Каникулы в Лимстоке - Кристи Агата - Страница 24
- Предыдущая
- 24/36
- Следующая
– Абсолютно, – ответил я.
Больше мне не встретился никто, с кем бы я мог поговорить с пользой для себя, поэтому я отправился домой, заглянув еще за табаком и бутылкой шерри – чтобы узнать мнение простого торговца о преступлении.
«Грязный бродяга» – таков был приговор.
– Подошел к двери – они часто так делают – и пожаловался да попросил денег. А если девочка дома одна была, он и тюкнул ее. Моя сестра Дора, она в Комб-Экре, она видела такого, по своему опыту знает, – пьяный, конечно, и стишки продавал, маленькие такие, отпечатанные…
История была долгой и заканчивалась тем, что неустрашимая Дора храбро захлопнула дверь перед лицом этого человека и спряталась и забаррикадировалась в некоем таинственном убежище, которое, как я понял из тонких намеков, было не чем иным, как уборной. «И там она и оставалась, пока ее хозяйка не вернулась!»
Я добрался до «Литтл Фюрц» лишь за несколько минут до обеда.
Джоанна стояла у окна гостиной, совершенно ничем не занятая, и выглядела так, словно мысли ее блуждали невероятно далеко.
– Что с тобой происходит? – спросил я.
– О, не знаю. Ничего особенного.
Я вышел на веранду. Два стула были придвинуты к черному столику, и там стояли два пустых стакана из-под шерри. На одном из стульев находился предмет, на который я смотрел некоторое время в замешательстве.
– Что это за куча земли?
– О, – сказала Джоанна, – я думаю, это фотография больной селезенки или чего-то в этом роде. Доктору Гриффитсу показалось, что мне будет интересно на это взглянуть.
Я посмотрел на фотографию с некоторым любопытством. У каждого мужчины свои способы искать расположения женщины. Лично я не стал бы этого делать при помощи снимка селезенки, больной или еще какой-то. Однако нет сомнений, что Джоанна о ней что-то спрашивала!
– Не слишком аппетитно, – сказал я.
Джоанна согласилась, что это, пожалуй, так.
– Как там Гриффитс? – спросил я.
– Он выглядит усталым и очень несчастным. Я думаю, у него что-то особое на уме.
– Селезенка, не поддающаяся лечению?
– Не будь дураком. Я имею в виду что-то серьезное.
– Я бы сказал, что у него ты на уме. Я бы хотел, чтобы ты оставила его в покое, Джоанна.
– Ой, заткнись. Я ничего такого не делаю.
– Женщины всегда так говорят.
Джоанна, разозлившись, вихрем вылетела из комнаты.
Больная селезенка начала сморщиваться под солнечными лучами. Я взял ее за уголок и унес в гостиную. Меня она не трогала, но я осмелился предположить, что это одно из сокровищ Гриффитса.
Я остановился и оглядел нижнюю часть книжной полки в поисках книги потяжелее, чтобы использовать ее как пресс и заложить фотографию между страницами. Там нашелся увесистый том чьих-то проповедей.
Книга в моих руках неожиданно раскрылась сама. В следующую минуту я понял почему. Часть страниц в ее середине была аккуратно вырезана.
Я застыл, уставившись на книгу. Потом взглянул на титул. Книга была издана в 1840 году.
Тут не могло быть никаких сомнений. Я смотрел на книгу, из страниц которой были составлены анонимные письма. Кто вырезал их?
Ну, для начала это могла быть сама Эмили Бэртон. Она была, быть может, наиболее очевидной кандидатурой. Или же это могла быть Патридж.
Но были и другие возможности. Страницы мог вырезать некто, остававшийся один в этой комнате, некий гость, например, сидевший здесь и ожидавший мисс Эмили. Или любой человек, пришедший по делу.
Нет, это не годилось. Я заметил однажды, что клерка из банка, пришедшего ко мне, Патридж провела в маленький кабинет в задней части дома. Очевидно, это было здесь в обычае.
Итак, гость?.. Некто «с хорошим социальным положением». Мистер Пай? Айми Гриффитс? Миссис Дан-Кэлтроп?
Прозвенел гонг, и я пошел обедать. Позже, в гостиной, я продемонстрировал Джоанне мою находку.
Мы обсуждали это с разных сторон. Потом я отнес книгу в полицейский участок.
Там по поводу находки возликовали, и меня хлопали по спине, выражая таким образом беспредельный восторг.
