Горе невинным - Кристи Агата - Страница 5

• Предыдущая
• 5/46
• Следующая

Голосом, трепетавшим от сердечной теплоты, Гвенда Воугхан возразила:

– Безусловно, не станем. Такие вещи случаются. Трагические, чудовищные… Так уж вышло.

– Вам поверили? – поинтересовалась Хестер.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Полиция… вам поверила? Почему они вам поверили?

Сам того не желая, Калгари улыбнулся.

– Я весьма уважаемый свидетель, – просто произнес он. – Никакой выгоды не преследую, мои показания были тщательным образом проверены, подтверждены медицинскими заключениями и множеством мельчайших подробностей. Да! Мистер Маршалл, разумеется, как и все юристы, проявил сугубую осторожность. Он не хотел возбуждать у вас иллюзий, пока сам не поверит в успех.

– Что вы понимаете под словом «успех»? – заговорил Лео Эрджайл, поерзав в кресле.

– Извините, – поспешно произнес Калгари. – Я неправильно выразился. Вашего сына привлекли к ответственности за преступление, которого он не совершал, осудили, приговорили к заключению… и он умер в тюрьме. Справедливость запоздала. Но если по закону справедливость может быть восстановлена, она должна быть восстановлена, и вы убедитесь – будет восстановлена. Секретарь палаты общин, видимо, посоветует королеве издать указ об амнистии.

– Амнистия… за то, что он ничего не сделал? – расхохоталась Хестер.

– Понятно. Терминология никогда не отличалась точностью. Но, насколько я знаю, по закону вопрос следует поставить в палате общин. Последует однозначный ответ: Джек Эрджайл не совершал преступления, за которое его осудили. Газеты, безусловно, сообщат об этом.

Он замолчал. Никто не проронил ни единого слова. Калгари полагал, что ошеломил их и привел в состояние радостного потрясения.

– Боюсь, – нерешительно произнес он, поднявшись, – мне больше нечего вам сказать… Не стану повторять извинения, говорить о своих переживаниях и спрашивать вашего прощения… все это вы от меня уже слышали. Трагедия, завершившая жизнь этого мальчика, омрачила и мою собственную жизнь. По крайней мере… – в его голосе прозвучала надежда, – есть нечто стоящее во всем этом. Теперь вы знаете, что он не сделал этой ужасной вещи… Его имя, а это ваше имя, будет очищено от скверны.

Если он ожидал ответа, то так и не дождался.

Лео Эрджайл сидел осунувшись в своем кресле. Гвенда не сводила с него глаз. Хестер уставилась в пространство, в широко раскрытых глазах застыло страдание. Мисс Линдстрем бурчала что-то себе под нос и покачивала головой.

Калгари нерешительно остановился возле двери, оглянулся назад.

Первой решилась действовать Гвенда Воугхан. Она подошла к нему, опустила на плечо руку и тихо произнесла:

– Теперь вам лучше уйти, доктор Калгари. Слишком велико потрясение. Нужно время, чтобы его пережить.

Он кивнул и вышел из комнаты. В коридоре к нему присоединилась мисс Линдстрем.

– Я провожу вас, – сказала она.

Калгари пришел в себя, оглянулся и еще, прежде чем закрылась дверь, успел заметить, как Гвенда Воугхан опустилась на колени перед креслом Лео Эрджайла. Это немного покоробило Калгари.

Перед ним в коридоре, суровая, как жандарм, стояла мисс Линдстрем.

– Его не оживишь, – прохрипела она. – Зачем будоражить душу? Они вроде смирились, а теперь новые страдания. Покой дороже всего.

Говорила она враждебно, не скрывая неприязни.

– Его память должна быть светлой, – сказал Артур Калгари.

– Дешевые сантименты! Красивые слова. Но вы не обдумали последствий. Мужчины никогда ни о чем не думают! – Она топнула ногой. – Я всех люблю в этой семье. Пришла сюда, чтобы помогать миссис Эрджайл, в тысяча девятьсот сороковом, когда она организовала детский сад для детишек, чьи дома были разбомблены. Никакой радости эти детишки не видели. Все в доме делалось для них. Почти восемнадцать лет минуло с тех пор. А я все еще, даже после ее смерти, остаюсь здесь, приглядываю за ними, содержу дом в чистоте и уюте, слежу, чтобы они получали хорошую пищу. Я люблю их всех… Да, я люблю их… и Джако тоже. Он не был хорошим, о да! Но я его тоже любила, несмотря ни на что!

