Встан(в)ь перед Христом и убей любовь - Хоум Стюарт - Страница 17

Я расстался с Нафишах, предварительно дав ей задание вытрясти из родителей десять штук (именно эта сумма требовалось нам для продолжения наших магических трудов) и решил отдохнуть в уединении моей гринвичской квартиры. К несчастью мои план не предусматривал одно серьезное обстоятельство: когда я добрался до дома, я обнаружил Ванессу Холт или Пенелопу Брэйд, или как ее там звать, сидящей на пороге моей квартиры.

— Я из-за тебя чуть в дурку не угодила! — проблеяло очередное факсимиле, обвивая ручонки вокруг моей шеи и пытаясь запихать свой язык ко мне в рот.

Поскольку я не хотел пускать девицу к себе в логово, я вывел ее на Хай-стрит, провел по Гринвич-Саут-стрит, и, наконец, свернул направо к Эшбернэм-плейс. Накрапывавший легкий дождик на глазах трансформировался в ливень. Когда я открыл зонтик, Ванесса воспользовалась этим как поводом для того, чтобы прильнуть ко мне всем телом и вцепиться в мою руку, хотя я вовсе этого ей не предлагал. Мы дошли до конца улицы и очутились в самом сердце Эшбернэмского треугольника, спокойного и пользующегося большим спросом жилого квартала для миддл-класса, ограниченного Хай-стрит, Саут-стрит и Блэкхит-роуд. Я повернул налево на Эгертон-драйв, а затем снова налево на Эшбернэм-гроув.

— Куда мы идем? — спросила Холт.

— Мы никуда не идем, — объяснил я. — Это просто магический ритуал, вот и все.

Как только мы вновь очутились на Саут-стрит, мы повернули направо, а затем еще раз направо — уже на Девоншир-драйв. Мы остановились, чтобы полюбоваться бывшей Роунской школой для девочек, прекрасным образцом викторианской готики, построенным по проекту Томаса Динуидди. После того, как в 1984 году школа была объединена с одноименной школой для мальчиков, здание пребывало в запустении добрый десяток лет. Затем, когда здание уже потеряло репутацию настолько, что в нем начали гнездиться художники, "Уэсткомб Хоумз" приобрела его и перестроила в жилой дом элитного класса. Налюбовавшись вдоволь на этот архитектурный шедевр, мы дошли до церкви Святой Троицы и Апостола Павла на углу Эгертон-драйв. Местные историки расходятся во мнениях по поводу того, кто проектировал это здание, хотя известно, что оно официально было освящено как англиканская церковь Уильямом Милфордом Тьюлоном, епископом Лондонским, в 1866 году. После того, как церковь простояла несколько лет заброшенной, ее приобрели и обновили "Адвентисты Седьмого Дня".

— Заходите к нам в храм, — сказал какой-то хорошо одетый улыбчивый человек, когда мы проходили мимо церковных дверей. — Вы же насквозь промокнете.

Мы последовали за хозяином в прихожую, и поскольку дальше в церковь он, судя по всем признакам, нас вести вовсе не собирался, я попросил его, чтобы он показал нам алтарь. Пока я пытался смириться с тем неприятным обстоятельством, что вместо скамей для паствы в церкви были установлены складные стулья, к нам примкнул еще один улыбчивый субъект. Один из адвентистов объяснил, что помещение пребывало в запустении целых три года перед тем, как они ее приобрели, другой добавил, что выглядело оно так, словно запустение продолжалось лет пятьдесят. Со всей очевидностью ни тот, ни другой ничего не знали об истории здания. Реставрация судя по всему была выполнена грамотно, однако гладкости линий и свежесть лепнины явно недоставало подлинности, превращая эту недавно отремонтированную церковь в полную противоположность тех помещений, которые я обычно выбирал для моих сексуальных ритуалов.

— Вы женаты? — спросил тот из адвентистов, что был повыше.

— Нет, — ответил я.

— Вы можете пожениться у нас, — встрял второй сектант. — Но помните, что субботняя служба у нас по воскресеньям, так что приходите или в воскресенье или в будний день.

— Это будет очень мило, правда, дорогой? — сказала Ванесса, оборачиваясь ко мне.

Я извинился и вышел, ведя под руку прильнувшую ко мне Холт. Я провел девицу по Эгертон-роуд, затем вниз по Гилфорд-роуд и назад на Гринвич-Саут-стрит. Мы добрели вместе до Блэкхит-роуд и прошли весь Эгертон-драйв, свернув, наконец, направо на Катерин-гроув, которая привела нас назад на Девоншир-драйв, затем два раза подряд повернув налево мы вышли по Гринвич-Хай-стрит к Бургос-гроув. Этот приятный тупичок ранее именовался Веллингтон-гроув, но был переименован в 1896 году какими-то остряками из местного совета, которые решили, что будет забавно назвать его в честь единственного поражения одержанного герцогом под испанским Бургосом в 1812 году.

