Честь взаймы - Астахова Людмила Викторовна - Страница 21

• Предыдущая
• 21/108
• Следующая

Видеть лицо Росса в темноте не представлялось никакой возможности, но на ощупь совсем как у утопленника – мокрое и холодное. Дознаться, что он жив и дышит, можно, лишь приложив ухо к груди. Там внутри медленно стучит сердце и чуть заметно вздымается грудная клетка. Стало быть, не помер еще лорд Джевидж, продолжая, по своему обыкновению, ловко ускользать из цепких лап Небытия. Везучий песий сын, переживший столько врагов, сколько иным хитрецам за три воплощения не набрать.

– Может быть, вы забрали всю мою удачу? А, милорд? Говорят, шаманы с Восточных Территорий умеют наложить заклинание на людей, чтобы у одного все получалось складно и ловко за счет несчастий и разочарований другого, – устало бормотала себе под нос Фэймрил. – Мне Уэн рассказывал. Отливают, значит, из воска шарик, закладывают внутрь волос или ноготь жертвы, помещают его в кувшинчик и закрывают пробкой. И стоит в нужный момент потрясти кувшином… Сказки, короче, страшные все это по сравнению с нашими с вами нынешними делами. Верно я говорю, милорд?

Милорд, разумеется, предусмотрительно помалкивал и в споры не вступал, но по листьям и траве его тащить было гораздо легче. А беседа с самой собой хоть немножечко, но успокаивала. По крайней мере, от философских размышлений вслух слезы как-то незаметно иссякли.

– Вот заболеем оба воспалением легких после грязевых ванн, будете знать! – в сердцах сказала мистрис Эрмаад, с огромным трудом прислоняя подопечного к стволу дерева. – Только запомните, я постараюсь умереть первой, чтобы вы меня больше не смогли найти и использовать в своих целях.

Чтобы хоть как-то согреться, она расстегнула на Джевидже плащ и самым бесстыдным образом приникла к его груди. Пусть хотя бы теплом поделится, покровитель хренов. Но, прежде чем сон, больше схожий с обмороком, сморил Фэйм, она на всякий случай спрятала один из трофейных револьверов в потайной карман в нижней юбке, поближе к кошелю с деньгами. Так-то оно лучше будет. Спокойнее.

Профессор Ниал Кориней в редкие минуты душевного расположения авторитетно утверждал, что Кайр вполне может стать отменным доктором, если, конечно, забудет о лени, а также каленым железом вытравит рассеянность и невнимательность, свойственную его натуре от рождения. Но, только испытав на своей шкуре последствия обоих пороков сразу, студиоз начал понимать правоту своего наставника – когда пропустил поворот дороги и несколько часов топал под дождем в сторону Осдор-Мара. И, вполне возможно, дошел бы до самого города, если бы вспышка молнии не осветила бы вдруг табличку на дорожном указателе. Пришлось возвращаться. Кайр уже и не рад был, что поддался на уговоры совести и профессионального долга, кляня себя последними словами за никому не нужное геройство, чреватое для непрошеного благодетеля тяжелой простудой. Вполне возможно, супругов Джайдэв подобрал какой-нибудь сердобольный фермер, проезжая мимо в поздний час, и, пока совестливый студент месит грязь и мокнет под ливнем, они оба преспокойно спят в тепле крестьянского дома.

И все же… все же Кайр не свернул в сторону Каилаша. Он подождал, пока кончится ненастье, и решил удостовериться в своей догадке. Хотя злился на себя неимоверно, шипел и плевался. Ну почему все люди как люди, всем на всех плевать с высокой горы, а ему, идиоту, есть дело до убогого отставного офицера и его верной жены? Запала ему в душу эта женщина, запала глубоко. Пусть не первой молодости и не писаная красавица, а что-то есть в ней эдакое – заставляющее уважать в себе человека.

И хотя следопытом Кайр не был отродясь, но место у обочины, где ссадили припадочного пассажира, он узнал сразу же. Вот она – глубокая колея от колес, а тут мистрис Джайдэв волоком тащила супружника под защиту деревьев. Кайр пошел по следам, а потом, услышав издалека то ли громкий разговор, то ли смех, и вовсе ускорил шаги. Он-то надеялся, что увидит костерок и, возможно, угостится горячим чаем, а на деле попал в крупную неприятность.

– Ух ты! А кто это у нас тут?

