Маленькая балерина - Смецкая Ольга - Страница 7

Где-то работала газонокосилка. Я спустилась с крыльца и повернула направо, ориентируясь на монотонный шум. Миновала небольшой пролесок и оказалась на краю лужайки, огороженной аккуратно подстриженным самшитовым кустарником, служившим границей между участками.

Передо мной вырос сказочной красоты дом. Одноэтажный, распластанный по территории буквой «г», он был выложен из серого, стилизованного под средневековый, камня, увенчан черепичной крышей и украшен мозаичными панно. Над всем этим великолепием высилась прелестная башенка с развевающимся флажком. Сооруженная из тротуарных плит полукруглая площадка перед фасадом была уставлена кадками с цветущими растениями.

На противоположной стороне участка пожилой мужчина стриг газон. Он медленно толкал перед собой огромный агрегат, то и дело спотыкаясь. На нем была смешная соломенная шляпа, клетчатая рубашка навыпуск, протертые джинсы и резиновые сапоги.

Запах свежескошенной травы ударил в ноздри, и я вдруг почувствовала себя счастливой. Счастливой и свободной!

В какой-то момент мужчина заметил меня, выключил газонокосилку, приподнял шляпу и поклонился. Я догадалась, что это садовник. Господи! Неужели это все происходит со мной наяву?

Я рассмеялась, махнула ему в ответ рукой и отправилась к себе.

Надо же, к себе! Как быстро привыкаешь к хорошему…

Стертый, человек без лица, сидел в кресле. Бледный, с крупными каплями пота на лбу. Из-под туго застегнутого воротничка сорочки сбоку выглядывало темно-бордовое родимое пятно в форме гигантского паука.

Вера, как маятник, слонялась по номеру. Туда-сюда, туда-сюда… Она была в длинном шелковом халате, расшитом драконами. При каждом ее шаге полы халата развевались в разные стороны, а драконы угрожающе шевелили хвостами.

– Где вы были? – холодно спросил Стертый, почесал родимое пятно и просверлил Кару взглядом.

– Я… я заблудилась, – пролепетала она, – вышла из магазина, не нашла вас и испугалась. Решила самостоятельно вернуться в гостиницу. Потом начался дождь, и я пережидала его в кафе.

– Дождь начался в половине двенадцатого ночи, – бесцветным голосом заметил Стертый и добавил: – Ну что ж, я рад, что вы добрались до гостиницы целой и невредимой. – Он надел серую шляпу, слившуюся по цвету с его лицом, и вышел из комнаты.

– Ты с ума сошла? – прошипела Вера, когда за Стертым захлопнулась дверь. – Ты что творишь, а? Что творишь?

– Он сделал мне предложение, – еле слышно прошептала Кара.

– Что? Что он сделал тебе?

Вера рухнула на кровать. Пружины жалобно скрипнули под ее немалым весом.

– Тебе пора худеть, – заметила Кара.

– Повтори, что ты только что сказала.

– Я сказала, что тебе надо похудеть.

– Нет, повтори то, что ты до этого сказала. Про предложение.

– Он хочет, чтобы я стала его женой.

Кара устало опустилась в кресло, она чувствовала себя одинокой и опустошенной.

– Безумие. Ты хоть понимаешь это? – Вера сложила руки на груди и нервно забарабанила пальцами. Огромный бриллиант на безымянном пальце засверкал всеми гранями. – И что ты ему ответила?

– Пока ничего…

– «Пока ничего», – передразнила Вера. – Ты о последствиях-то задумывалась?

– Я не знаю…

– Не знает она… А кто знает? Кто знает? Боже, дай мне сил! – Вера театрально закатила глаза, вскочила с кровати, подошла к Каре вплотную и прошептала ей в ухо: – За связь с иностранцем что бывает, а? А за измену родине?

Кара низко опустила голову.

– Молчишь. А как же театр? Как же Базиль? У вас же свадьба на носу…

– Вера, прошу тебя… – Кара передернула плечами. – Мне и так несладко. Я запуталась…

– Дурочка ты моя. – Вера погладила Кару по влажным от дождя волосам.

– Мне кажется, я влюбилась…

Проснулась я в отличном настроении.

Мне почему-то снился Рим. Ощущение от сна было таким реальным, словно я действительно всю ночь бродила по Вечному городу.

