаковал «Констеллейшн». Риск был велик, но ничего другого ему не оставалось.
На общей скорости в тысячу узлов оба истребителя сблизились на дистанцию открытия огня. Йоси, воюя со ставшими непослушными рычагами, совместил светящееся пятнышко прицела с мотором ненавистной машины. Розенкранц открыл огонь, но Йоси не нажимал красную гашетку до тех пор, пока до противника не осталось всего сто пятьдесят метров и у самого фонаря не пронеслись трассеры. Он дал двухсекундную очередь. Красный истребитель мелькнул мимо, как вспышка молнии.
Мацухара знал, что последует за этим: Розенкранц сделает бочку и из пике зайдет ему в хвост, откуда так удобно нанести разящий удар. Глухо простонав, он глянул вниз, туда, где «Накадзима» шел прямо на деррик и стальной трос. Если они уйдут от «Мессершмитта», их доконает трос. Он перевел взгляд наверх: на севере горел «Зеро» Мацумары. Ме-109 тоже был подбит и, оставляя за собой дымный след, по широкой дуге отворачивал вверх и в сторону. Под ним распустился белый купол парашюта. Йоси должен был выручать Кизамацу. Он должен был спасти старика Такии и Брента. Но условия игры диктовал в этом бою Кеннет Розенкранц, и, прокляв все на свете, подполковник взял ручку на себя.
Черный истребитель неотступно, как привязанный, следовал за бомбардировщиком. Такии вел свою машину прямо на деррик и тонкий стальной трос, почти незаметный на затянутом грозовыми тучами небе, с которого уже упали первые капли дождя. «Мессершмитт» летел в хвосте бомбардировщика, мотающегося под порывами ураганного ветра вверх-вниз и из стороны в сторону, и время от времени бил по нему короткими очередями. Брент, ослепленный дождем, надвинул очки, выругавшись от боли. Кровь продолжала течь по бедру. Он выпустил десяток патронов, но теперь вынужден был, оберегая хвостовой стабилизатор, прекратить огонь.
Внезапно «Накадзима» вздрогнул всем корпусом: 20-мм снаряд, точно паровой молот, обрушился на его правое крыло, вырвав огромный кусок алюминиевой обшивки, обнажив лонжероны и нервюру. Брент ответил очередью, целясь в обтекатель «Мессершмитта»: пули его повредили козырек фонаря и задели зализ крыла с фюзеляжем. Арабский летчик, боясь врезаться в хвост бомбардировщика, резко взял вверх, а Такии поднырнул под трос. Пилот истребителя так и не увидел его.
Стальная нитка прошла через левое крыло, как раскаленный нож сквозь масло, и наткнувшийся на нее истребитель отшвырнуло и нелепо развернуло вверх. Полуотрезанное крыло вместе с бензобаком бессильно обвисло и заболталось в воздухе вместе с лоскутьями разорванной обшивки.
Брент вскрикнул от радости, позабыв про свои раны и про хлещущие струи дождя. Он поднялся в кабинет во весь рост, с ликованием глядя, как истребитель еще какое-то время лез вверх, содрогаясь всем своим изуродованным корпусом, словно бьющийся в предсмертных судорогах шакал с распоротым брюхом, потом споткнулся, замер на мгновение и круто, пошел вниз, вращаясь по оси своего единственного крыла. Фонарь отъехал в сторону, на борту появилась фигура обезумевшего от страха летчика, но неистовый рывок вошедшей в штопор машины сбросил его вниз. Слишком поздно было прыгать, слишком низко оказался его самолет. Он врезался в прибрежные скалы и рассыпался на куски, а тело летчика, успевшего лишь дернуть за кольцо парашюта, кровавой студенистой массой застыло на отмели у подножия скалы.
Только тогда Брент заметил, как хлещут и жалят жемчужные струи дождя, заливающего кабину и непроницаемой завесой закрывшего стекла его очков. Мир подернулся плотной серой пеленой: он ничего не видел вокруг. Вдруг дали себя знать раны, потеря крови, усталость. Он как-то внезапно ощутил страшную слабость и опустился в кресло. На этот раз смерть прошла мимо.
Йоси, наблюдавший за хитроумным маневром старика Такии и гибелью «Мессершмитта», вскрикнул от радости, вытянул ноги и изо всех сил потянул ручку на себя. B5N нигде не было видно: небеса либо спасли его, спрятав за пеленой туч, либо погубили. Так или иначе, сам он мог теперь заняться Розенкранцем, пока тот сам не занялся им. За полчаса подполковник во второй раз переходил в пике и совсем не был уверен, что изношенный «Зеро» выдержит и не развалится на части. Но делать было нечего. Он знал, что Розенкранц где-то разворачивается сейчас для нового захода. Выбор небогатый: разбиться в рассыпающемся самолете или погибнуть от огня Розенкранца.
Когда «Зеро» стал выныривать из пике, переходя в горизонтальный полет, корпус его затрясся и застонал еще сильней, крылья согнулись от яростных порывов ветра и от нагрузки. Йоси ощутил знакомую тупую боль в животе, кожу на лице туго стянуло, страшная тяжесть вдавила его в кресло, в глазах потемнело. Он замотал головой, разгоняя эту черную пелену. Только стальная самурайская воля помогла овладеть собой и заставить машину слушаться, но крылья продолжали трепетать и вздрагивать, одолевая непосильную инерцию слишком крупного и мощного двигателя.
- Предыдущая
- 9/76
- Следующая
