Земля вечерних звёзд - Минич Людмила - Страница 40

– О чем ты говоришь?

– Да об этом Тае. Стой, девочка! – Он поднял руку, останавливая слова, уже готовые сорваться с ее губ. – Неужто ты думаешь, что все, что он сказал вчера, было правдой? Ложь это, верь мне! И его нежные взгляды, что он не первый день на тебя бросает, тоже ложь! Сердце его пропитано ложью, как отравой, и вся она течет к тебе. От нее ты страдаешь! От нее слепнешь и глохнешь. Не хочешь ни слышать, ни видеть ничего вокруг. – Но сердце! – она все-таки перебила его. – Сердце не может лгать. Я чувствовала вчера, что его сердце бьется ровно, спокойно. Что ты скажешь на это?

– Да, сердце – это единственное, что не может лгать. Да если бы все его взгляды и слова были хотя бы полуправдой, разве его сердце могло бы биться так спокойно? Когда его люди, о которых он так преданно заботится, в опасности на родине! Посмотри на меня. Не отворачивайся, Ак Ми Э! Разве мое сердце спокойно, когда я думаю о судьбе моих детей? О том, что с ними будет, когда эти люди доберутся до наших поселков? Разве твое сердце бьется ровно, когда ты думаешь, что делать тебе с этими людьми? И разве может, – он понизил голос, – сердце быть таким спокойным у мужчины, когда он сжимает руку женщины, на которую все время так смотрит? Скажи мне, разве это может быть?

Он остановился. Она сейчас и так расплачется. Наконец-то ее проняло, и пелена, повисшая вчера на ее глазах, развеялась хоть на несколько мгновений. Как можно ей спорить с такими простыми доводами? Но девушка так и не расплакалась.

– Я должна знать точно, – сказала она, – способен ли он на такую ложь. Тогда его нельзя подпускать близко к нашим землям.

– Но он не скажет тебе правды, – вздохнул Далекий Человек.

– Я узнаю ее сама. Сегодня я должна буду подумать. Завтра пусть он придет вечером к нашему костру. Если там, куда мы зайдем, еще будет хворост для костра. Пусть приходит.

– Зачем? – искренне удивился охотник.

– Скажешь ему, что надо почтить здешних духов или что-нибудь другое. Придумай сам. Но главное – чтобы он выпил снадобье, которое я приготовлю завтра.

– Какое снадобье? Он откажется.

– Мне надо, чтобы он выпил его. Тогда мы все и узнаем. Я сама тоже выпью, так что никакой отравы там не будет.

– Так что за питье? – спросил охотник осторожно.

– Из коры дерева тин-кос, – ответила Ак Ми Э так же осторожно.

– Откуда у тебя кора священного дерева? – удивился он.

– Матушка дала мне немного с собой. Тайно. Никто ведь не знает, что может встретиться на пути.

– Но зачем? Разве он увидит духов? – не понимал Далекий Человек.

– Он их и не должен увидеть, – терпеливо объясняла Ак Ми Э. – У коры тин-кос разные свойства. Если приготовить напиток так, как готовит Матушка, то можно потерять чувство мира, что вокруг. Только тогда можно различить своими глазами духов. А потом и без напитка… Только мне он не помог, – словно вскользь заметила она. – Не каждому можно его пить. А вот если по-другому сделать… и не так много порошка положить, то он просто заставит человека правду говорить.

– Как это? – не переставал удивляться Далекий Человек. Воины Тая стали подниматься, привал был окончен. Встала

и Ак Ми Э. Она так ничего и не проглотила, впрочем, как и ее спутник.

– Не знаю, – пожала она плечами, надевая свой заплечный мешок. – Несколько раз я видела, как Матушка давала такой напиток, и люди говорили все, не противясь ни капли, даже с охотой. Помнишь, к нам приводили людей из Tay Ле? Он кивнул.

– Это для них делалось, – пояснила девушка. – Что-то они там натворили.

– А ты варила когда-нибудь такое снадобье? Он не умрет? Нас растерзают тогда…

– Да, в тот раз, вместе с Матушкой. Не беспокойся. Травы не духи, уж они-то со мной говорят, – улыбнулась она и тут же загрустила. – Но пообещай мне, – сказала она прежде, чем тронуться в путь, – пообещай, что не будешь больше меня мучить, если тин-кос скажет: это правда, все так, как говорит Тай.

