Лжедмитрий Второй, настоящий - Успенский Эдуард Николаевич - Страница 21
- Предыдущая
- 21/88
- Следующая
– Сегодня же уйдем, – сказал Симеон. – Пусть только Жук довезет нас до Грязовца и чуть дальше. Чтоб в этом маскараде нам здесь внимание людей не привлекать.
– Он отвезет вас далеко за Грязовец. И вот что: если вы решите идти на Москву, то вам сначала надо зайти в другое место.
– Куда это? – удивился Дмитрий.
– В Череповец, в село Никольское.
– Юрий Иванович, ты великий человек! – воскликнул Симеон, а царевич ничего не понял.
Копнину очень понравилось, что доктор оценил его еще не высказанную мысль. Этот мрачный человек даже расцвел и продолжил:
– А вот вам еще один подарок. Это уже от Жука. – Он протянул два простых деревянных распятия. Они были крепко-прекрепко самодельные.
– Не слишком ли мы замаскарадимся? – спросил царевич, примеряя рясу и крест.
– Не слишком, – ответил Симеон. – А ты, дорогой Уар, еще не так умен, как хотелось бы! Давно пора понять, что есть такие люди, которые ничего зря не говорят и ничего попусту не делают.
Он потянул свой крест за верхнюю часть и из его середины выполз зловещий, можно сказать, профессиональный стальной клинок.
Когда они вышли от Копнина с подарками, царевич спросил:
– Да зачем нам надо идти в Череповец?
– Затем, что там в монастыре живет одна царского рода женщина.
– Что это еще за женщина?
– Твоя родная мать, Дмитрий. Как только ты предъявишь свои права на трон, первым делом будут спрашивать ее. Действительно ли сын ее жив? Действительно это ты? А она тебя и в глаза не видела… последние девять лет.
– Понял, – сказал юноша.
– Да, и не забудь теперь, что тебя Юрием зовут или Георгием. Скажи, как тебе больше нравится?
– Мне больше нравится быть Дмитрием, – сердито сказал подросток.
Волчонок начинал показывать зубы.
«От командира пехотной роты Жака Маржерета библиотекарю королевской библиотеки милорду Жаку Огюсту де Ту.
Париж
Уважаемый господин де Ту!
Как мне стало известно, мои скромные записки о Русии были прочитаны его королевским величеством, что доставило мне большую радость.
Поэтому продолжаю писать об этой более чем странной стране, хотя у меня и нет уверенности, что письмо мое когда-нибудь дойдет из этих снегов до милого моему сердцу Парижа.
Я остановился в прошлый раз на том, что в январе 98 года царь Федор скончался. Некоторые говорят, что нынешний правитель Борис был виновником его смерти. Я лично в это не верю.
С этих пор он начал домогаться власти, но так скрытно, что никто, кроме самых дальновидных, не заметил этого. Он распустил слух, что сам татарский хан с большими силами идет разорять Русию. Узнав такую новость, народ еще больше стал просить его принять корону.
Тогда он согласился возложить на себя столь тяжелый груз, но только после того, как будет дан отпор неверным, идущим с армией в сто тысяч человек опустошать империю.
Он сумел собрать войско в пятьсот тысяч человек на лошадях.
Русские силы состоят большею частью из кавалерии. Некоторые города выставляют до тысячи воинов. Знатные воины должны иметь кольчугу, шлем, копье, лук. Должны иметь пригодных лошадей и слуг. Слуги тоже должны иметь лошадей, лук, стрелы и саблю.
Таким образом, получается множество всадников на плохих лошадях, не знающих порядка, духа и дисциплины и часто приносящих армии больше вреда, чем пользы.
На счастье будущего императора, войско татар не пришло, пришло большое посольство с просьбой подарков и мира. Потому что очень донимали татарских мурз и купцов казаки и другой сброд, живущий по краям империи.
Император с великой честью воротился в столицу и несколько дней подряд устраивал грандиозные пиры и конные игры.