Мы прошли назад вдоль по Гринвич-Хай-стрит до Лэнгдэйл-роуд и, перейдя на другую ее сторону, зашли в станционное кафе выпить пару каппуччино. Я знал, что мои магические способности чрезвычайно сильны и что вскоре Ванесса представит мне возможность завершить ритуал изгнания, в котором самым главным были предпринятые нами блуждания, а все остальное являлось не более, чем отвлекающими маневрами. Пока моя спутница просматривала газету и лакомилась куском шоколадного торта, который я заказал для нее, я рассматривал официанток. Как и большинство посетителей, они явно искали кого приголубить. Обе носили белые блузки, короткие черные юбки и черные чулки, которые демонстрировали их ноги и задницы во всей красе. Мне понравилась та, что помоложе. Ей было лет двадцать пять-двадцать семь и у нее были ухоженные длинные черные волосы. Поймав восхищенные взгляды, которые я бросал в ее сторону, она несколько раз улыбнулась мне.

— Ты меня любишь? — спросила Холт, оторвавшись от номера "Дейли Мэйл".

— Любить ли жрец своих богов? — загадочно ответствовал я.

— Что ты хочешь этим сказать? — удивилась Ванесса.

— Что мы сейчас отправимся на верфь Пэйна и немного позанимаемся сексуальной магией! — возвестил я на все кафе.

— За кого ты меня принимаешь? — посетовала Холт.

— Для меня, — взревел я, — ты — всего лишь архетип, идея женщины, лишенной всякой субстанции, отрицающей сам принцип телесности. Покуда я думаю о тебе в этом духе, не забывая при этом, что ты была запрограммирована, чтобы носить в себе личность прекрасной молодой женщины зверски убитой своим отцом, я не могу время от времени удержаться от искушения повторять вслед за тобой все твои движения, точно также как ты, в свою очередь, имитируешь поведение той самой мертвой девушки, о которой я только что упомянул!

— Ты — псих! — вскрикнула Пенелопа и вылетела из кафе, тем самым подтвердив могущество моей сексуальной магии. Ритуал изгнания завершился полным, стопроцентным успехом.

Я купил каппуччино навынос, и, проклиная то обстоятельство, что в этом случае его наливают в чашку из полистирола, прошел через здание вокзала к поездам. Все шло наилучшим образом, пока я не вышел для пересадки в Чарлтоне, лишь для того, чтобы обнаружить на платформе таинственным образом материализовавшуюся Пенессу. Она уселась рядом со мной, мы стали ждать на пронзительном ветру прибытия поезда на Грэйвзенд, и я каким-то образом умудрился вылить на ее перчатки остатки моего кофе. Зайдя в вагон, я повелел Бролт, чтобы она положила свои рукавицы на пышущий жаром радиатор, чтобы они высохли. У меня к тому моменту уже свербело в ушах от ее бесконечного нытья по поводу того, что у нее промокли руки. В пути ничего интересного не произошло, хотя, признаюсь, я ощутил некоторый психический трепет, когда мы проезжали Эбби Вуд.

Прибыв в Грэйвзенд, я повел Пенелопу прямо через центр города к причалу паромов. Я приобрел два билета туда и обратно, и на палубе, пока посудина пересекала эстуарий Темзы, Ванесса снова прижалась ко мне. Когда мы проходили мимо паба "Край Света", Пенелопа захотела остановиться и чего-нибудь выпить, но я заставил ее дойти до самого форта. Я заплатил за два плеера-путеводителя, а затем сообщил Ванессе, что мы пройдем экскурсию в обратном направлении. Я был полон решительности защитить себя от методов управления сознанием, которые использует Общество охраны памятников старины.

Пока голос, записанный на ленте, повествовал нам о часовне и казармах, мы с Несс изучали подземные склады в Западном Бастионе. В то время, как лента рассказывала о достопримечательностях Западного Бастиона, мы осматривали офицерские казармы. Когда нас бомбардировали информацией касательно пороховых складов, мы разглядывали северо-восточный бастион и так далее. Пенни постоянно жаловалась на ледяной ветер, и ее скулеж стал особенно невыносимым, когда мы поднялись на Ландпортские ворота, чтобы полюбоваться видом на внутренний и внешний рвы, отделявшие форт от проклятых вересковых пустошей Эссекса. Пенесса хотела надеть мои перчатки, но я велел ей засунуть руки в карманы своего пальто, которые были намного глубже моих карманов.