Год короля Джавана - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 14

— Говоришь, можно сделать что-то по-быстрому? — переспросил он.

Кивнув, Ориэль обошел кровать и опустил руки на голову нового короля, слегка прижимая большие пальцы к векам, а остальные пальцы — к вискам.

— Расслабьтесь и представьте себе, что это просто обычная работа с Целителем, то же самое, что вы делали с Тависом, — произнес Ориэль невозмутимо, тогда как Райс-Майкл изумленно посмотрел на них обоих заплаканными глазами. — Вы почувствуете словно волну тепла… возможно, пару секунд будет кружиться голова.

Глубоко вздохнув, а затем выдохнув, Джаван опустил свои защиты и отдался на волю Целителя. Энергия хлынула не просто волной, а настоящим потоком, так что у него даже подогнулись коленки, и Ориэлю пришлось подхватить его за руку, чтобы не позволить Джавану упасть. Но когда он вновь пришел в себя, то почувствовал себя словно заново родившимся.

— Это чары, изгоняющие усталость, — пробормотал Ориэль, отступая на шаг и пристально вглядываясь в своего пациента. — Срок их действия тем меньше, чем сильнее приходится восстанавливать больному силы, и это невозможно повторять до бесконечности. Кроме того, когда чары рассеются, то усталость нахлынет очень внезапно и вы почувствуете себя даже хуже, чем прежде, но к тому времени я уже смогу о вас позаботиться. По крайней мере, еще пару часов вы наверняка протянете.

Джаван кивнул. Теперь, по мере того, как заклятие начинало действовать, он чувствовал себя все более отдохнувшим.

— Спасибо, я постараюсь не забыть.

Без улыбки Ориэль пристально уставился на Хьюберта, все еще похрапывающего в уголке на табурете.

— Лучше постарайтесь, чтобы забыл он, или нам всем грозит смерть.

Джаван кивнул и также покосился на архиепископа, затем перевел взгляд на Ориэля.

— О Хьюберте я позабочусь, — произнес он негромко. — А ты сделай все, что нужно, для Райсема.

— Конечно.

Расправив плечи, Джаван подошел к спящему архиепископу.

Изменить его воспоминания будет несложно, точно также, как и для Райса-Майкла.

— Архиепископ, слушайте внимательно все, что я вам скажу, — произнес Джаван тихим уверенным голосом и положил руку на запястье Хьюберта. — Сейчас вы придете в себя. Король умирает. Вы дали ему последнее причастие, и он принял его с миром. Теперь он нуждается лишь в ваших молитвах, чтобы спокойно отойти в мир иной.

Хьюберт зашевелился, затем голубые глаза его распахнулись и он со вздохом поднялся с табурета. Джаван подвел его к постели короля, продолжая удерживать власть над его сознанием, затем отпустил руку Хьюберта и преклонил колени. Архиепископ встал с ним рядом, набожно сложив руки на груди, а Джаван ласково взял ладонь брата и поцеловал ее.

— Теперь я начну читать молитву, архиепископ, а вы подхватите и продолжите, — прошептал Джаван. — Помните только, что смерть короля была легкой и безболезненной, и он умер в мире.

Глубоко вздохнув, он начал:

— Придите на помощь ему, о святые Господа нашего, придите и примите его, ангелы Господни, примите душу его и отдайте Всевышнему…

Часто моргая, Хьюберт подхватил молитву, и голос его звучал даже более проникновенно, чем Джаван мог бы надеяться:

— И пусть Христос, призвавший тебя, теперь примет тебя, и пусть ангелы возведут тебя в лоно Авраамово.

— Да примут душу твою, — произнес Джаван положенный ответ, зная, что сие уже произошло, — и предадут ее Всевышнему.

— Господи, да обретет он вечный покой.

— И да воссияет над ним Свет Вечный, — отозвался Джаван, а вместе с ним и Райс-Майкл, и Ориэль.

— Из врат ада…

— Спаси душу его, Господи, — произнес Джаван уверенно.

— Да упокоится он в мире.

— Аминь.

— Помолимся же, — продолжил Хьюберт и склонил голову над сложенными руками. — Господи, препоручаем тебе душу слуги Твоего Алроя, и пусть, когда он оставит сей мир, он пребудет с Тобой. Милостью Твоей бесконечной любви смой те грехи, что совершил он по слабости человеческой при жизни. И да благословит его Христос, наш Господь…

— Аминь, — отозвались остальные.

