Последний тайник - Гамбоа Фернандо - Страница 7

• Предыдущая
• 7/29
• Следующая

Профессор Кастильо, недовольный тем, что его перебили, несколько секунд молчал, хлопая ресницами.

– Ну что ж, можно и короче, – наконец сказал он. – Орден Храма накопил такие богатства и приобрел такую огромную власть, что французский король Филипп IV и Папа Римский Климент V стали завидовать ему и сговорились отобрать у ордена Храма все имеющееся у него имущество. Они выдвинули против тамплиеров абсурдные обвинения в святотатстве, в результате чего все члены ордена подверглись преследованиям. Многих из них бросили в тюрьму, многих – убили. В общем, в сентябре 1307 года, – продолжал профессор, выделяя голосом произносимую им цифру, – в результате быстрых и жестоких действий врагов орден прекратил свое существование. А в 1312 году король заставил Папу Климента V официально распустить Орден рыцарей Храма, являвшийся самой крупной и самой могущественной организацией в период средневековья, в результате чего тот навсегда канул в Лету.

Профессор произнес свою последнюю фразу как эпитафию. Взглянув на меня и увидев, что его слова не произвели ожидаемого эффекта, он нахмурился.

– Улисс, ты меня удивляешь! Неужели тебе по-прежнему ничего не понятно? – воскликнул он, воздев руки. – Ты что, не помнишь, в каком году была открыта Америка?

– Конечно, помню! – сердито буркнул я. – Двенадцатого октября тысяча четыреста девяносто… Вот черт! Этого не может быть!

Я уже минут десять сидел, уставившись в меню ресторана, но ничего при этом не видел, и когда официант-китаец подошел к нашему столику во второй раз, я так и не прочитал ни единой строчки.

– Что вы будете заказывать? – спросил официант, в голосе которого чувствовалось легкое раздражение.

– Да, я… я возьму цыпленка в лимонном соке и что-нибудь попить… негазированную воду, – сказал я, держа в руках открытое меню, которое не удосужился прочитать. – А вы, профессор? – обратился я к своему спутнику.

– Я? Что я? – удивленно переспросил Кастильо, отрывая рассеянный взгляд от меню, которое он держал в руках вверх тормашками.

– Что вы возьмете на ужин, профессор? – спросил я, движением головы показывая на томящегося в нетерпении официанта.

– А-а, ужинать… Пожалуй, салат и воду…

Было очевидно, что наши мысли блуждают сейчас где-то совсем в ином месте. Если конкретно, то в семиэтажном здании, расположенном на другой стороне улицы. Минут десять назад мы с профессором решили спуститься в китайский ресторан, чтобы перекусить и попытаться оправиться от шока, который вызвало у нас столь неожиданное открытие. Однако нервное напряжение все никак не спадало, и мы почти не разговаривали с того самого момента, как вышли из моей квартиры. Наконец я не выдержал и первым заговорил на волнующую нас обоих тему.

– А может, кто-нибудь нашел этот колокол в шестнадцатом или семнадцатом веке и решил установить его на своем судне? – спросил я не очень уверенным тоном.

– Вряд ли. Колокол являлся для любого судна символом, и поэтому никто не стал бы вешать на мостике своего корабля случайно найденный колокол, – ответил профессор, сделав резкий жест, как будто хотел физически отодвинуть в сторону высказанные мной сомнения.

– А можно допустить, что кто-то отлил этот колокол двумя столетиями позже, но при этом запечатлел на нем название ордена? – не унимался я.

– А зачем? Я тебе уже говорил, что тамплиеров разогнали как организацию на основании судебного решения, в котором их обвинили в поклонении дьяволу и содомии. Думаешь, после всего этого кто-то стал бы использовать их имя на колоколе, который служил символом судна? Это все равно что в наше время переодеться в Усаму бен Ладена и отправиться гулять по Нью-Йорку.

– Да, вы правы. Я просто пытаюсь найти какие-нибудь слабые места в наших умозаключениях. Вы ведь и сами всего лишь четверть часа назад кричали: «Это невозможно! Это невозможно!» Прежде чем вскочить на стол и начать танцевать, я хочу убедиться, что мы ничего не упустили.