– Сделай это, Ак Ми Э, – наклонился он к девушке, – и если тин-кос скажет, что я ошибался, я никогда больше слова плохого не уроню об этих людях.

Она немного успокоилась, появилась надежда и в сердце Далекого Человека. Уж что правда, то правда, по части трав Ак Ми Э нет равных. В одном он был уверен, если это снадобье действительно способно заставить человека правду сказать, то завтра Ак Ми Э перестанет верить этому Таю. Не мог так просто Сай Дин смотреть на него, самодовольно вышагивавшего теперь совсем рядом с ними, справа. Слева еще двое воинов. Сам же отряд растянулся узкой цепью, по два-три человека в ряд, и не напрасно, потому что уже ближе к закату они вступили в царство болот.

Солнце теперь частенько проглядывало сквозь поредевшие и уменьшившиеся деревья. Все поросло болотными мхами и травой ан-тир. Деревья сменились ваэ, обширными раскидистыми кустарниками в человеческий рост. Не имея настоящих корней, они легко приживались на корнях больших деревьев, если вокруг влажно, или прямо на болотной грязи. Их длинные листья, похожие на траву, уныло свисали с гибких веток, словно заранее оплакивая забредших сюда людей.

«Унылые места. И опасные», – думал Тай, аккуратно ступая за Тарутом. Земля под ними упруго поддавалась, но в грязь они не проваливались, ступать можно было без опаски. Небольшие островки с деревьями манили взгляды к себе, но

Тай уже знал по прежнему опыту, что возле них часто и скрывается самая топь. Шагнул два шага с твердой земли, провалился сразу по пояс или даже по горло, а тебя сразу и всосало куда-то под островок. Никто даже и помочь не успеет. Иногда Ак Ми Э указывала на кусты ваэ, которые следовало порубить, хотя их можно было обойти совсем недалеко от того места, где останавливался отряд. Но колдунья говорила: «Там опасно!» И Тай покорно указывал своим людям на мешавшие их продвижению кусты. По освободившейся дороге шел весь отряд. Незадолго до заката Ак Ми Э наметила несколько островков, сгрудившихся кучкой, для ночлега, и Тай дал сигнал к привалу.

В этот вечер Ак Ми Э вновь варила свое зелье, потому что еще несколько человек пострадало от шипов ан-тир. Помня о случае с Качи, они не стали ожидать неприятностей, а кучкой подошли к охотнику и попросили его обратиться за помощью к колдунье, от их имени. Колдунья вняла их просьбе, отвар сварила, сказала через Тарута, сколько выпить, как ссадины промыть. Однако Тай разозлился, узнав от Санжата, что к колдунье без его ведома обращались, и впредь велел наказать, чтобы любые такие вещи через него делались. Не хватало еще, чтобы она поила его людей чем-то неизвестным. Он успокоился лишь на следующий день, когда убедился, что людям его хуже не стало.

Чего он боится, спрашивал Тай сам себя недоуменно. Разве она не верит ему? Разве до сих пор чувствует опасность? А разве ей можно верить, ответил ему кто-то из середины его сердца. Никому до конца нельзя верить, так говорил Правитель. А уж вельдаре и подавно. Вот если только… Он вспомнил, как она смотрела на него вчера. Конечно, он ей нравится. Она, эта вельдара, мнит себя слишком большой колдуньей, чтобы раскусить нехитрые выдумки Тая. Он нашел, наконец, к ней верный подход. Теперь достижение земли вельдов – лишь дело времени. А там – и возвращение не за горами. И он увидит свою Гайят, он придет к ней, как победитель. И в дар ей он преподнесет самую большую «вечернюю звезду», какую удастся найти.

Его мечты прервал голос Тарута. Он почтительно обращался к Таю. Чего ему надо, если они же и так выступают? Уже совсем светло.

Но Тарут хотел совсем другого. Он передал ему просьбу колдуньи. Духи начали гневаться на них. Те, что живут в этих болотах. То, что трое воинов поцарапались ядовитыми шипами в первый же день, – очень недобрый знак для отряда. Колдунья хочет познакомить Тая с духами, они должны увидеть, что от людей Тая не будет вреда здешним местам, иначе их отряд может попасть в ловушку, из которой не будет выхода.

– Как это – познакомить? – спросил Тай недоуменно.

– Она будет выполнять ритуал сегодня вечером, задабривать здешних духов. Господин должен прийти.