Рассказ о самых стойких - Локерман Аркадий Александрович - Страница 1

В семейство платиноидов входят шесть элементов — платина, палладий, родий, иридий, осмий и рутений. История их открытия и освоения полна драматических моментов и оставила заметный след в формировании духовной и материальной культуры человеческого общества.

Должен отметить, что я начал чтение «Рассказа…» с некоторым скептицизмом, потому что члены семейства во многом сходны, но и очень специфичны по своей физико-химической, геологической и технико-экономической характеристике. Возможно ли все это отобразить в небольшой книге, не превратив ее в скучный справочник?

Ответ принесло чтение. Оно меня увлекло и убедило в том, что автор отлично справился с поставленной задачей, ярко воссоздав историю платиноидов в природе и обществе.

Книга предназначена широкому кругу читателей, но она интересна и для специалистов, потому что содержит немало сведений, обнаруженных автором при изучении архивных документов.

Нередко в популярной литературе излагаются лишь конечные результаты познания и при этом создается ложное впечатление о его легкости, о безликости научного творчества. Автор пошел по иному пути: он показывает, как происходило накопление знаний и в каких конкретно исторических условиях, не обходит вниманием тех, кто оставил след в решении сложных вопросов теории и практики освоения платиновых металлов.

Не сомневаюсь, что книга А. А. Локермана пробудит у многих читателей интерес и желание продолжить ознакомление с затронутыми в ней проблемами.

Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии академик В. И. СМИРНОВ

Испанский астроном Антонио де Уллоа в 1737 году вернулся на родину из Южной Америки, где он участвовал в экспедиции по измерению дуги меридиана на экваторе. Был он человек любознательный и интересовался не только астрономией. Об этом свидетельствует опубликованное им двухтомное «Путешествие по Южной Америке».

Шло уже третье столетие, как открыли Новый Свет. Всяких диковин — от картошки до меднокожих людей — навезли много, и удивлять стало нелегко. И все же астроному это удалось. Привез он из Новой Гранады (так называлась тогда Колумбия) всего-навсего серые речные песчинки, а вызвал бурю, стал знаменит.

Сам Филипп V, француз, внук Людовика XIV, всемогущий король Испании,[1] оставив все дела, в увеличительные стекла рассматривал эти песчинки, грозно ждал, что скажут лучшие его алхимики. Король слыл великим их покровителем. Надо лишь добавить, что не от хорошей жизни он им стал.

С открытием Америки несметные богатства поступали в испанскую казну, но она напоминала бездонную бочку. Почти непрерывные войны при отсталом феодальном хозяйстве довели страну до разорения.

Сохранились свидетельства о том, что в конце царствования Карла II «…государственные доходы понизились до того, что, несмотря на самые суровые финансовые меры, король был не в состоянии оплачивать прислугу, а иногда даже и стол свой».

При племяннике дела шли не лучше. Получив после тринадцатилетней войны самое большое в мире наследство — государство, о котором гордо говорилось, что в его пределах никогда не заходит солнце, он оказался банкротом. Отбросив гордость, приходилось выпрашивать займы даже у еретиков. До бумажных денег еще не додумались, и во многих провинциях Испании из-за нехватки звонкой монеты вынуждены были вернуться к меновой торговле. Одного барана меняли на две козы или на три шляпы, и так далее.

Дела шли так плохо, долгов было так много, что Филипп V впал в меланхолию и в 1721 году отрекся от престола в пользу малолетнего сына. Финансового положения это не улучшило, и вскоре придворные заставили короля «отречься от отречения».

А золота и других богатств поступало в казну все меньше. Уже и в Америке сливки были сняты.

Где же выход, как вернуть былой блеск испанской короне?

Никто из советников короля не мог предложить ничего путного.

Тут-то и атаковали короля алхимики — «служители тайной небесной натуральной философии, составляющей единую науку и искусство», как они именовали себя. Только они давали ясный ответ. Клялись, что изготовят для короля золото «квантум сатис» (сколько угодно) и очень скоро, потому что способ уже почти в руках. И напрасно конкистадоры короля разыскивают в Америке страну золота — Эльдорадо. Если король поможет, сама Испания превратится в Эльдорадо. Потому, что только здесь, в испанской земле, найдены богатые залежи крови дракона — киновари, единственного минерала, который содержит гидраргерум — жидкое серебро, называемое также Меркурием и ртутью. В присутствии короля, при строжайшем контроле они нагревали киноварь в замкнутых перегонных аппаратах. И при этом на дне сосуда действительно иногда выпадали крохотные крупицы золота.

От крупиц до «квантум сатис» остался один, последний шаг, утверждали алхимики. Вековые изыскания наконец-то принесли надежные результаты. Неужели король упустит этот единственный, вернейший шанс?

И король поверил, стал великим покровителем, окружил себя энтузиастами и шарлатанами.

Успех, казалось, близок. И вдруг песчинки из Колумбии спутали все карты.

Поначалу королевские алхимики снисходительно улыбались, уверенные в том, что астроном ошибается и утверждает то, чего не может быть «потому, что этого не может быть никогда». (Такой аргумент звучал убедительно во все времена, задолго до того, как был использован героем чеховского «Письма к ученому соседу».)

Уллоа упорно стоял на своем: это может быть. И добился проверки. При его бдительном надзоре, в присутствии короля алхимики снова и снова определяли вес песчинок. Сомнений не оставалось: они были тяжелее золота!

Алхимики умолкли, Уллоа оказался прав.

О том, что события развивались именно так, известно из многих литературных источников, но не повторена ли в них легенда, неизвестно кем созданная?

Мы знаем теперь, что среди песчинок, привезенных астрономом из Колумбии, некоторые действительно были тяжелее золота, но могли ли это установить в середине XVIII века? Была ли тогда техника взвешивания для этого уже достаточно совершенна?

История весов уходит в глубь веков, и не случайно на многих языках слова «взвешивать» и «платить» — синонимы. На египетской пирамиде, построенной в III тысячелетии до н. э., изображены равноплечные весы весьма совершенной, по мнению специалистов, конструкции. Количество тогда уже определяли довольно точно в отличие от качества — о нем судили лишь по внешним признакам, и это не могло защитить от подделок. По-видимому, лишь Архимед (287–212 гг. до н. э.) нашел надежный способ их выявления. Всем известна легенда о том, что он выскочил из ванны с криком «Эврика!», но как он определил, из чего сделана корона сиракузского царя, вероятно, следует напомнить.

На одном коромысле равноплечных весов Архимед нанес деления и укрепил гирьку, которая могла перемещаться. Поместив на чаше весов корону, он уравновесил ее золотом. Затем обе чаши погрузил в воду. Архимед исходил из того, что разные металлы при равенстве их веса должны занимать неодинаковые объемы, а выталкивающая сила воды равна весу вытесненной жидкости. Поэтому равновесие должно быть нарушено, если на чашах лежат разные металлы одинакового веса. Для его восстановления надо было передвинуть гирьку на коромысле. Архимед произвел градуировку плеча коромысла для всех известных тогда металлов и сплавов. Он установил, что в короне больше серебра, чем золота.

В дальнейшем конструкции весов были существенно усовершенствованы римлянами и особенно арабами. При изучении условий равновесия они вместо геометрического метода древних греков применили алгебраический и создали равноплечные коромысловые весы, обладавшие поразительной точностью — 5 миллиграммов.