Икс или игрек? - Кристи Агата - Страница 1

• 1/43
• Следующая

У себя в передней Томми Бересфорд снял пальто. Бережно, не торопясь, повесил на вешалку. Рядом, на соседний крюк, аккуратно прицепил шляпу.

И расправив плечи, с решительной улыбкой на губах, прошел в гостиную, где сидела его жена и вязала армейский подшлемник из шерсти защитного цвета.

Была весна 1940 года.

Миссис Бересфорд только кинула на мужа короткий взгляд и сразу же снова со страшной быстротой заработала спицами. Промолчав минуту или две, она спросила:

– Что нового в газетах?

Томми доложил:

– Со дня на день ожидается начало блицкрига[1], гип-гип-ура! Во Франции дела идут паршиво.

Таппенс сказала:

– Да, действительно невесело.

Снова молчание. Наконец Томми не выдержал:

– Что же ты не спрашиваешь? К чему эта дурацкая тактичность?

– Я знаю, тактичное молчание иногда страшно действует на нервы, – ответила Таппенс. – Но, с другой стороны, когда я спрашиваю, тебя это тоже раздражает. Да и незачем спрашивать. У тебя на лице все написано.

– Вот не думал, что похож на Печального Пьеро.

– Куда там, милый, – сказала Таппенс. – У тебя на губах застыла отчаянная улыбка висельника, и ничего более душераздирающего я не видела в жизни.

Томми усмехнулся.

– Неужели даже так?

– Больше, чем так. Ну, довольно, выкладывай! Ничего не выходит?

– Ничего не выходит. Я им не нужен ни в каком качестве. Ей-богу, Таппенс, ну разве не обидно, когда с сорокашестилетним мужчиной разговаривают как со слабоумным дряхлым дедом? Армия, флот, министерство иностранных дел – все твердят одно: вы слишком стары, может быть, понадобитесь позднее.

Таппенс вздохнула:

– Со мной то же самое. Медсестры моего возраста? Нет, спасибо, не нужны. А на любую другую работу? Тоже не требуется. Они лучше возьмут дурочку с кудряшками, которая в жизни не видела ни одной раны и не простерилизовала ни одного бинта, чем меня, проработавшую три года, с пятнадцатого по восемнадцатый, сначала палатной и хирургической медсестрой, потом за баранкой грузового фургона, а потом личным шофером, возила на легковом автомобиле генерала. И на том, и на другом, и на третьем месте, смею утверждать, не ударила в грязь лицом. А теперь я, оказывается, никому не нужная надоедливая дамочка в годах, которая не желает сидеть тихо у себя дома и заниматься вязанием, как ей положено.

Томми мрачно заключил:

– Не война, а сущий ад.

– Мало того, что идет война, так еще не дают принять в ней участие. Это уж совсем безобразие.

– Зато, по крайней мере, для Деборы нашлась работа, – попробовал утешить ее Томми.

– Она-то устроилась, – отозвалась мать Деборы. – И конечно, со своей работой справляется хорошо. Но я лично думаю, Томми, что смогла бы работать не хуже Деборы.

Томми ухмыльнулся.

– А она, наверно, так не считает.

– С дочерьми иногда бывает очень трудно, – покачала головой Таппенс. – Особенно когда они стараются проявлять сочувствие.

– А уж как Дерек снисходит к моим слабостям, это просто невыносимо, – проворчал Томми. – Так и читаешь в его взгляде: «Бедный старый папаша!»

– Честно признаться, – кивнула Таппенс, – наши детки, конечно, замечательные, но все-таки от них можно с ума сойти.

Однако при упоминании о близнецах Дереке и Деборе лицо матери сразу смягчилось.

– Должно быть, людям всегда трудно самим почувствовать, что они стареют и ни к чему не пригодны, – задумчиво проговорил Томми.

Таппенс сердито фыркнула, высоко вскинула темную, гладко причесанную голову и выпрямилась в кресле, так что зеленовато-серый шерстяной клубок покатился на пол.

– Это мы-то ни к чему не пригодны? – возмутилась она. – Ты и я? Или просто все кому не лень стараются нам это внушить? Может быть, от нас и вообще никогда не было проку?

– Может, и так, – вздохнул Томми.