– Я тоже обо всем этом напряженно думаю с того самого момента, как ты показал мне колокол, – озабоченно произнес Кастильо, – и, как мне кажется, в данном случае мы не ошибаемся. Чем больше я размышляю, тем больше крепнет моя уверенность, что сделанное мною предположение – правильное.

– Допустим, мы и в самом деле не ошибаемся, – сказал я. – И какие шаги следует предпринимать в подобных случаях? Позвонить в редакцию одной из барселонских газет, обратиться в университет или же к издателям Книги рекордов Гиннесса?

– Пока что никуда не нужно звонить. Все, что у нас на данный момент есть, – это окислившийся колокол и твои голословные утверждения. Заяви мы сейчас об этом открытии – и нас тут же обвинят в фальсификации. В случае же, если нам кто-то поверит, тебе придется пожертвовать славой, связанной с этим открытием. Поверь мне, даже самый порядочный ученый ради подобной славы продал бы свою собственную мать.

– И что вы предлагаете? Никому ни о чем не говорить?

– Да, именно так. Нам следует поискать в архивах подробную информацию о тамплиерах, об их знаниях в области навигации, а также попытаться найти какое-нибудь подтверждение нашей гипотезы, – веско произнес профессор, – и лишь потом, когда мы соответствующим образом подготовимся, сообщить о своем открытии определенным научным кругам, которые так или иначе отреагируют на него.

– Замечательно. Но у меня есть совсем другое предложение. Нам ведь нужны доказательства, да?

– Ну конечно.

– Тогда почему бы нам не отправиться на Утилу и самим не раздобыть эти доказательства?

– Что ты имеешь в виду?

– А то, что мы могли бы понырять немного в море и посмотреть, нет ли там еще чего-нибудь интересного. Я прекрасно помню, в каком именно месте находится риф, на котором покоился этот колокол, и ничто не мешает нам отправиться туда и немного пошарить по морскому дну. Может, нам удастся снова что-нибудь найти.

– Ты шутишь? – Кастильо бросил на меня недоверчивый взгляд. – Археологическая экспедиция подобной важности не может заключаться в том, чтобы «немного пошарить» по морскому дну, – она должна проводиться после подготовки всех соответствующих документов и под тщательным наблюдением высококвалифицированных специалистов. На такую подготовку уйдет несколько лет, а сами археологические раскопки потребуют еще больше времени.

– Понятно, – сказал я, потирая подбородок. – Но если археологические раскопки когда-нибудь все-таки начнутся, то кто их будет проводить? Боюсь, что не вы, а какая-нибудь организация с условным названием «Исследователи морских глубин». Вы сами только что признались, что конкуренция в сфере археологии жесточайшая. Неужели вы действительно думаете, что нам позволят хотя бы оказаться в списке тех, кто в перспективе может быть увенчан лаврами за данное открытие?

– По правде говоря, нам будет очень трудно попасть в число участников раскопок столь огромной важности, – вздохнув, ответил профессор и перевел взгляд на стоящие на столе тарелки. Мы с ним даже не заметили, как их сюда принесли. – Думаю, что нас рано или поздно попытаются оттеснить в сторону.

– И вас устраивает подобное положение дел? Вы и в самом деле согласны на такое?

– Ну, в общем-то, наибольшее значение имеет само открытие, а не то, кто его сделал, – сказал профессор, хотя и без особой уверенности. – Есть, безусловно, более квалифицированные специалисты, чем я, и они лучше меня выполнят эту работу.

– Вы это серьезно?

– Нет. Откровенно говоря, нет. А впрочем, не знаю, – задумчиво произнес Кастильо. – Но, как бы там ни было, у нас нет ни средств, необходимых для экспедиции, ни соответствующих разрешений. Так что мы не сможем провернуть данное дело, как бы нам этого ни хотелось.

– Мы вдвоем, безусловно, не сможем, – согласился я с ним. – Однако я знаю человека, у которого имеются все необходимые средства. Что касается разрешений, то уж где-где, а в Гондурасе… В общем, там есть много способов заполучить нужные разрешения.

• Предыдущая
• 7/29
• Следующая