Джаван, который не сомневался, что Господь уже принял душу Алроя, медленно поднялся на ноги, и под пристальным взглядом Хьюберта вновь снял кольцо с пальца мертвого брата и надел его рядом со своим серебряным перстнем. В этот момент, прежде чем он успел сказать или сделать что-либо еще, Райс-Майкл потянулся, взял его за руку и прошептал: «Мой государь», — а затем склонился и поцеловал ее. То же самое с поклоном, презрев всяческую осторожность, проделал и Ориэль.

Несколько мгновений Хьюберт изумленно взирал на них. Джаван понятия не имел, как поступит сейчас архиепископ, поскольку он больше не контролировал его разум, но неожиданно тот нагнул голову, так, что это можно было даже принять за поклон.

— Значит, вы приняли решение, — произнес архиепископ. Голубые глаза его смотрели прямо и холодно. — Вы предпочли земной венец короне небесной.

— Надеюсь, что рано или поздно я получу и то, и другое, — невозмутимо отозвался Джаван. — Но, по чести, я не мог презреть свой долг перед моим родом.

Ориэль, стараясь не привлекать к себе внимания, натянул простыню на лицо Алроя. Хьюберт с тяжким вздохом направился к дверям.

— Что ж, отлично, — обреченным голосом произнес он. — Пойдемте же со мной… государь, и я объявлю о вашем решении придворным, что собрались снаружи. И да сжалится над всеми нами Господь!

Ибо Ты производил мой суд и мою тяжбу.[6]

Удушающая жара летнего утра вновь навалилась на Джавана, когда они с Райсом-Майклом двинулись вслед за Хьюбертом к дверям. Там, снаружи, ожидали придворные, с которыми теперь Джавану предстояло иметь дело. Ладони его взмокли, кровь билась в висках. Он заставил себя вздохнуть поглубже, когда Хьюберт распахнул двери.

Все разговоры мгновенно стихли. Народу в королевской приемной еще прибавилось. Теперь там ожидало не менее двух десятков человек, одетых в черное. Роберт Уоррис, архиепископ Ремутский присоединился к придворным вместе с коннетаблем Удаутом и еще несколькими королевскими советниками. Они отступили, когда Хьюберт вошел в комнату, не сводя глаз с двух принцев Халдейнов, одному из которых предстояло теперь стать их новым королем.

Джаван сцепил руки, в надежде, что никто не увидит у него на пальце кольцо Огня, и не заподозрит, что таким образом он пытается не выдать охватившую его дрожь. Зато Карлан мгновенно увидел на нем Глаз Цыгана и уже готов немедленно был опуститься на колени, но Джаван, перехватив его взгляд, незаметно покачал головой, решив, что пусть лучше Хьюберт первым возвестит о случившемся.

— Милорды, — негромко объявил архиепископ, сложив руки на груди. — Прошу вас помолиться о душе нашего покойного владыки, короля Алроя. — Он тяжело перекрестился и добавил. — Requiem aeternam dona ei, Domine.

— Et lux perpetua luceat ei, — подавленно прошептали остальные, опускаясь на колени вместе с Джаваном и Райсом-Майклом.

— Offerentes earn in conspectu Altissimi. Kyrie eleison.

— Christe eleison, Kyrie eleison.

Хьюберт прочел затем «Отче наш» и еще одну молитву, прося даровать вечный покой и вечный свет душе покойного короля.

— Requiescat in расе, — завершил он. — Да упокоится он в мире, — на что все остальные отозвались:

— Аминь.

Придворные вновь поднялись на ноги, глядя на принцев, но затем внимание их привлек новый персонаж, появившийся в дверях. Темноволосый мужчина с ястребиным носом в одеждах винного цвета, с баронской короной на голове и золотой цепью сделал несколько шагов вперед, придерживая перевязь меча и пристально уставился на архиепископа.

— Не желает ли милорд архиепископ сделать заявление относительно престолонаследия? — спросил он напрямик.

Хьюберт неловко откашлялся и замялся.

— Что касается нашего покойного повелителя, его величества короля Алроя Беренда Бриона Халдейна… Его желание… и желание его отца было таково, что если он умрет, не оставив наследника, то престол должен отойти его брату.