Низвергающий в бездну - Одувалова Анна Сергеевна - Страница 1

• 1/88
• Следующая

Резкие звуки становились все громче, врываясь в сонное сознание Алисы Савельевой; она застонала, пытаясь нащупать под подушкой телефон и, что весьма характерно, его там не обнаружила. Девушка, чертыхаясь, села на кровати и, едва открыв глаза, сморщилась, узрев напротив себя полусонное создание со следами бурно проведенного вечера и вчерашней косметики на лице. — В общем, блондинистая жуть! — Алиса, каждый раз неожиданно просыпаясь утром после веселой гулянки, пугалась своего помятого взлохмаченного отражения и клятвенно обещала себе перевесить зеркало в какое-нибудь другое, более подходящее место, но все руки не доходили. — Сегодня ты висишь здесь последний день! Нечего безнаказанно пугать меня по утрам, — погрозила Алиса зеркалу кулаком и со стоном полезла под кровать — отыскивать противно пищащий мобильник, который вполне мог закатиться туда вчера вечером. — Сегодня обязательно перевешу зеркало и сменю рингтон, — пообещала себе Алиса, нажимая кнопку вызова.

— Привет, Анет (это прозвище неизвестно как приклеилось к Алисе еще в первом классе, и с тех пор никто, даже родители, не называли ее по-иному). Ты идешь сегодня с нами на речку? — жизнерадостно тарахтела в трубку Ольга. Похоже, она давно проснулась и жаждала действия, с пользой проводя летние каникулы. В конце концов, сессия выдалась тяжелой и подруга вполне справедливо считала, что заслужила полноценный отдых. Анет с ней была согласна, но не с утра.

— Олечка, какая речка? — простонала девушка, собирая в одно место все свои мысли, разбежавшиеся за ночь по лабиринтам мозговых извилин. — Ты меня только что из кровати вытащила, я еще толком не проснулась, а ты уже от меня чего-то хочешь. Ты вообще уверена, что нам надо куда-нибудь тащиться в такую рань? Может, ближе к вечеру сходим? Что-то я никак не проснусь.

— Надо, Анет, надо, — не отставала кровожадная и настырная подруга. — Заодно и проснешься. А насчет рани… никогда не думала, что час дня — это все еще раннее утро…

— Я соберусь не раньше чем через два часа, — с тоской в голосе проскулила Анет, не теряя надежду, что, услышав это, Олька отстанет.

— Очень хорошо. Мы ждем тебя на пляже. Пока! — Протараторил неугомонный Лелик в трубку и отключился.

Анет бросила телефон на тумбочку и отправилась на разведку к холодильнику. Родители еще неделю назад уехали отдыхать куда-то на острова, и девушка, предоставленная сама себе, все это время жила на сухом пайке, так как приготовить себе чего-либо у нее не хватало ни опыта и способностей, ни желания. Да и дома-то она появлялась редко. В основном, ближе к утру, и сразу же заваливалась спать. Какая уж там готовка или иные домашние дела? Холодильник пугал пустотой и мог порадовать свою хозяйку только засохшим кусочком сыра и позавчерашним кефиром. Сетуя на несправедливо обошедшуюся с ней судьбу, Анет, не найдя ни одной чистой тарелки, отковыряла наращенным ногтем какую-то засохшую еду, которая прилипла к засаленной скатерти, и со вздохом принялась за свой скудный завтрак, разложившись прямо на скатерти.

— Что одеть-то? — думала она, флегматично распутывая прядь волос, намотавшуюся на массивный серебряный браслет. — Это только я могла запутаться подобным образом, в своих же собственных волосах, — начинала злиться девушка. — Сниму к чертям собачьим эту пакостную штуку!

И на самом деле стоило снять, причем довольно давно: громоздкий браслет из черненого серебра с темно-синими аметистами был невероятно старым, тяжелым и совершенно не вязался с имиджем пушистой полугламурной блондинки. Конечно, Анет всегда хотелось сказать гламурной. Но откуда гламур в маленьком провинциальном городке? Да, и полугламуру, в общем-то, здесь взяться не откуда. Ну, короче, не подходил браслет к имиджу девушки, и все тут. Но она так и таскала его на свое руке, время от времени грозясь снять. Дальше угроз почему-то не заходило. То ли потому, что являлся последним подарком любимой бабули, то ли просто из-за сформировавшейся с годами привычки.