– Гэрри! Ты только глянь, какая трогательная картинка!

Фэйм вздрогнула от резкого голоса, раздавшегося почти над самым ухом, и тут же проснулась. Обычно спросонок она какое-то время ходила как чумная и не сразу соображала, что к чему, но вид темно-серых плащей с черными атласными полосами на полах и пелеринах взбодрил женщину лучше чашки кофе. Парни, склонившиеся над ней, учились в Хокварской Магической академии. От страха у мистрис Эрмаад мигом пересохло во рту. Один темноволосый и довольно симпатичный юноша, второй – рыжеватый блондин с простецкими, если не сказать мужицкими, чертами лица. А что? И среди низкого сословья порой рождаются одаренные магической силой люди. Разные такие: первый рослый, второй коренастый, а глаза-то одинаковые – холодные, насмешливые и свирепые. Будто по ошибке на гладких мальчишечьих мордашках поселились глаза старых опытных палачей. Впрочем, эти двое опаснее всякого наемного экзекутора, они – будущие волшебники, а потому измываться над своими жертвами будут не за деньги, а по зову, так сказать, души. Фэймрил прекрасно помнила рассказы мужа о нравах, царящих среди учеников Магических академий. Не в каждой тюрьме они будут строже, и совершенно точно – лучше повстречаться на лесной тропинке с волчьей стаей или бандой беглых каторжников, чем с парочкой юных чародеев. С младых ногтей им внушается, а зачастую еще и регулярно вбивается, что нет ничего слаще и приятнее, чем власть над беззащитным и униженным. Основная задача волшебника – добиться такого положения, когда рядом не останется никого способного себя защитить и противостоять воле мага. А потому забить палкой с вколоченным гвоздем бродячую собачонку считается в Хокварской академии первой забавой младшекурсника. Дальше – веселее. От истязаний бессловесных тварей к жестоким шуточкам над случайными прохожими, от избиения нищих – к жертвоприношениям. Главное и основное условие – не попасться на горячем и не ошибиться с выбором жертвы. Коли застукали и схватили – Архимаг вкупе с ректоратом и пальцем не шевельнут, сдадут с потрохами и задним числом отчислят. Чтобы, стало быть, правосудие восторжествовало.

Уэн, к примеру, в своем выпуске считался лучшим из лучших, он рук в крови не марал, но затравить словесно мог до смерти. Стоило ему почуять слабину, нащупать болевую точку – пиши пропало. И ведь ничего потом не докажешь.

«Ой, мамочки!» – успела подумать Фэймрил, прежде чем брюнет одной рукой резко схватил ее за горло, чтобы не смогла закричать, а другой рукой впился в волосы и рванул на себя, оттаскивая в сторону от Джевиджа.

– Ползи, собачка, ползи! – тихо засмеялся блондин и наподдал женщине под зад ногой.

Фэйм упала на четвереньки и снова получила удар, но уже в живот. Весьма и весьма болезненный удар, от которого едва не остановилось дыхание. Темненький симпатяга снова дернул женщину за волосы, поневоле заставляя встать на колени.

– Что ты делаешь здесь, сучка? – сладко-пресладко улыбаясь, спросил он и что есть силы врезал ей по лицу раскрытой ладонью, не дожидаясь ответа.

Мальчику не нужны были слова оправдания, его вполне устраивал алый отпечаток на ее щеке, разбитая губа и слезы боли, фонтаном брызнувшие из глаз.

– П-пожалуйста! Не нужно! – взмолилась Фэйм, когда в лоб ей уперся ледяной камень магического жезла.

«ВсеТворец! Помилуй!» По большому счету, она уже распрощалась с жизнью и не просила ВсеТворца спасти. Слишком уж хорошо вдова мага представляла, чего следует и чего не следует ждать от хокварского выпускника. Жалости и милосердия в этих мальчиках после десяти лет учебы не осталось даже щепотки. От звериного нутряного страха, жидким огнем растекающегося по жилам, Фэйм подурнело. Нескорая, позорная и мучительная смерть смрадно дыхнула в лицо женщине.

– Нет, паршивая тварь, очень даже нужно, – обрадовался блондин, впиваясь толстыми пальцами в челюсть жертвы и запрокидывая ей голову. – Это твой любовник? Да? – поинтересовался он, кивая на Джевиджа. – Твой хахаль, шлюха?

• Предыдущая
• 21/108
• Следующая