Лошади у русских большей частью приводятся из ногайской Татарии. Они среднего роста, весьма хороши в работе и скачут семь-восемь часов без отдыха. Они весьма пугливы, боятся аркебузньгх выстрелов. Их никогда не подковывают. Затем у них есть лошади турецкие и польские, которых они называют аргамаками. Среди ногайских встречаются очень хорошие лошадки, совсем белые в мелких черных пятнах, как леопарды. За двадцать рублей можно приобрести красивую татарскую лошадь, которая прослужит больше, чем аргамак – лошадь, которая стоит пятьдесят, а то и сто рублей.
Но мы отвлеклись на лошадей, любезный Жак Огюст, и вернемся к царю Борису Федоровичу, ставшему императором как раз на местный Новый год – первого сентября девяносто восьмого года.
Он начал свое царствование с того, что укрепил войско, выплатил стрельцам жалованье за два года вперед. Он усилил свою охрану, создал тайную сеть осведомителей, увеличил Пыточный приказ.
Он начал ссылать тех, в ком сомневался, и заключал браки по своему усмотрению. Он не позволил князю Мстиславскому жениться.
Русские императоры имеют переписку с римским императором, королями английским и датским и шахом персидским. Также они имеют с древности сношения с королями польскими и шведскими.
Сейчас я опишу один царский прием, на котором мне удалось побывать. Это было посольство нынешнего канцлера Литвы Льва Сапеги. Его долго держали здесь против его воли. Он жил в Москве почти полгода.
Он поцеловал руку императора, сидевшего в приемной палате.
Вельможи из Думы и окольничие сидели на скамьях кругом палаты, одетые в платья из очень дорогой золотой парчи, обшитые жемчугом. В шапках из очень дорогой лисы.
Большая зала, через которую проходят послы, полна скамей, на которых сидят прочие дворяне, одетые так же. Никто не смеет прийти без платья из золотой пар чи. Говорят, что при царе Иване Грозном всю одежду бояре сдавали в царские кладовые до следующего приема. А иной раз за один прием переодевались все по два раза.
Они не шевельнутся, пока посол не проследует по проходу. И там такая тишина, что можно счесть эту палату и залу пустыми.
Лев Сапега обедал в присутствии императора, и с ним все его люди в количестве трехсот человек.
Им подавали на золотой посуде, которой великое множество. Я имею в виду блюда, так как ни о тарелках, ни о салфетках там и речи нет.
Двести или триста дворян подают императору. Одеты они в платья из золотой парчи и в круглых шапках, тоже расшитых. Эти шапки совсем без полей и сделаны точно как суповая чашка без ручек. Сверху этой шапки есть еще одна высокая шапка из лисы. Затем массивные золотые цепи на шее.
Ели они очень хорошую, но плохо приготовленную рыбу. И много пили за здоровье обеих сторон.
Нужно заметить, что императору подают на стол весьма пышно. Двести или триста дворян, одетых в платье из золота с большим воротником, расшитым жемчугом, назначены приносить императору кушанья и держать их, пока он не спросит того или другого.
Перед тем как появится кушанье, на все столы приносят водку в серебряных сосудах вместе с маленькими чашками, чтобы наливать в них и пить.
После обеда император посылает многим дворянам кушанья домой. Я сам видел до трехсот дворян, несущих кушанья и напитки для одного обеда.
Но позвольте, уважаемый Жак Огюст, на этом прервать мое письмо. Оно и так слишком длинно. Я писал его два дня, и оно страшно меня утомило.
Сегодня я дежурю с моей ротой в ночь на охране недавно построенной немецкой церкви. О ней я напишу в следующий раз.
От меня нижайший поклон всем тем достойным и высокопоставленным людям, которым вы соизволите показать мое письмо.
P. S. Все, что здесь написано, не выдумка, а документальная правда.
Командир пехотной роты охраны государя капитан Жак Маржерет».
Доктор и царевич тряслись на телеге уже более трех часов. Давно уже они распрощались с Жуком. Это Жук нанял им телегу и молчаливого пожилого мужика по имени Влас. Давно уже скрылись купола и кресты Грязовецкого монастыря. Встречных телег и экипажей не попадалось.
- Предыдущая
- 21/88
- Следующая