Она круто повернулась и, казалось, забыла о своем обещании проводить его. Калгари медленно спускался по лестнице. Пока он возился возле двери с замком, который ему никак не давался, по ступенькам застучали легкие шажки. Торопливо спускалась Хестер.

Она отомкнула дверь и растворила ее. Оба они разглядывали друг друга, и меньше всего он понимал, почему она смотрит на него таким тяжелым, осуждающим взглядом.

– Зачем вы пришли? – беззвучно прошептала Хестер. – О, зачем вы все-таки пришли?

– Я не понимаю вас. – Он беспомощно глядел на нее. – Неужели вы не хотите, чтобы ваш брат был реабилитирован? Не хотите, чтобы была восстановлена справедливость?

– Справедливость! – она швырнула в него это слово.

– Не понимаю, – повторил он.

– Твердите про справедливость! Какое значение она имеет теперь для Джако? Он мертв. Это не Джако касается. Нас это касается!

– Что вы хотите сказать?

– Речь не о преступнике. Речь идет о невинных. – Хестер схватила его за руку, впилась в нее пальцами. – О нас речь. Неужели вы не понимаете, что натворили?

В темноте неясно замаячила мужская фигура.

– Доктор Калгари? – спросил мужчина. – Такси подано, сэр. Готов отвезти вас в Драймут.

– О… хм… благодарю вас.

Калгари обернулся, но Хестер на улице уже не было.

Громко хлопнула парадная дверь.

Хестер медленно поднималась по лестнице, устало отбросила со лба черные волосы. Наверху ее поджидала Кирстен Линдстрем.

– Ушел?

– Ушел.

– Ошеломляющее известие, Хестер. – Кирстен Линдстрем нежно положила руку ей на плечо. – Пойдемте со мной. Я дам вам немного коньяку. Чересчур все это.

– Не думаю, что мне хочется коньяку, Кирсти.

– Может, и не хочется, а польза будет.

Кирстен увлекла податливую девушку в свою комнатку. Хестер взяла коньяк, чуть-чуть пригубила.

– Слишком неожиданно, – обеспокоенно произнесла Кирстен Линдстрем. – Надо было предупредить. Почему мистер Маршалл не известил нас?

– Думаю, доктор Калгари ему не позволил. Хотел приехать и все нам рассказать.

– Вот уж действительно приехал и рассказал! Думал, нас эта новость обрадует?

– Наверное, думал, что делает нам приятный сюрприз, – сказала Хестер странным, отрешенным голосом.

– Приятный или неприятный, а сногсшибательный – это уж точно. Не следовало ему так поступать.

– Но это потребовало от него некоторого мужества, – возразила Хестер. Лицо слегка зарделось. – Нелегко ему было на такое решиться. Приехать и рассказать людям, что один из членов их семьи, осужденный за убийство и умерший в тюрьме, на самом деле невиновен. Да, думаю, это потребовало от него храбрости. – И добавила с грустью: – Но лучше бы ее у него не было.

– Вот-вот, все мы того же желаем, – пробурчала мисс Линдстрем.

Хестер вдруг словно проснулась и с интересом взглянула на нее:

– Так и у вас такое же ощущение, Кирсти? А я думала, может, только у меня.

– Я не дура, – отрезала мисс Линдстрем. – Могу сообразить, что ваш доктор Калгари не все до конца продумал.

– Пойду к отцу, – сказала Хестер, поднимаясь.

– Да, – согласилась Кирстен Линдстрем, – следует обдумать, как поступить наилучшим образом.

Когда Хестер вошла в библиотеку, Гвенда Воугхан сидела у телефона. Отец поманил Хестер, она подошла и присела на ручку его кресла.

– Пытаемся дозвониться до Мэри с Мики, – сказал Лео Эрджайл. – Надо им немедленно обо всем рассказать.

– Алло, – произнесла Гвенда. – Миссис Дюрант? Мэри? Это Гвенда Воугхан. Ваш отец хочет поговорить с вами.

Подошел Лео и взял трубку:

– Мэри? Как ты? Как Филип? Хорошо. Произошло одно чрезвычайное событие. Думаю, тебе следует знать. Только что к нам приходил некий доктор Калгари. Привез с собой письмо от Эндрю Маршалла. Дело касается Джако. Оказывается… просто невероятно… Оказывается, история, которую Джако рассказал на суде, о том, что кто-то подвез его на машине до Драймута, – чистейшая правда. Этот доктор Калгари и есть человек, который его подбросил…

• Предыдущая
• 5/46
• Следующая