Разглядывая причудливые серебряные завитки, девушка успокаивалась, а на экзаменах зачастую вспоминала те вопросы, которые дома даже толком прочитать не успела и, следовательно, эти знания могли остаться только с лекций. В общем, у кого какие талисманы. У кого — четки, у кого — плюшевые мишки, а у Анет — браслет, старинное украшение, с которым не хотелось расставаться ни на минуту. «Моя прелесть» — пробормотала Анет, подражая толкиенскому Горлуму, послала браслету воздушный поцелуй и отправилась на балкон за купальником, висящим сиротливым ярким пятном на фоне давно постиранных папиных носков. Анет отметила про себя (сотый раз за неделю), что неплохо бы носки-то и снять, но решила отложить это занятие на потом, поближе к родительскому приезду. В конце концов, ей самой носки никоим образом не мешали (они же чистые). Так пусть висят себе на здоровье, а перед маминым приездом можно и убрать чтобы родительница не нервничала от осознания того, что любимое чадо растет нехозяйственным и совершенно безответственным.

Через полтора часа Анет, наконец-то, выползла из дома на пыльную улицу, под палящее июльское солнце, дернула тяжелую дверь дома, проверяя, хорошо ли она заперта, поправила полотенце на плечах и двинулась в сторону речки. Настроение с утра несколько улучшилось, и Анет даже начала подумывать, что день обещает быть вполне приятным, особенно, если хотя бы чуть-чуть спадет удушливая, просто невыносимая жара. Девушка замедлила шаг и поплелась, едва переставляя ставшие тяжелыми ноги. Не смотря на то, что город, в котором жила Анет, и не был большим, но все же идти от дома до речки приходилось около получаса. Такси по такой жаре брать не хотелось, и приходилось топать своими ножками. Анет порядком устала, когда за очередным поворотом показалась переливчатая водная гладь. Толпы людей сновали по пляжу из стороны в сторону. Загорелая молодежь играла в мяч, валялась на усыпанной банками из-под пива траве или плескалась в воде. Девушка брезгливо оглядела захламленный пляж и начала раздеваться, бормоча себе под нос: «Это вам точно не Лазурный берег». Ольга с девченками еще не подошли, и Анет начала осторожно, стараясь не поскользнуться на мокрой глине, спускаться к теплой мутноватой воде. Девушка сразу же отплыла подальше от берега: и вода чище, и народа меньше. Она с наслаждением плыла вперед, пока не почувствовала холодный водоворот под ногами. Анет вскрикнула, хватая ртом воздух, и ее потянуло ко дну. Вода начала попадать в глаза, в рот и нос. И где-то там между жизнью и смертью, задыхаясь, девушка поняла, что очень хочет жить. Она пыталась ухватить ртом последние пузырьки воздуха, стараясь пробиться сквозь толщу воды на поверхность, но из цепких лап водяного не так-то просто выбраться. Слишком поздно.

Светловолосый парень сидел на стуле в небольшой, заваленной книгами комнате. Старинные ценные фолианты валялись везде, даже на полу, вперемешку с чашками недопитого кофе и недоеденными бутербродами на одноразовых помятых тарелочках. Молодой человек запрокинул голову на высокую спинку стула и бессовестно дрых, скрестив руки поверх толстой, раскрытой на середине книги. Безупречно правильные черты лица и удивительно темные брови и ресницы, сочетающиеся со светлыми, слегка волнистыми волосами, делали внешность парня, мягко сказать, неординарной. Он был дерзко, вызывающе красив той яркой, хищной красотой, обычно не характерной для блондинов. Но самым примечательным в его внешности была даже не красота. Если бы он открыл глаза, многих удивил бы их цвет — насыщенный фиолетовый, словно опрокинутые на белоснежную скатерть чернила. Огромные глаза пленяли бы и завораживали тысячи красавиц, если бы не выдавали истинную, нечеловеческую сущность их владельца. Эти глаза он ненавидел больше всего на свете, считая, что именно они являются причиной всех его несчастий. А все потому, что они выдавали в нем ксари, потомка древней расы, представителей которой осталось не более сотни на всем Арм-Дамаше[1] Ксари[2] давно попали в немилость. Им не было равных в бою, под их руками открывались любые замки, они имели две сущности — человеческую и звериную. Ксари не могли колдовать, но и сами практически неподвержены магическому воздействиию. Некогда именно они правили миром, их боялись и поэтому люто ненавидели. После восшествия на престол Хакисы[3] (ведьмы и чернокнижницы, правящей Арм-Дамашем более тысячи лет назад) потомки древней расы стали подвергаться гонениям, выжили только самые хитрые, сильные и умные. Они многие столетия скрывались, стараясь не попадаться людям на глаза. Их отлавливали, словно диких собак, и забивали камнями. Сейчас это время прошло, но лишь немногие стали относиться к ксари спокойнее. На улицах камнями уже не забивали, но редкий человек первым заговаривал с представителем древней расы, большинство только бросало ненавидящие взгляды и обходило стороной.

• 1/88
• Следующая