Нефть: Чудовище и сокровище - Остальский Андрей Всеволодович - Страница 43

Совсем недавно некоторые нефтяные компании утверждали, что производство в Альберте обретает экономический смысл при мировой цене на нефть всего-навсего в 30 долларов за баррель. Однако теперь уже ясно, что инфляция удорожила все и без того недешевые составляющие сложного процесса добычи и переработки битума. Теперь уже специалисты говорят о цене в 60 или 70 долларов за баррель, при которой игра стоит свеч. Но при продолжающейся чехарде цен и обменного курса доллара, к которому нефть привязана, сомнения вряд ли рассеются. К тому же новые власти Альберты решили потихоньку заканчивать с льготным налоговым режимом для компаний, решившихся строить свои нефтяные замки на канадском песке.

И, разумеется, непонятно, что будет с экологической стороной вопроса. Разрабатываемые месторождения в Альберте – зрелище не для слабонервных. То ли гигантская, до горизонта, залитая чем-то асфальтообразным стройка на нулевой фазе, то ли планета Марс после атомной войны… При извлечении битума и производстве синтетической нефти выбрасывается в атмосферу куда больше (в 3–5 раз!) углекислого газа, чем при традиционной нефтедобыче и переработке. (В одной только Канадеоколо 40 миллионов тонн в год). Тратится огромное количество пресной воды – в Альберте производственный битумный процесс требует ее больше, чем потребляет крупнейший город провинции Калгари. Ну и, понятное дело, деревья и всякую прочую мешающуюся под ногами растительность приходится «зачищать».

Вовлеченные компании обещают впрочем, заботиться об окружающей среде и кое-какие средства уже вкладываются в восстановление почв и высадку новых молодых деревьев. Но до полного восстановления нанесенного ущерба ждать придется примерно, как до второго пришествия.

Тем не менее, мировые нефтяные компании планировали вложить в битумное производство Альберты около 31 миллиарда долларов. Но не уйдут ли эти деньги в песок? Это зависит и от причин политических (куда надо отнести и активность «зеленых»), но прежде всего – экономических.

В Канаде дело дошло до того, что уже почти половина всего производства (добычи) нефти приходится на битум. Что, кстати, позволило этой стране обогнать всех своих конкурентов и стать главным поставщиком нефти в США. Замечательный экономический успех, но в нем же кроется и корень проблемы.

В 2007-м году Конгресс США принял закон, запрещающий нефтепереработку, чреватую более сильным «парниковым эффектом», чем традиционные методы – как будто специально для того, чтобы перекрыть дорогу на юг канадскому битуму.

Между тем и сама Канада уже законодательным образом постановила: после 2012 года дело будет обстоять так: хотите из наших песков углеводород выжимать? Извольте улавливать весь ваш углекислый газ и еще придумайте, как его безопасно хранить, после того, как поймаете… Исследовательские лаборатории нефтяных компаний лихорадочно ищут способы выполнить решение, но пока с неопределенным успехом…

Так что не исключено, что зря американские нефтеочистительные комбинаты расширяли в последнее время свои производственные возможности по переработке битумной нефти – как бы ни пришлось их сужать…

Непонятно, сбудутся ли теперь прогнозы экспертов, предрекавших, что к концу десятилетия Альберта станет вторым Ираном – сможет выбрасывать на нефтяной рынок около 4 миллионов баррелей в день.

Залежи битуминозных песков в большом количестве есть и в Венесуэле, и в России, и в США, и на Ближнем Востоке. Но абсолютным чемпионом в битумной лиге является всё же Альберта, ей досталось почему-то 85 процентов всех мировых запасов. Но благословение это или проклятие? Мнения среди канадцев и даже среди альбертцев резко разделились. Причем создается впечатление, что тех, кто хотел бы от этой привилегии (или тяжкой доли) отказаться, всё время растет, и они, кажется, начинают задавать тон.

Рано или поздно и другим богатым этим добром странам тоже придется решать тот же вопрос для себя. России в том числе.