Грэйвса не было в тот момент, но был Нэш, и он тут же позвонил Грэйвсу. Они должны были исследовать книгу на предмет наличия отпечатков пальцев, хотя Нэш и не надеялся их найти. Я мог бы и сразу сказать, что искать нечего. Там могли быть отпечатки лишь мои и Патридж, и ничьи больше, что прекрасно продемонстрировало бы добросовестность Патридж при вытирании пыли.
Я спросил Нэша, как идут дела.
– Мы сужаем круг поисков, мистер Бартон. Мы исключаем тех людей, которые не могли быть в том месте.
– А-а, – сказал я. – И кто же остается?
– Мисс Гинч. У нее вчера была назначена встреча с клиентом на дому. Тот дом расположен недалеко от дороги на Комб-Экр, а эта дорога идет мимо дома Симмингтонов. Проходя там, она могла как миновать дом, так и войти в него… Неделей раньше, в тот день, когда пришло анонимное письмо и миссис Симмингтон покончила с собой, она последний день работала в конторе Симмингтона. Мистер Симмингтон сначала полагал, что она не выходила из помещения в тот день. У него весь день был сэр Генри Лашингтон, и они время от времени звонили мисс Гинч. Я, однако, выяснил, что она выходила между тремя и четырьмя. В конторе иссяк запас дорогих марок, и она выходила, чтобы их купить. Мог бы сбегать и рассыльный, но мисс Гинч предпочла пойти сама, сказав, что у нее болит голова и ей нужно выйти на воздух. Она отсутствовала не слишком долго.
– Но достаточно долго?
– Да, достаточно долго для того, чтобы быстро пройти в другой конец городка, опустить письмо в ящик и поспешить обратно. Я должен сказать тем не менее, что я не нашел никого, кто видел бы ее неподалеку от дома Симмингтонов.
– А ее должны были заметить?
– Могли заметить, а могли и не заметить.
– Кто же еще в вашем списке?
Нэш как-то странно смотрел прямо перед собой.
– Вы же понимаете, мы не можем исключить никого – вообще никого…
– Конечно, – сказал я. – Я это понимаю.
Нэш очень серьезно произнес:
– Мисс Гриффитс вчера ездила в Бентон на встречу скаутов. Она вернулась очень поздно.
– Не думаете же вы…
– Нет, я не думаю. Но я не знаю. Мисс Гриффитс кажется на редкость нормальной, здравомыслящей женщиной, но, повторяю, я не знаю.
– А как насчет предыдущей недели? Она могла бросить письмо в ящик?
– Это возможно. Она ходила по магазинам в тот день. – Он помолчал. – То же относится и к мисс Эмили Бэртон. Она вчера с утра ушла по магазинам; и она навещала кого-то из своих друзей, проходя как раз мимо дома Симмингтонов, неделей раньше.
Я недоверчиво покачал головой. Я понимал, что обнаружение изрезанной книги в «Литтл Фюрц» привлекает внимание к владелице этого дома, но когда я вспоминал мисс Эмили, входящую вчера, – такую сияющую, и счастливую, и взволнованную…
Черт побери… взволнованную… Да, взволнованную – розовые щеки… сверкающие глаза… уж не потому ли?.. не потому ли?..
Я тупо сказал:
– Это дело для меня вредно! Что-то видеть… что-то воображать…
Нэш сочувствующе кивнул:
– Да, это не слишком приятно – рассматривать хороших знакомых как возможных безумных преступников.
Он помедлил минуту, затем продолжил:
– Следующий – мистер Пай…
Я живо воскликнул:
– Так вы и его учли?!
Нэш улыбнулся.
– О да, мы и его учли. Очень любопытный характер… нет, я бы сказал, очень милый характер. У него нет алиби. В обоих случаях он был в саду, совершенно один.
– Значит, вы подозреваете не только женщин?
– Я не думаю, что письма писал мужчина, я даже уверен, и Грэйвс тоже; пусть даже этот мужчина – мистер Пай, о котором говорят, что он имеет в характере ненормальные, женские черты. Но мы проверяем всех, имея в виду вчерашний день. Это убийство, видите ли. Вы вне подозрений, – усмехнулся он, – и ваша сестра тоже, и мистер Симмингтон не выходил из конторы, и доктор Гриффитс был на обходе в другом конце города, а я проверил все его визиты.
- Предыдущая
- 24/36
- Следующая
