Несладкая месть - Дарси Эмма - Страница 15

• Предыдущая
• 15/23
• Следующая

– А ты не уйдешь опять в свой другой мир, папа?

– Нет. Теперь, когда я нашел тебя, этого не случится.

Зоя счастливо улыбнулась ему, и он ответил ей улыбкой.

– А теперь сделай так, как сказала мама. До свидания, Зоя.

– Ты не забудешь серебряную цепочку?

– Я куплю ее прямо сегодня.

Провожая Кина, Николь молчала, поджав губы.

– У тебя есть альбом с фотографиями Зои? – спросил Кин, когда они пересекали гостиную.

– Да, – коротко ответила она.

– Мне бы хотелось посмотреть, – Кин решил не отступать.

– Я принесу его с собой в пятницу.

– Спасибо за Зою, Николь. Она чудесная девочка.

– Да, она чудесная.

И это было сказано с такой болью, что, казалось, он слышит невысказанные слова: И лучше бы ничего не менять, Кин Сола!

– Мы должны о многом поговорить в пятницу, – сказал Кин, глядя ей в глаза. – В чем бы я ни был виноват в прошлом, ты с лихвой отомстила мне, Николь, отняв у меня ребенка на все эти годы.

Николь отшатнулась, как от удара, потом вскинула подбородок.

– Так было лучше для всех.

– Теперь мы никогда не узнаем, так ли это. Не забудь фотоальбом.

Этими словами Кин попрощался с Николь. До вечера пятницы ему предстояло еще многое сделать.

Это была тринадцатая ночь, и хотя Николь не была суеверной, она не могла отделаться от мысли об этом зловещем числе. Сделка все еще оставалась в силе, но ситуация изменилась.

В руках Николь была сумка побольше той, что она носила обычно. В ней были фотоальбомы, которые Кин попросил, вернее, потребовал принести. Она так крепко держала тяжелую сумку, что ногти впились в ладонь, пока она ждала, когда откроется дверь.

Сердце Николь нервно подскочило к горлу, когда она снова оказалась лицом к лицу с Кином. Он приглашающе улыбнулся, но она не нашла в себе сил ответить. Смута в ее душе лишила ее всякой вежливости.

– Заходи, – сказал Кин приветливо. – Здесь есть кое-кто, с кем бы мне хотелось тебя познакомить.

Шок едва не парализовал Николь. Она не могла поверить, что он оказался способен принести кому-то в жертву и эту их ночь.

– Я не думаю, что это нужно делать, Кин. – И с непреклонной решимостью добавила: – Условия нашей сделки не предусматривают вовлечение третьих лиц.

Кин сделал резкий, глубокий вздох.

– Это моя мать, Николь. Она специально прилетела из Аргентины, чтобы встретиться с тобой и своей внучкой.

Его мать!

Та, которую в прошлом он никогда не приглашал для встречи с Николь. Душа ее дрогнула от этого совершенно неожиданного события.

– Из Аргентины? – ошеломленно повторила Николь.

– Там живет ее семья. Моя мать вернулась туда три года назад. Это ее родина.

– И твоя тоже? – осевшим голосом поинтересовалась Николь, пытаясь осознать эту новую для нее информацию. Что она вообще знала о прошлом Кина?

– Уже нет. Мой дом здесь. Пожалуйста… Мама устала после 14-часового перелета из Буэнос-Айреса, но ей так хочется встретиться с тобой.

Кин отступил, приглашая Николь войти. И ноги сами понесли ее, движимую любопытством. Когда они вошли, с одного из диванов, сидя на котором можно было любоваться заливом, поднялась женщина. Она была высокой и красивой, хотя и выглядела утомленной. Никакой косметики, только губная помада сливово-красного цвета. Волосы с проседью собраны в аккуратный узел на затылке. Несмотря на довольно скромный вид, а возможно, и благодаря ему, она источала вызывающее робость достоинство, которое еще более подчеркивалось элегантным черным костюмом, дорогими серьгами и колье. Николь в джинсах и простой блузке почувствовала себя одетой неподобающе для подобной встречи. Она подумала, что, вероятно, в глазах матери Кина выглядит распутницей – живет с ее сыном, имеет от него ребенка вне брака…

Кину еле удалось высвободить дорожную сумку из рук Николь, так крепко она держала ее. Другой рукой он взял ее под локоть и пропустил вперед.

– Николь, это моя мать, Эвита Галлардо.

– Не… не Сола? – пролепетала Николь в замешательстве.