Я вскочила и распахнула окно.

Снаружи разгорался солнечный безветренный день. Туманная дымка еще не успела развеяться, и воздух дышал прохладой. Трава под яблонями была усыпана белоснежными лепестками и блестела от влаги, в кронах деревьев громко заливались птицы.

Я вдруг вспомнила, как среди ночи проснулась от тишины. В городе такой звенящей тишины не бывает. По комнате плавали длинные зловещие тени, сплетались в мысли о призраках, привидениях…

Теперь, в ярком свете дня эти мысли показались мне глупыми и беспочвенными.

Я быстро натянула шорты и майку и направилась к туалетному столику. В потускневшем и покрытом пятнами от времени зеркале я не сразу узнала собственное отражение. На миг мне показалось, что на меня смотрит совершенно незнакомая женщина, с гладкой прической, в длинном белом хитоне. Я тряхнула головой, наваждение исчезло.

Кофе я решила выпить на веранде. Пока на плите закипал пузатый медный чайник, я вышла на улицу, скинула шлепанцы и ступила босыми ногами на мокрую от росы траву. Невероятное ощущение от соприкосновения с бархатистой поверхностью породило в моей душе неожиданные ассоциации и заставило тело двигаться само по себе, вопреки логике. Я вдруг осознала, как мои ноги приняли третью позицию, руки взметнулись вверх, спина выпрямилась и напряглась. И – и раз, и – и два… Пируэт, арабеск, па-де-буррэ…

Балетные па посыпались из моего подсознания, как новогодние подарки из мешка Санта-Клауса. Я-то думала, я была уверена, что давно все забыла, что мышцы заросли и закостенели. Тогда откуда эта легкость, это чувство полета, этот восторг?

– Браво! – вдруг услышала я и остолбенела от неожиданности. Я залилась краской и медленно повернулась. Передо мной стояла молодая миниатюрная блондинка в модных солнечных очках и обтягивающем коротком сарафане. В руках она держала блюдо, накрытое бумажной салфеткой. – Потрясающе! Вы танцовщица, да?

– Бывшая… – сглотнув, ответила я.

– Тогда вы в прекрасной форме. Вот, – она протянула мне блюдо, я послушно его приняла, – это вам, по-соседски. Я вон там живу.

Она махнула рукой в сторону сказочного замка, который накануне вечером поразил мое воображение.

– У вас очень красивый дом, – улыбнулась я, справившись с минутным смятением, и пригласила незваную гостью выпить кофе.

Пропустила ее вперед, а сама пошла следом. В какой-то момент я вдруг остро ощутила чей-то пристальный взгляд. Я резко обернулась. Померещилось, или действительно чья-то тень метнулась в кусты?

Мы расположились на веранде.

Пока я разливала по чашкам кофе, раскладывала принесенное соседкой домашнее печенье, моя новая знакомая рассказала о себе. Гала – с ударением на последнем слоге! – оказалась то ли дочкой, то ли внучкой знаменитого советского художника, классика портретного жанра Василия Горелова.

Гала тоже была художницей, не такой известной, как ее великий родственник. Но видимо, достаточно талантливой и востребованной для того, чтобы содержать такой роскошный «шато».

При ближайшем рассмотрении она показалась мне гораздо старше, хотя выглядела безупречно. Эдакая престарелая Барби. Очевидно, в юности она была чудо как хороша. Огромные голубые глаза, крохотный носик, пухлые губки, нежная кожа. Теперь все это уже слегка поувяло, но старательно поддерживалось с помощью «золотых нитей», «ботокса» и силиконовых имплантаций.

Гала немного шепелявила, всего чуть-чуть, и ей, как ни странно, это очень шло.

Она широко улыбнулась, продемонстрировав великолепную работу дантиста. Оттопырив мизинчик, отхлебнула кофе из старинной фарфоровой чашки.

– Ну, так вы придете? – спросила она, вырвав меня из раздумий.

– Простите?

– Я говорю, что в субботу у меня открытие летнего сезона. Вся московская тусовка слетится. Приходите, Сашенька, будет весело.

– Спасибо, но как-то неудобно. Я никого не знаю.

– Ерунда! Все удобно! Я приглашаю. Кстати, приходите сегодня на ужин. Я познакомлю вас с местными аборигенами.