Серебряная ведьма - Кэррол Сьюзен - Страница 5
- Предыдущая
- 5/85
- Следующая
Счастливо выйдя замуж за капитана Реми, их сестра провела последние зрелые и цветущие годы плодотворно, родив трех дочерей так же легко, как рисовала и ваяла, что было ее особенным даром.
Арианна смирилась со своей бездетностью, утешившись бесконечной любовью мужа Ренара.
Мири постаралась не думать о сестрах. Ее сердце сильно болело за них. Она сама решила вернуться на остров Фэр, но теперь начала понимать, что это была ее самая большая ошибка… после того как она доверилась Симону.
Остров по-прежнему был таким же, каким она его помнила, та же скалистая гавань, где однажды стояла она, с надеждой поджидая возвращения корабля отца, те же дремучие темные леса, где она искала фей. Порт-Корсар был все тем же, с его старой харчевней, рядом бревенчатых магазинов и пыльными улицами, где она робко бродила за своими старшими сестрами.
Оставшиеся женщины жили обособленно, занимаясь только своими семьями и ухаживая за садами и огородами. Мири не знала, что ожидала найти на острове Фэр спустя сколько лет, но, конечно же, не атмосферу страха и недоверия. Словно бы открылась бутылка с темной миазмой, отравившая дух самого острова, на котором жили в основном женщины, жены рыбаков и моряков, почти все время проводивших в море. Но были здесь и вдовы, и девушки, нашедшие убежище на острове – уникальном месте, где они могли спокойно жить, занимаясь ремеслами, запрещенными для женщин в других местах.
Но все же Мири не была настолько наивной, чтобы считать жизнь на острове идиллией. Нет, женщины есть женщины, среди них случалось всякое, но ничего подобного той безобразной сцене, которую Мири наблюдала этим днем. Да еще такая жестокость произошла перед статуей, изображавшей лучшие качества женщины – мудрость, сострадание, целительство.
Мири смотрела на монумент, изображавший хрупкую женщину в свободных одеждах с распростертыми руками. Одна рука была отломана, лицо разбито до неузнаваемости. У Мири сдавило грудь. Она не знала, кто расправился со статуей – охотники на ведьм, королевские солдаты или обиженные горожане. Постамент, прежде украшенный подношениями из цветов, теперь оброс сорняками.
«С этим давно надо было что-то сделать», – виновато подумала Мири. Но она старательно обходила эту площадь, когда вернулась на остров. Смотреть на обезличенную скульптуру было больно. Она опустилась на колени и стала обрывать траву, очищая надпись на постаменте. «Евангелина… наша Хозяйка острова Фэр».
– Мама! – тихо произнесла Мири.
С тяжелым сердцем она провела рукой по истертой надписи. Когда умерла мать, ей было всего одиннадцать лет, и жители острова воздвигли этот памятник Евангелине. Ее знания старинных обычаев и умение составлять лекарства спасли весь остров от чумы. Но эта статуя была посвящена и памяти целых поколений мудрых женщин, ее предшественниц. На острове Фэр всегда была своя хозяйка, правительница, заступница и волшебная целительница. По крайней мере, до тех пор, пока Арианн не была изгнана с острова.
Супруг Арианн, граф де Ренар, однажды сказал: «Существует едва заметная граница между женщиной, провозглашенной святой, или ведьмой». Могущественный муж ее сестры не раз бывал прав. Точно так же, как была права Арианн, предостерегавшая Мири от возвращения на остров Фэр.
– Надо было послушать тебя, сестрица, – произнесла Мири.
Она все еще недоумевала, почему Арианн ничего не сделала, чтобы предотвратить ее возвращение. Арианн всегда славилась тем, что опекала своих младших сестер. Изгнание было тяжело для них всех, но Мири казалось, что она единственная не может смириться с переменами. Мири пыталась скрывать свою печаль, но Арианн обмануть было невозможно. Хозяйка острова Фэр была слишком мудра и превосходно владела древним искусством чтения мыслей по глазам.
Узнав по глазам Мири все ее тайны, она, наконец, согласилась отпустить ее на остров. Помогая девушке сесть в лодку, она попыталась улыбнуться сквозь слезы.
– Бог в помощь, сестренка. Что бы ты ни искала в жизни, надеюсь, ты это найдешь.
