Протекторат (Призрачная реальность) - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 21

Когда ужин закончился, Конте попрощался с присутствующими и покинул кают-компанию, собираясь пару часов отдохнуть перед началом перехода в овердрайв. Однако в коридоре его перехватил старший лейтенант Бруно Костелло.

— У нас неприятности, коммодор, — быстро отдав честь, доложил он.

Помощник главного инженера (а по совместительству — сотрудник Службы Безопасности) был явно взволнован, а его глаза лихорадочно поблёскивали.

— Что случилось? — спросил Конте. — Что-то с генераторами?

— Не совсем так, — сдержанно ответил Костелло. — Я нашёл… Впрочем, вам лучше самому посмотреть.

— Хорошо, пойдём.

Они спустились на лифте в машинное отделение и вошли в зал маршевого генератора. Дежурный за пультом быстро взглянул в их сторону, поприветствовал лёгким кивком и сразу вернулся к наблюдению за приборами. Он был на боевом посту, и по уставу ему не полагалось отвлекаться даже при появлении капитана корабля.

Конте обвёл взглядом просторное помещение цилиндрической формы, вдоль стен которого тянулись кремового цвета панели с многочисленными экранами и индикаторами. Большинство из них бездействовало, а табло над пультом сообщало, что маршевый генератор находится в режиме ожидания. В центре зала располагалась шахта с винтовой лестницей, ведущей во внутренности генератора; именно туда направился Костелло.

Генератор виртуального гиперполя, иначе называемый супер-ц-приводом или просто ц-приводом, был сердцем любого космического корабля. Он искривлял пространство в пятом измерении, локально увеличивая предельно допустимую скорость перемещения материальных тел во вселенной — скорость света, благодаря чему межзвёздные расстояния, некогда казавшиеся непреодолимыми из-за существования светового барьера, стали доступны человечеству. Также генераторы обладали ещё одним полезным свойством — в процессе работы они черпали энергию из самого вакуума и не нуждались во внешних источниках питания, а при соответствующей настройке могли обеспечивать электричеством и все остальные корабельные системы. Генераторы на небольших судах функционировали одновременно в обоих режимах — и сверхсветового привода, и бортовой электростанции. Крупные же корабли, как, например, эсминец «Отважный», были оснащены вспомогательными генераторами, предназначенными исключительно для производства электроэнергии, а главный, маршевый, работал лишь на поддержание овердрайва.

Миновав четыре яруса, Конте и Костелло спустились по лестнице на самое дно пятнадцатиметровой шахты, где уже отчётливо чувствовалась вибрация от работающих далеко внизу ходовых термоядерных двигателей.

— Этот уровень вспомогательный, — на всякий случай объяснил Бруно Костелло. — Здесь находится система охлаждения маршевого генератора. Она достаточно проста и надёжна, поэтому её мы проверяем не так тщательно, как остальные механизмы.

Помощник главного инженера провёл Конте по лабиринту узких коридоров с переплетением блестящих труб под потолком и наконец остановился перед небольшим люком, выкрашенным в тёмно-красный цвет.

— В этом боксе хранится ремонтный инструментарий и кое-какие запчасти на случай аварийной ситуации. Старожилы «Отважного» говорят, что последний раз отсюда что-то брали лет пять назад, когда обнаружилась небольшая утечка криогена. Инструменты и детали время от времени проверяют и меняют устаревшие — но не более того.

Когда Костелло открыл люк, автоматически зажёгся свет выхватив из тьмы тесное помещение, примерно два с половиной на четыре метра, обе продольные стены которого состояли из встроенных шкафов и выдвижных ящиков, где, очевидно, и хранились запасные части и ремонтные приспособления. Один из нижних ящиков у противоположной от люка стены был выдвинут, а возле него на полу неподвижно лежал мужчина в синем комбинезоне техника с эмблемой эсминца «Отважного» на рукаве. Его голова была неестественно повёрнута вбок, лицо искажено жуткой гримасой, а широко распахнутые глаза остекленело смотрели в пустоту. С первого взгляда было ясно, что он мёртв.

— Я его не знаю, — спустя несколько секунд произнёс Конте.

