Японские сказки - Автор неизвестен - Страница 2

• Предыдущая
• 2/37
• Следующая

Было это давным-давно. Барсук позвал улитку пойти вместе с ним на поклонение в храм Исэ[1]. Несколько дней были они в пути, и, когда подходили к Великому храму, улитка сказала: - Господин барсук, что это мы с тобой плетемся шагом? Тебе не надоело? Не попробовать ли нам теперь пуститься до Великого храма Исэ наперегонки? - Ну что же, это будет любопытно, - согласился барсук и приготовился бежать. Улитка раскрыла края раковины и незаметно пристроилась к кончику барсучьего хвоста. Барсук побежал. - Разве я уступлю какой-то улитке! - приговаривал он, прибавляя шагу. Вскоре он нырнул в ворота храма. - Ну вот, я победил! Барсук от радости махнул хвостом, ударил им о каменную ступеньку - и тут послышалось: «Крак!» У улитки, примостившейся на кончике его хвоста, откололась половина раковины и упала на землю. Но улитка, превозмогая боль, сказала: - Эй, господин барсук, ведь ты опоздал! Я уже давно здесь. Видишь, вылезла из раковины, чтобы отдохнуть. Разве могла хитрая улитка признаться, что она проиграла?!

В далекие времена жили в одной деревне очень богатые люди. Почему они были такими богатыми? Да потому, что дружили крестьяне той деревни с самим богом горы. Вот и помогал он им хороший урожай вырастить, вредных насекомых да темные силы отогнать. Каждую осень уходил бог в горы, и оттуда, сверху, за деревней присматривал. А весной он обязательно вниз спускался и в деревню приходил. Ждали его крестьяне с нетерпением - никогда без бога горы рис на поля не высаживали, потому и называли его весной богом рисового поля. Был бог горы очень добрым, но уж слишком застенчивым: то краснел от скромности, то лицо прикрывал от смущения, ну впрямь как юная девушка. Но вот как-то по весне случилась такая история. Как всегда, пришел бог горы в деревню - крестьяне как раз рис сажали. Встретили его как полагается - с почестями, подарки поднесли, угощение устроили. И все было бы ладно, если бы не надумал бог горы по деревне прогуляться. Обошел он дома, обошел поля да и к ручью вышел. Сел на бережок отдохнуть. Сидит - любуется. И надо же было такому случиться, чтоб посмотрел бог горы в ручей, отражение свое-то и увидел! А как увидел, так и запричитал: - Ой, ой! Вот беда! Неужели это я?! Никогда не знал, что я такой урод! Ну и лицо! Как же мне стыдно! Как стыдно! Заплакал бог горы горючими слезами, пожитки подхватил и в горы стремглав побежал. Растерялись крестьяне. - Подожди! - кричат. - Не печалься! Мы тебя и такого любим и чтим! А бог горы бежит без оглядки, ничего слышать не хочет. Испугались крестьяне. «А что, если он теперь никогда не вернется?» - думают. Так и случилось. Спрятался бог горы в лесной чаще, людям на глаза не кажется. Пришла в ту деревню большая беда: рассада стала чахнуть, заливные поля сохнуть, а деревья в горах и вовсе расти перестали. Не знают крестьяне, что делать, как горю помочь. Думали они, думали, да и пошли к одной мудрой старушке совета просить. Рассказали они ей про свою беду. Задумалась старушка, а потом и говорит: - Старая я, годов двести, почитай, на свете живу. Не припомню что-то, как этот бог горы выглядит. Вы сами-то его хорошо в лицо помните? - А как же? - удивились крестьяне. - Каждый год по весне он в деревню приходит. - Ну и как? - опять спросила старушка. - Вправду он так собой нехорош? - Вправду, - вздохнули крестьяне. - Да ведь это неважно! Все равно он для нас самый лучший! - Конечно, - согласилась мудрая старушка, - самое главное, что бог горы добрый. Но вот незадача - уж очень он стеснительный. Видно, стыдно ему стало, что лицо у него уродливо, потому и убежал он от вас. Раньше-то он этого не знал. - Что же нам теперь делать? - спросили крестьяне. - Беда у нас - того гляди в деревне голод начнется. Работаем мы на полях с утра до ночи, а ничего у нас не растет. - Надо вам найти кого-нибудь еще некрасивей, чем бог горы, - посоветовала старушка. - Пусть увидит, что не он на свете самый безобразный. Задумались крестьяне. Кто же еще так некрасив, как бог горы? Думали-гадали, но ничего не придумали. - Ладно уж, - сказала старушка, - дам вам совет. Пойдите к нашему ручью и поймайте там рыбу-окодзэ. А как поймаете, посмотрите на нее внимательней - никто на свете так уродливо глаза не таращит! - Окодзэ? И то правда!, - обрадовались крестьяне. Сходили они к ручью, рыбу-окодзэ поймали издавай хохотать: - Ха-ха-ха! Ну и рожа! - Вот умора! - Ай да уродина! Посадили они рыбу-окодзэ в большой кувшин и скорее в горы побежали. Нашли дом бога горы, постуча-лись: - Открой нам, бог горы, - просят. - Посмотри, что мы тебе принесли! Открыл бог горы дверь, в кувшин заглянул - а там рыба сидит, глаза таращит, челюстями туда-сюда двигает! Жуть, да и только! - Вот это да! - удивился бог горы. - Бывает же такое на свете! Вижу я, что есть кто-то еще уродливее меня! Как хорошо, что я не рыба-окодзэ! А она-то, она-то, посмотрите, как глазами вращает! Ха-ха-ха! Ой, не могу больше! Сейчас лопну от смеха! Смеется бог горы, и крестьяне смеются. Радостно всем им стало и весело. Вернулось к богу горы хорошее настроение. Помирился он с крестьянами. Стали в деревне опять богато жить: рис на полях заколосился, плоды на деревьях созрели. И жили с тех пор всегда крестьяне и бог горы в мире и согласии.