– Я ничего не ищу, Арианн, – возмутилась та. – Просто хочу вернуться домой.
Домой… В горле Мири застрял ком. Оборвав последние сорняки с памятника Евангелине, она задумалась, осталось ли на земле такое место после смерти матери и изгнания сестер. Что же касается отца, то все надежды на возвращение Луи Шене были потеряны несколько лет назад, когда до них дошло известие, что его корабль «Евангелина» потерпел крушение у берегов Бразилии во время шторма, унеся в пучину всех, кто был на его порту.
Когда семья ушла с острова, он стал чужим и пустынным для нее. Но если Мири не будет принадлежать острову Фэр, значит, ей нигде нет места. Девушке казалось, что она похожа на призрак, блуждающий в чужом краю. Чувство стало бы невыносимым, если бы не одно утешение – она была не единственным призраком острова Фэр.
Монастырь Святой Анны возвышался над городом. Но колокола, сзывавшие сестер на молитву, давно замолкли, крепкие каменные постройки стояли заброшенные и пустые под низко нависшими тучами. Монастырь закрылся много лет тому назад, тех монахинь, кому повезло не быть обвиненными в ереси и колдовстве, разогнали по другим монастырям.
Единственным признаком жизни была тонкая струйка дыма, поднимавшаяся над домиком смотрителя, приютившимся под стеной монастыря. Здесь обитал еще один призрак острова Фэр: Мари Клэр Абэнжьон, некогда могущественная аббатиса женского монастыря и ближайшая подруга Евангелины Шене.
Домик был слишком скромным жильем для женщины, обладавшей такой властью, являвшейся дочерью могущественной аристократической семьи, привыкшей повелевать жизнью. Но Мари Клэр сумела сделать жилище достойным себя, украсив его грубый каменный пол красочными коврами, расставив книги на полках, более пригодных для крестьянской утвари. В углу комнаты стояла большая клетка с ее любимыми ручными воронами, которые чистили свои перья, иногда каркая.
Уютный камин и подсвечник освещали мрачный день. Хотя в ветхой черепице крыши свистел и гремел ветер, Мири чувствовала себя уютно и спокойно, сидя за маленьким столом Мари Клэр возле камина. Подобно Арианн, аббатиса обладала умиротворяющей энергией, но поначалу Мири пришла в изумление, увидев, что женщина больше не носит свою сутану.
Без привычных летящих одежд и апостольника на голове Мари Клэр казалась меньше ростом и более ранимой. Немалый возраст начал сказываться, мягкие седые волосы поредели, она ссутулилась, но в облике все еще была заметна прежняя воля.
Пока хозяйка доставала из буфета черствый хлеб и сыр, Мири рассказала ей печальную историю, которая случилась в то утро на площади. Мари Клэр слушала серьезно, но странная улыбка заиграла у нее на губах, когда она услышала слова Мири:
– …И эти женщины были такие злые, совершенно потерявшие рассудок, особенно мадам Алан. У меня нет никакого авторитета, как у Арианн. Совершенно не понимаю, как я смогла убедить их успокоиться.
– Неужели? – Мари Клэр посмотрела на нее с восхищением. – Это все твои волшебные глаза, дитя. Они проливают яркий свет в самые темные уголки человеческой души, заставляют устыдиться, будят желание стать лучше.
Мири посчитала это совершенной бессмыслицей и покачала головой.
– Тем не менее, это случилось, и я была рада спасти Кэрол от побоев, – грустно добавила она. – Хотя это все, что я смогла сделать для нее.
– Да, она довольно дерзкое существо, – произнесла аббатиса, накрывая на стол.
Мири смерила взглядом количество хлеба и сыра, которые Мари Клэр положила на тарелку, сомневаясь, что съест хотя бы половину. В последнее время у нее не было аппетита. Но, чтобы не обидеть женщину, она покорно съела кусочек хлеба. Наполнив два оловянных кубка густым красным вином, Мари Клэр заметила:
– Я тоже предупреждала Кэрол много раз. Ей бы лучше сидеть тихо дома и держать свой острый язычок за зубами.
– Разве это то, ради чего Дочери Земли пришли на этот остров? – печально спросила Мири. – Жить тихо, держать язык за зубами, стараться быть невидимкой? Вы удивляете меня, Мари. Сами вы никогда такой не были.
- Предыдущая
- 5/85
- Следующая