Помощник главного инженера кивнул:

— Да, он не из наших. Скорее всего, попал на борт во время дозаправки. Это был самый подходящий момент.

— И давно он мёртв?

— Я, конечно, не доктор, но думаю, что не менее полусуток. Кто-то свернул ему шею. Несчастный случай полностью исключён.

Конте прошёл внутрь бокса и опустился на корточки перед мертвецом. На вид ему было лет сорок, может, немного больше, его крепко сбитая фигура, широкие плечи и мускулистые руки свидетельствовали о том, что при жизни он обладал недюжинной физической силой. Такому совсем не просто было свернуть шею.

— При нём имелись какие-нибудь документы?

— Нет, коммодор, никаких. Вообще ничего, что могло бы помочь установлению личности. А комбинезон — наш, из тех, которые интендант сдавал на орбитальной станции в чистку. — Костелло наклонился, отвернул воротник комбинезона и показал метку. — Наверно, его украли при транспортировке.

— Н-да, — задумчиво протянул Конте и внимательно осмотрел выдвинутый ящик, где лежало несколько обрезков труб, какие-то клещи и свёрнутый в кольцо гофрированный шланг. — Здесь есть свободное место. Похоже, отсюда что-то взяли. Интересно, что?

— Сначала я тоже так подумал, коммодор. Но потом немного поразмыслил и пришёл к выводу, что дело было иначе.

— А именно?

— Отсюда ничего не брали, сюда собирались что-то положить. Обратите внимание на следы пыли: этот хлам передвигали. Полагаю, чтобы освободить место.

— И для чего же?

— Понятия не имею. Есть у меня кое-какие догадки, однако фактами они не подтверждены. Ясно только одно: что бы ни принёс с собой убитый, этим предметом завладел убийца. Если мы сумеем вычислить, чтó это было, то найдём ответы и на остальные вопросы.

У Конте мелькнула мысль о радиоактивных материалах — самом жутком кошмаре астронавтов всех времён и народов. По какой-то причине при переходе в режим овердрайва ядра всех неустойчивых изотопов подвергались мгновенному распаду, так что даже небольшое количество урана или плутония на борту могло привести к серьёзной аварии. На заре межзвёздных перелётов это обстоятельство сильно тормозило процесс освоения Дальнего Внеземелья — и не только из-за частых несчастных случаев или диверсий, но ещё и потому, что на кораблях нельзя было использовать термоядерные двигатели, которые обеспечивали более быстрый разгон, чем ионные или химические, и были гораздо безопаснее аннигиляционных. В классическом термоядерном синтезе, помимо устойчивого дейтерия, также участвовал радиоактивный тритий, а кроме того, для запуска реакции слияния ядер требовался первоначальный толчок в виде направленного атомного взрыва. Впоследствии обе эти проблемы были решены — двигатели новой конструкции уже не нуждались в тритии, а запуск процесса синтеза, так называемое «ядерное зажигание», осуществлялся посредством аннигиляционного взрыва, — однако способа предотвращать индуцированный распад неустойчивых ядер до сих пор найдено не было, и радиоактивные изотопы по-прежнему оставались главной угрозой для космических кораблей.

Впрочем, люди быстро научились бороться с этой бедой. Во избежание возможных катастроф все корабли были буквально напичканы сверхчувствительными датчиками альфа-, бета- и гамма-излучения, которые регистрировали малейшее отклонение от естественного фона и в таких случаях сразу поднимали тревогу. Эсминец «Отважный» не был исключением: его система радиационного контроля имела несколько уровней защиты, гарантирующих её безотказную работу, посему вероятность того, что мертвец доставил на борт радиоактивные материалы, была не просто мизерной, а почти нулевой. Любой контейнер, который он только мог с собой унести, не поглотил бы всего излучения — кое-что осталось бы и на долю многочисленных датчиков.

Догадавшись по выражению лица Конте, какие мысли вертятся в его голове, Бруно Костелло кивнул:

— Первым делом я тоже подумал о маленькой такой, компактненькой плутониевой бомбочке. Но нет, это невозможно. Чтобы пронести на корабль хотя бы десяток грамм плутония, обманув наши детекторы, ему потребовалось бы как минимум полтонны свинца. Он, конечно, был сильным парнем — но не настолько же.