Давно-давно жил в одной деревне бедный крестьянин, и было у него три сына. Всем сыновья взяли: и красотой, и умом, но вот беда — не любили работать в поле. С утра до вечера упражнялись они в стрельбе из лука. Не раз отец бранил их за это: — На что крестьянину лук и стрелы? Всё равно что летом очаг, а зимой веер. Нет от них пользы. Однажды во время жатвы отец пришёл с поля усталый и говорит своим сыновьям: — Хватит, хватит стрелы пускать, попусту воздух рассекать. Возьмите в руки серпы и ступайте в поле. Послушались было сыновья. Идут они с серпами в руках, но тут вдруг, на беду, где-то в роще птица засвистела. Вспомнили они, как свистит стрела в полёте, и воротились назад. Смотрит отец, а сыновья опять луки натягивают. Тут уж пришёл конец его терпению. — Вон из моего дома, непослушные! Знать вас больше не хочу! — И прогнал всех троих из дому. Что тут будешь делать? Взяли с собой братья каждый по одной лепёшке и пошли, сами не зная куда. С горы на гору идут они, через реки и потоки переходят. Вдруг видят братья: перед ними перекрёсток. На три стороны дорога разбегается. Тут сказал старший брат: — Всем вместе идти — толку не будет. Пусть каждый выберет себе дорогу. — Что ж, здесь и простимся,— решил средний брат. А младший добавил: — Но только уговор: не забывать друг друга. Разлучились братья. Каждый пошёл своим путём. Не прошло и часа, как старший брат увидел возле самой дороги домик бочара. Бочар молотком бамбуковые ободья на бочку набивает, да так ловко. Спрашивает он юношу: — Куда путь держишь? — Иду какому-нибудь мастерству учиться. — Тогда поступай ко мне в ученики. Я первый бочар в Японии. Никогда ещё на бочках моей работы ни один обруч не лопнул. Понравились эти слова старшему брату. Поступил он к бочару в ученики. А средний брат шёл по дороге и час, и другой, и третий. Вдруг увидел он возле самой дороги домик резчика по дереву. Сидит резчик во дворе, работает. Остановился средний брат, любуется, какого красивого петуха резчик сделал. Так и кажется, что петух вот-вот крыльями взмахнёт. Спрашивает резчик: — Куда ты путь держишь, юноша? — Иду какому-нибудь мастерству учиться. — Так поступай ко мне в ученики. Я первый в Японии резчик по дереву. Звери и птицы у меня как живые. Понравились среднему брату эти слова, остался он у резчика в учениках. Долго шёл младший брат по дороге. В открытом поле и заночевать пришлось. Утром заглянул он в дорожный узелок с едой и видит: не осталось там ни одного куска лепёшки. А есть хочется до того, что в глазах темнеет. Стал младший брат глядеть по сторонам и увидел грушевое дерево. Висят на самой его верхушке груши сочные, спелые. Снял он лук со спины, вынул стрелу из колчана и прицелился. Вдруг ветви дерева начали быстро-быстро подниматься и опускаться. Груши то вверх птицей взлетят, то книзу рыбкой нырнут. Но юноша не раз сбивал птиц на лету. Спустил он стрелу и сбил одну грушу. Но только впился в нее зубами, как, откуда ни возьмись, прибежал хозяин грушевого дерева. — Ого! До сих пор никто не мог сбить стрелой ни одной моей груши. Как же тебе это удалось? А ну-ка сбей ещё одну, я посмотрю. Смутился юноша. Но делать нечего, прицелился и сбил ещё одну грушу. — О-о, я вижу, у тебя меткий глаз и быстрая рука. Ну, а я первый стрелок в Японии. Поступай ко мне в ученики. С радостью согласился юноша. Прошло три года. Усердно учились братья мастерству. Старший стал таким искусным бочаром, что прочней его ободьев на свете не было. А уж если