Зелёная пиала - Александрова Анна Николаевна - Страница 24

• Предыдущая
• 24/29
• Следующая

Все чабаны собрались, когда докторша улетала. Кудайберды, аксакал-ата, притащил в подарок беленького ягнёнка. Подал и говорит:

— Эй, светик ты наш Сауле-джан! Пусть твоя мать радуется, что вырастила такую дочь. Передай ей от нас салам и скажи спасибо от всех чабанов Казахстана.

Поняли вы меня, друзья? Были в старину искусные мастера, и наши советские мастера от них не отстают: всей своей жизнью народу служат.

Чабан кончил.

Старики зашумели, закричали наперебой:

— Друг, запиши нам скорее адрес доктора Сауле!

— На земле людей — сколько звёзд на небе, а луна одна. Знакомство с таким человеком подобно кладу. Так не таи его — поделись со всеми своим богатством!

— Пиши прямо в Алма-Ата. Учёным пиши, — её все люди знают, — отвечал старикам Адиль-ага. — Если ночью костёр горит, никто не спросит к нему дорогу, — каждый сам увидит.

Все одобрительно зашумели, а Адиль-ага налил в пиалу чая и с улыбкой обвёл чайхану глазами.

Гости насторожились: кому-то протянет старый казах заветную чашку. Но чабан не спешил. Он медленно поворачивал прозрачную пиалу в смуглых пальцах и о чём-то думал. Потом усмехнулся, хитро посмотрел на Амана своими узкими глазками и быстро протянул ему пиалу.

Мальчик даже не понял, в чём дело. Он взял чашку и вдруг увидел, что на него смотрят десятки смеющихся глаз.

— Пей! Пей! — закричали со всех сторон, и Аман чуть не выронил пиалу из задрожавших рук.

— Эй, подтянись, Аман! — зашептал Бяшим, дёргая товарища за рубашку: — Весь отряд осрамишь!

Но Аман молчал.

— Чего же ты испугался, сынок? — ласково заговорила Сона-Эдже. — Аксакалы оказали тебе честь, приняв в свою беседу. Выпей скорее чай и расскажи что-нибудь, достойное их внимания.

Но Аман всё ещё не мог произнести ни слова. Он искал глазами помощи у товарищей. Но Бяшим уткнулся в тарелку и, стараясь скрыть своё смущение, уплетал халву за обе щёки. Гюль смотрела пристально и серьёзно, словно хотела сказать: «Как я рада, что тебя признали равным эти почётные гости! Не молчи, начинай скорее. Я знаю, что ты найдёшь, о чём рассказать».

— Эй, мой молодой месяц! — засмеялся весёлый кокандец. — Девушку украшает скромность, а джигита — смелость.

— Джигит и луну с неба достанет, а робкий с коня свалится.

— Не тот стар, кто много рубашек сносил, а тот, кто много видел.

— Знание — половина ума.

— Вершина горы не бывает без тучи, а голова мужчины без думы.

— Робкого и ягнёнок забодает!

— Умно говорить будешь — солнце из-за туч выманишь!

Так шумели старики, стараясь шутками ободрить мальчика.

Бяшим не выдержал:

— Ну, что ты молчишь? — зашептал он с набитым ртом.

Гюль тихо произнесла:

— Выпей, Аман.

Аман зажмурился и медленно, как большой, осушил пиалу.

— Хвалю за смелость! — пробасил Николай Николаевич, протягивая мальчику чашечку с леденцами, и хитро прибавил: — Ты что же чай без сладкого пьёшь?

Старики засмеялись. Бяшим осмелел.

— О пчёлах наших им расскажи! — привстав на колени, зашептал он прямо в ухо товарищу.

Но Аман уже успокоился. Он поправил свою каракулевую шапку, аккуратно обдёрнул шёлковую рубашку и, вытянувшись в струнку, словно отдавая рапорт на пионерском сборе, звонко отчеканил:

— Ребята!..

Все собравшиеся в чайхане засмеялись. Аман покраснел до слёз и опять замолчал.

— Эх ты, всё напутал! — схватился за голову Бяшим.

Гюль не смутилась:

— Ничего, продолжай, Аман, — настойчиво сказала она и улыбнулась.

Аман перехватил её взгляд и опять овладел собой.

— Простите, я хотел сказать — «товарищи аксакалы», — спокойно произнёс он и, тряхнув головой, заговорил гладко и смело, как у классной доски.

