Вилла «Белый конь» - Кристи Агата - Страница 16

• Предыдущая
• 16/43
• Следующая

– Мы не знаем. Может, это шантаж... или наркотики...

– Вздор, – ответила миссис Дейн-Колтроп. – Вас не это беспокоит. Вы просто думаете о том, что ни одного из них не осталось в живых.

Я глубоко вздохнул.

– Да, – признался я. – Это так. Но наверняка я ничего не знаю. Трое из них умерли. Минни Хескет-Дюбуа, Томазина Такертон, Мэри Делафонтейн. Все трое от естественных причин. А Тирза Грей рассказывала, как это случается.

– То есть она утверждала, что может наслать такую смерть? Это вы хотите сказать?

– Нет. Она не говорила о чем-то определенном. Просто разглагольствовала о научных возможностях.

– И на первый взгляд это кажется диким бредом, – задумчиво вставила миссис Дейн-Колтроп.

– Знаю. Я бы посмеялся про себя, и только, не будь того странного разговора насчет «Белого коня».

– Да, – отозвалась миссис Дейн-Колтроп. – «Белый конь» наводит на размышления. – Она помолчала. Потом подняла голову. – Скверное дело, – сказала она. – Какая бы там ни была причина, надо этому положить конец. Да вы и сами прекрасно понимаете.

– Конечно... Но что же делать?

– Вот и следует подумать, что делать. Но времени терять нельзя. Нужно заняться этим всерьез и немедленно. У вас найдется какой-нибудь друг, готовый вам помочь? – деловито осведомилась моя собеседница, резко поднявшись с места.

Я задумался. Джим Корриган? Человек занятой, времени у него мало, и, наверное, он уже и сам предпринимает что только можно. Дэвид Ардингли – но поверит ли Дэвид в такое? Гермия? Пожалуй. Трезвый ум, ясная логика. В конце концов, с ней... Я оборвал эту мысль. В общем, мы постоянно встречаемся. Она будет истинной опорой, если поверит и станет моей союзницей. Вот кто мне нужен.

– Ну, придумали? И прекрасно. – Миссис Дейн-Колтроп заговорила по-деловому. – Я буду следить за тремя ведьмами. Но только я чувствую, что дело все-таки не в них. Знаете, эта самая Стамфордис обрушивает на вас поток идиотских сведений о египетских тайнах и пророчествах из свитков, найденных в пирамидах. Ясно, что ее болтовня – дичь, но тем не менее и пирамиды, и тексты, и тайны храмов реальны. Меня не оставляет мысль, что Тирза Грей что-то такое откопала, выяснила или слышала чье-то мнение и теперь использует все это, смешав в одну кучу. Желает таким образом доказать собственную значительность, умение применять оккультные силы. Многие гордятся своим злонравием. И, как ни странно, люди достойные никогда не превозносят свою порядочность и доброту. Дело тут, пожалуй, в христианском смирении. Хорошим людям невдомек, что они достойны восхищения. Попросту невдомек. Но это кстати. А самое главное – найти недостающее звено, связь между одной из этих фамилий и «Белым конем». Что-нибудь реальное.

Полицейский инспектор Лежен, заслышав знакомую мелодию «Отец О'Флинн», поднял голову от бумаг: в комнату вошел Корриган.

– Прошу прощения, если не угодил, но у водителя этого «Ягуара» алкоголя в организме не оказалось. То, что унюхал ваш П.К. Эллис, – плод его собственного воображения.

Однако Лежена в эту минуту не интересовали нарушители правил уличного движения.

– Взгляните, – сказал он.

Корриган взял письмо, которое ему протянул инспектор. Почерк мелкий и ровный. Письмо было из коттеджа «Эверест», Глендоуэр-Клоуз, Борнмут.

– Ну что? – спросил Лежен.

– Неубедительно. – Ответ Корригана был как ушат холодной воды.

– На первый взгляд. Но я не уверен...

– Этот тип, Осборн, не мог ничье лицо толком разглядеть вечером, да еще в такой туман. Наверное, случайное совпадение. Сами знаете, как бывает. Раззвонят повсюду, будто видели человека, которого ищет полиция, и в девяти случаях из десяти нет ни малейшего сходства даже с газетным описанием.

– Осборн не такой, – сказал Лежен.

– А какой?

– Он почтенный, солидный аптекарь. Старомодный, весьма любопытный по характеру человек и очень наблюдательный. Мечта его жизни – опознать какую-нибудь жену-отравительницу, купившую у него в аптеке мышьяк.

Корриган рассмеялся:

– Очередной случай, когда желаемое принимают за действительное.

– Возможно.

Корриган взглянул на коллегу с любопытством:

– Значит, по-вашему, в этом что-то есть? Какие же действия вы собираетесь предпринять?

– Во всяком случае, не помешает навести справки о мистере Винаблзе из... – он взглянул на письмо, – из деревни Мач-Диппинг.

– Удивительные события происходят в деревне! – легкомысленно воскликнула Гермия.

Мы только что пообедали, и перед нами на столе дымился кофейник с черным кофе.

Я посмотрел на нее. Я ожидал совсем иной реакции на свой рассказ. Говорил я долго и подробно, а она слушала с интересом и, казалось, с пониманием. Но подобного вывода я никак не ожидал. Снисходительный тон наводил на мысль, что услышанное ничуть не поразило и не взволновало ее.

– Вообще-то утверждают, будто в деревне скука, а в городе жизнь бьет ключом. По незнанию, наверное, – продолжала Гермия. – Оставшиеся еще на свете ведьмы укрылись в деревенских лачугах. Молодые джентльмены с упадническими настроениями служат черные мессы в старых помещичьих усадьбах в сельской глуши. Старые девы на закате дней наряжаются в украшения из фальшивых скарабеев, устраивают спиритические сеансы, по чистым листам бумаги двигаются планшетки и наводят страх. Из этого можно сделать серию увлекательных статей. Почему бы тебе не взяться?

– Кажется, ты не совсем поняла меня, Гермия.

– Прекрасно поняла, Марк! По-моему, это чрезвычайно занятно. Как страничка из истории – забытое наследие Средних веков.

– Меня не интересует история, – раздраженно ответил я. – Меня интересуют факты. Фамилии на листке бумаги. Я знаю, что произошло с некоторыми из этих людей. А что случилось или случится с остальными?

– Не слишком ли ты даешь волю воображению?

– Нет, – упрямо сказал я. – Воображение здесь ни при чем, на мой взгляд, опасность реальна. Жена викария со мной согласна.

– Ах вот оно что – жена викария! – В голосе Гермии прозвучало пренебрежение.

– Только без этой интонации – «жена викария»! Она необыкновенная женщина. И то, что ты слышала, – не выдумки.

Гермия пожала плечами:

– Возможно.

– Но ты не веришь?

– Ты преувеличиваешь, Марк. Твои средневековые колдуньи, видно, сами искренне верят всей этой чепухе. И конечно, они пренеприятные.

– Но ничуть не опасные?

– Марк, ну откуда им быть опасными?

Я помолчал. Мысли у меня перебегали из света во тьму и снова к свету. Тьма – это «Белый конь», а свет – разумные суждения Гермии. Надежный свет повседневности, электрическая лампочка, прочно ввернутая в патрон и освещающая темные углы. Ничего особенного не видно – привычная обстановка любой комнаты. И тем не менее... Гермия рассуждает здраво, убедительно, но ей все видится в ином свете, чем мне.

• Предыдущая
• 16/43
• Следующая