обод лопнет, то недаром. Это верный знак: быть беде! Второй брат научился вырезать из дерева всевозможных зверей и птиц. Но лучше всего умел он делать петушков. Если грозит беда, встрепенётся петушок, забьёт крыльями и закричит громким голосом: «Кэкэро-о!» Вот как-то раз подумал бочар: «Давно я не видел моих братьев. Каково-то живётся им на свете?» Пошёл он сначала к среднему брату, а потом они оба вместе навестили младшего своего брата — стрелка. Стали братья толковать обо всём, что случилось с ними за время разлуки. — У меня дом просторный,— говорит бочар.— Пойдёмте ко мне, будем жить вместе ещё дружнее прежнего. Средний брат охотно согласился, а младший не захотел оставлять своего учителя. — Мне,— говорит,— ещё до настоящего мастерства далеко. Вчера за сто шагов мухе в правый глаз стрелой не попал. Нет, ещё рано меня мастером называть. Подарили старшие братья младшему на прощанье бочку и петушка своей работы. — Если на бочке лопнут ободья, знай: с нами беда случилась,— сказал старший брат — бочар. — А если деревянный петушок встрепенётся, как живой, забьёт крыльями и закричит, скорей спеши к нам на выручку,— добавил средний брат. Прошёл ещё год. И вот однажды услышал младший брат громкий треск. Это лопнули обручи на бочке. Рассыпалась бочка, и вся вода из неё вылилась. А деревянный петушок ожил, забил крыльями и закричал: «Кэкэро-о!» «Дурной знак! — подумал младший брат.— Случилось большое несчастье». Взял он лук со стрелами и поспешил на выручку. Вот пришёл он к дому братьев. Видит, двери растворены, всё в комнатах переломано, перебито, а братья лежат мёртвые. Поглядел младший брат вокруг и увидел на полу следы больших лап с когтями. — О-о, так вот кто здесь разбойничал! Горные черти! Но не уйдут они от меня. Отомщу я за своих братьев. Пошёл молодой стрелок в самую глубь гор искать чёртово логово. Спустилась ночь. И вдруг зажглись в густой чаще яркие огни. Это черти костры разожгли. Сидят они вокруг костров, пируют, песни горланят. Сколько их там — и красные с кривыми рогами, и синие с прямыми рогами! А посреди восседает с важным видом главный чёрт и пьёт вино из золотой чарки. Брюхо у него как барабан, глаза красным огнём сверкают. Прицелился младший брат получше и пронзил главного чёрта стрелой. Что тут поднялось! Зашумели все, загалдели. Красные черти от страха стали синими, а синие так завопили, что покраснели от натуги. Увидели черти юношу и стали умолять его: — Не убивай нас своими страшными стрелами, могучий стрелок. Мы тебе подарим два бесценных сокровища. — Несите их сюда, да скорее, не то перестреляю вас всех, как куропаток. Принесли черти две палицы: золотую и железную. — Вот возьми эти палицы, человек. Не простые они, а волшебные. Если стукнуть золотой палицей мёртвого по голове, он сразу оживёт. А вот этой, железной, стоит замахнуться — и целое войско победишь. А нам эти палицы ни к чему. Сильны они только в руках доброго человека. — Хорошо,— говорит младший брат,— на этот раз я вас прощаю, но не смейте больше людям вредить. Живите тихо в своих горах. Побежал он так быстро, как только ноги его несли к убитым братьям. Одного по голове хлоп! Другого по голове хлоп! Вскочили братья и спрашивают: — Как это мы посреди дня так крепко уснули? С той поры братья не расставались. Поселились все вместе и старика отца к себе взяли, на покое век доживать. Не раз говорили братья: — Одну стрелу легко сломаешь, а пучок стрел сломать трудно.

• Предыдущая
• 2/37
• Следующая