Но теперь о самом главном – об экономике. В середине 2007-го года, когда цены на нефть-сырец достигли безумного, как тогда казалось, уровня, создалось впечатление, что и налоговых льгот производителям битума уже больше не надо. Что на нефтяные пески Канады обязательно найдутся охотники. Как бы трудно и дорого их переработка не обходилась. Всё выгоднее, чем выкладывать по полторы сотни за несчастный баррель WTI или Brent. Но нет – прошло менее полугода и вся ситуация снова перевернулась с ног на голову. Какой же безумец будет возиться с тяжелыми песками при цене 35 долларов или даже 45 за обычную, легкую нефть?

Нет никакого сомнения, что цены будут скакать и дальше. А раз так, кому-то пора вообще-то определиться: в долгосрочном плане нужен этот битуминозный песок или нет? И, прежде всего, решение за канадскими властями. Чего они всё-таки хотят: спасти родную окружающую среду от опасного заражения, или просто пополнить бюджет за счет дополнительных налогов? Потому что иначе толком не выйдет ни того и ни другого, а остальному человечеству так и не удастся понять, стоит ему рассчитывать на эту огромную прибавку к нефтяным резервам или надо срочно искать что-то другое. Пока еще не поздно, пока еще не наступил «Олдувай».

У тяжелых нефтеносных песков есть еще один углеводородный родственник, который тоже мог бы, хоть и в меньших масштабах, помочь пережить годину энергетического кризиса.

Известен он с седой древности, но официально запатентован в конце XVII века. Да, представьте себе: уже тогда в Англии вовсю оформляли патенты на технические изобретения и открытия. В 1694 году был выдан уже 330-й Королевский патент. Получили его трое подданных Вильгельма III и Марии II (уникальный случай совместного правления мужа и жены). Эти подданные Их Величеств закрепили за собой открытый ими «способ извлекать и изготавливать большое количество дегтя, смолы и масла из особого рода камня».

Но погодите: масло из камня: это именно то, что буквально означает по-гречески слово «петролеум». Так по-научному и сегодня называется нефть (иногда в это определение включают также и природный газ). Но, вполне возможно, первой «нефтью», которую познали древние греки, было именно горючее вещество, получаемое из камня. (Хотя более распространено мнение, что термин придумал в 1556 году немецкий минеролог Георг Бауэр, писавший под псевдонимом Георгиус Агрикола. Он явно питал слабость и к камням, и к звучным наименованиям на античных языках.)

Так или иначе, но существует такой слегка рыхлый камень черного, коричневого или красноватого цвета, напоминающий по фактуре каменный уголь. И называется он – сланец. Или горючий сланец. Горючий – потому что, в отличие от угля, может загореться от вспыхнувшей спички, настолько высоко в нем содержание этого самого «масла».

В штате Колорадо все от мала до велика рассказывают историю о жителе, переехавшем в район Зеленой реки издалека, построившем уютный домик и, в последний момент, вдруг решившем устроить в нем камин из темного камня. Тем более что его сколько угодно валялось вокруг. И камень был красивый, с необычным красноватым отливом, но при этом какой-то не слишком твердый, легко подвергался обработке. Друзья и соседи собрались на новоселье, но когда хозяин разжег в очаге огонь, то очень быстро сгорел не только камин, но и весь дом – гости еле ноги унесли.

Понятно, что темным красивым камнем был сланец, которого в бассейне Зеленой реки – немереное количество. Если попытаться всё же измерить в нефтяных баррелях, то окажется, что здесь энергии спрятано больше, чем все богатства Саудовской Аравии. Весь вопрос в том, как ее извлечь.

Сланцы называют иногда «недоделанной нефтью». То есть создается впечатление, что классический процесс образования нефти почему-то загадочным образом прервался на каком-то этапе. И этакий полуфабрикат остался залегать в районах бывших озер, (хотя есть залежи и морского происхождения), Самый важный элемент в нем – это тот же самый прародитель нефти и газа кероген, образовавшийся, как считается, из перегноя выпавшей на дно первобытной жизни.