– Не знаю. По крайней мере, в прежние времена мы чувствовали себя нужными. А теперь я, кажется, готова поверить, что на самом деле ничего этого не было. Было или не было, Томми? Было это, что немецкие агенты оглушили тебя ударом по голове и похитили? Было, что как-то раз мы с тобой выследили опасного преступника и схватили его? Что мы спасли одну девушку и завладели важными секретными документами и за это родина, можно сказать, выразила нам благодарность?[2] Нам! Тебе и мне! Ныне презираемым и никому не нужным мистеру и миссис Бересфорд.

– Ну, ну! Умерь свой пыл, дорогая. Ни к чему это.

– Все равно, – сказала Таппенс, сморгнув непрошеную слезу. – Я разочарована в нашем мистере Картере.

– Он прислал нам очень хорошее письмо.

– Но ничего не предложил. Даже не обнадежил.

– Он ведь теперь не у дел. Как мы с тобой. Он уже совсем старый. Живет себе на покое в Шотландии и удит рыбу.

Таппенс не унималась.

– Могли бы поручить нам что-нибудь для Интеллидженс сервис[3], – мечтательно проговорила она.

– А может быть, мы бы не справились. Может быть, теперь бы у нас пороху не хватило.

– Не знаю, – покачала головой Таппенс. – Я чувствую себя такой же, какой была раньше. Но, возможно, ты прав, возможно, когда дошло бы до дела... – Она вздохнула. – Надо бы нам все-таки найти хоть какую-нибудь работу. Так тяжело, когда сколько угодно свободного времени, сиди и думай целый день.

Взгляд ее скользнул по фотографии очень молодого человека в авиационной форме с широкой, как у Томми, ухмылкой на губах.

– Мужчине еще труднее, – сказал Томми. – Женщины хоть могут вязать, или паковать посылки, или работать в столовых.

– Это все я могла бы делать и через двадцать лет, – возразила Таппенс – А сейчас я еще не настолько стара, и мне этого мало. Получается ни то ни се.

У входной двери позвонили. Таппенс встала, прошла через тесную квартирку и отперла. На коврике за порогом стоял широкоплечий мужчина с пышными светлыми усами на румяном лице.

Он окинул ее быстрым, зорким взглядом и вежливо осведомился:

– Вы – миссис Бересфорд?

– Да.

– Моя фамилия Грант. Я друг лорда Истгемптона. Он посоветовал мне познакомиться с вами и вашим мужем.

– Очень приятно. Заходите, пожалуйста.

Она провела его в гостиную.

– Знакомьтесь. Мой муж – капитан... э-э-э...

– Мистер.

– ...мистер Грант. Он – друг мистера Кар... лорда Истгемптона.

Рабочая кличка прежнего шефа Секретной службы, мистер Картер, была ей привычнее, чем настоящий титул их старого друга.

Несколько минут они оживленно разговаривали втроем. Грант держался очень мило и вообще оказался симпатичным человеком. Потом Таппенс вышла и вскоре вернулась с хересом и стаканами. Когда возникла пауза в разговоре, мистер Грант сказал:

– Я слышал, вы ищете работу, Бересфорд?

В глазах Томми зажегся алчный огонек.

– Совершенно верно. А вы... Неужели вы могли бы?..

Грант рассмеялся и покачал головой.

– Да нет, что вы. Боюсь, прежние дела придется уступить молодым и деятельным. Или тем, кто занимался ими все эти годы. Единственное, что я мог бы вам предложить, – к сожалению – это скучную сидячую работу. Канцелярскую. Складывать листы в стопки, перевязывать красным шнурком и рассовывать по ящикам. В таком духе.

У Томми вытянулось лицо.

– Понимаю.

– А все же лучше, чем ничего, а? – попытался приободрить его Грант. – Словом, загляните как-нибудь в мою контору. Министерство потребностей, комната двадцать два. Подберем вам что-нибудь.

Зазвонил телефон. Таппенс взяла трубку:

– Алло? Да. Что-о? – На том конце провода взволнованно зачастил пронзительный женский голос. Лицо Таппенс выразило тревогу. – О боже!.. Ну, конечно, дорогая... Буду у тебя сию же минуту. – Она положила трубку и сказала мужу: – Это звонила Морин.

• 1/43
• Следующая