Мой отец — пчеловод в колхозе. Его у нас по всему району знают, из других аулов к нему за советом ездят, даже из Москвы письма пишут. Он всем помогает. Вот и нашим юннатам отводок пчёл подарил. Я тогда ещё в пятом классе был. Помню, боялся ходить на пасеку, и ребята боялись. А потом ничего — присмотрелись, привыкли, поняли, какое это удивительное животное, то есть насекомое — пчела. Подумать только — такая маленькая, а всё по правилам делает. Об этом я от отца узнал: здорово он про пчёл рассказывает! Я ещё читать не умел, а отец, бывало, посадит меня на колени и спрашивает: «Ну, Аман-джан, о чём тебе рассказать, — о страшных девах или о царевне Сорок косичек?» — а сам смеётся, знает, что я попрошу: «Про пчёл расскажи, ата!» — потому что не было для меня сказки лучше, чем сказка про пчелиный золотой городок, — так отец называл нашу пасеку. В самом деле, у этих пчёл всё как в сказке! Приезжайте сами, посмотрите на нашу пасеку. Есть у нас там стеклянный улей. Вот интересно! Никаких театров не надо: всё через стенку видно. Конечно, сперва посмотришь — ничего не поймёшь: толкутся пчёлы на сотах — и всё. А на деле это вовсе не так. На деле у них ни одна пчела не сидит без работы, и работа у каждой своя, особенная, — у каждой своя, можно сказать, специальность. Одним словом, есть разные пчёлы. Есть, например, сборщицы: они приносят нектар, то есть корм для пчёл. Полежит этот нектар в сотах и превращается в сладкий душистый мёд. А ещё приносят они обножку: комочки цветочной пыльцы. Почему «обножка»? А потому, что они её на ногах приносят. У пчёл на задних лапках есть такие мешочки, — сядет пчела на цветок, а пыльца-то сама в эти мешочки набирается. Так вот, летят эти сборщицы в леток одна за другой, одна за другой. А принимают у них корм приёмщицы. Вот вам ещё одна специальность. Да разве все перечтёшь! Есть в улье и санитарки, и вентиляторщицы. Санитарки лапками сор собирают, из улья выбрасывают. А вентиляторщицы — это ещё интереснее, — они всё время крыльями машут — приводят в движение воздух, вентилируют помещение, чтобы соты от жары не растаяли. Самая же главная в улье — матка. Как царица, идёт она по улью, окружённая целой свитой кормилиц; они её на ходу кормят, чтобы, матка зря времени не теряла, яички в ячейки закладывала.

Но самое чудесное — это танцы! Представьте себе — вдруг прилетает в улей пчёлка и начинает выделывать всякие там замысловатые фигуры, ну вроде круги, восьмёрки. Танцует, да и только! А пчёлы-сборщицы вокруг неё так и бегают, обнюхивают её, будто что-то спрашивают. Побегают так за ней и летят прямо на те медоносные пастбища, где только что побывала их подруга: это у них такой способ разговаривать. А танцовщица — это пчела-разведчица. Вот какая у неё замечательная специальность. Такой специальности не сразу выучишься. Ведь в улье — ну, как у нас в школе — пчёлы, можно сказать, из класса в класс переходят: сперва поработают санитарками, потом приёмщицами — пока ещё дойдут до разведчицы.

Так вот, всё это я узнал от отца, но одно дело знать, а добиться хорошего медосбора — совсем другое! Показал мне отец, как за пчелиным роем ухаживать, но было нас только двое — я да Бяшим. Юннатский кружок в школе большой: кто гербарии собирал, кто за овцами ухаживал, а пчёл боялись. И вдруг приходит юннатам письмо. Удивились ребята, читают: пишут нам рязанские пионеры, что у них пасека побольше нашей, одним словом — так и так, — давайте меняться опытом. Ну, это бы ещё ничего, а они вызов прислали: кто больше мёду с улья снимет! Вот обсудили мы это письмо на кружке и, понятно, приняли вызов. Какие же мы пионеры, если не примем! Одним словом, ходим гордые, а сами толком не знаем, как добьёмся этого самого повышения медосборов. А главное, — мне отвечать!

Ребята мне говорят:

— Не робей, Аман. С отцом посоветуйся. Всех рязанцев за флагом оставим!

Ну что ж, прихожу к отцу, рассказываю, в чём дело. А отец смеётся:

• Предыдущая
• 24/29
• Следующая