– Возвратившись домой, я взяла свою девичью фамилию, – объяснила мать Кина. – Слишком много позора связано с фамилией Сола.

– Позора? – повторила Николь, чувствуя себя крайне смущенной.

Мать Кина подошла к ней и протянула обе руки, словно хотела привлечь Николь к себе. Николь тут же протянула свои руки, которые Эвита Галлардо крепко сжала.

– Это долгая история, – сказала она. – Но я затем и приехала, чтобы рассказать тебе обо всем. Надеюсь, ты меня поймешь.

Что я должна понять? Николь едва не высказала это вслух, но вдруг сообразила, что даже не поприветствовала женщину, и поспешно сказала:

– Я очень рада встретиться с вами миссис… мисс… Галлардо.

– Пожалуйста, называй меня Эвита. Мы ведь одна семья, ты родила мне внучку, – мягко произнесла та.

– Хорошо, – согласилась Николь. Ей стало легче оттого, что она не увидела осуждения во взгляде матери Кина. Скорее желание… или потребность быть выслушанной и понятой.

Из-за Зои!

Это было так очевидно. Николь отругала себя за то, что слишком волновалась о том, какое впечатление она произведет на мать Кина. Какая разница, как она выглядит. Цель этой встречи – установить контакт и наладить отношения, чтобы открылись двери в жизнь Зои. А это означает, что Кин настроен весьма серьезно.

– Я принесла несколько альбомов с фотографиями Зои, – сказала Николь. – Возможно, вы захотите посмотреть их.

– С большим удовольствием! – Эвита в порыве благодарности снова сжала руки Николь, а затем приглашающим жестом указала на диван.

– Давай присядем!

– Хочешь кофе, Николь? – спросил Кин.

– Да, пожалуйста.

Кофе единственное, на что она соглашалась, приходя сюда. После первой ночи в рамках их сделки она решительно отказывалась от любых приглашений на обед или ужин. Ведь это скорее напоминало бы свидания. Николь же хотела, чтобы сделка оставалась сделкой с четко оговоренными условиями, а не вела к восстановлению романтических отношений между ними. Но она понимала, что теперь уже невозможно будет избежать продолжения отношений, учитывая решимость Кина стать для Зои настоящим отцом. Приезд его матери доказывал, насколько серьезно он воспринял неожиданную ситуацию с ребенком.

Кин поставил перед ними на кофейный столик сумку Николь.

– Я сейчас принесу кофе. Подождите меня, не начинайте смотреть альбомы, – попросил он. – Я не хочу ничего пропустить.

В его глазах можно было прочитать невысказанную мысль о том, что он и так уже пропустил слишком многое, и Николь испытала чувство вины. Но как она могла поступить иначе, если за время их двухлетней связи Кин явно не хотел брать на себя никаких обязательств по отношению к ней?

– Конечно, мы подождем, – тактично ответила Эвита.

Кин направился в кухню готовить кофе, а Николь повернулась к Эвите, ожидая обещанного рассказа и надеясь узнать о Кине что-либо из того, о чем он упорно умалчивал.

– Вы сказали, что фамилия Сола принесла слишком много позора. Не могли бы вы мне объяснить, Эвита?

Эвита Галлардо тяжело вздохнула, и Николь поняла, что возвращение в прошлое требует от нее мучительных усилий. Глаза пожилой женщины наполнились печалью и глубоким сожалением, когда она начала рассказывать.

– Мой муж, Луис Сола, был очень красивым. В течение многих лет я была им просто околдована, но он использовал наш брак, чтобы получить пропуск в мир богатых людей, и попросту обокрал многих из них, в том числе и членов моей семьи. И в один из дней, обычных, похожих на все другие, он ушел, оставив меня и сына в скандальной ситуации, созданной его вероломством.

– Вам, должно быть, пришлось очень трудно, – сочувственно заметила Николь.

Эвита кивнула и снова тяжело вздохнула.

– Я не могла этого вынести. А Хоакину приходилось еще тяжелее – после отцовского преступления его травили в школе. Ему же было только тринадцать лет, а он уже был подвергнут жестокому остракизму, стал практически изгоем. Даже моя семья избегала его – он был слишком похож на Луиса, но я-то знаю своего сына – он настоящий Галлардо. – В печальных глазах Эвиты светилась гордость. – Для него было лучше уехать в Австралию, чем оставаться в Буэнос-Айресе, где ему никогда бы не было доверия. Так мы оказались здесь, и Хоакин поклялся доказать, что все были несправедливы к нему.

• Предыдущая
• 15/23
• Следующая