Сын епископа - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 35

Дугал обхватил обеими руками грудную клетку, чтобы тщательно и глубоко вздохнуть.

Истелин встревожился.

— А легкое у тебя не продырявлено, а, парень?

Дугал покачал головой и содрогнулся, опять закрываясь мехами до пояса.

— Не думаю. Кровохарканья нет. Хотя все отдал бы за хороший ночной сон.

— Лорис сказал, что я смогу получить все для ухода за тобой, — заметил Истелин. — Возможно, у них есть и что-нибудь, что даст тебе поспать. А что с твоей головой? Раны есть?

Дугал дернулся, когда епископ стянул с его головы повязку и начал осторожно ощупывать череп под рыжими волосами.

— Нет, и не думаю, что там есть какие-то трещины. Только головные боли, но они отступают.

— Отлично, — Истелин кое-как заставил себя улыбнуться, когда поднялся и с сомнением поглядел на дверь. — Посмотрим-ка, что имел в виду Лорис, говоря: «все необходимое».

Час спустя, закутанный в плащ от холода, Дугал робко сидел в кресле у огня и впервые чувствовал себя сколько-нибудь сносно с тех пор, как попал в плен. Если только не дышать глубоко, повязка, наложенная Истелином на его грудь, поддерживала ребра достаточно, чтобы они не болели, а лишь глухо ныли. И даже это проходило, пока он потягивал питье, которое Истелин приготовил по его указаниям.

— Благодаря этому, я спокойно просплю до утра, — сказал он епископу, еще раз глотнув из чаши и почувствовав, как горьковатый привкус прокатывается до корня языка. — Если они дадут еще, я попрошу поить меня успокаивающим хотя бы еще сутки. Мне не нравится, что я так беспомощен, но, к несчастью, сон и отдых все же лучшее известное мне средство против травм головы, вроде моей. — Он горестно вздохнул. — До чего скверно, что здесь нет Келсона. Он бы…

Он резко умолк и с опаской взглянул на Истелина, осознавая, что чуть не проговорился, и боясь, что даже туманный намек на обретенное королем могущество заденет Истелина, простого смертного. К его ужасу, Истелин, похоже, в точности понял, что он вот-вот сказал бы.

— Он бы — что? — спросил епископ. — Как-нибудь помог бы тебе своей магией?

Дугал шумно прочистил горло, пытаясь не терять бдительности. Лекарство не только смягчало боль, но и развязывало язык. Истелин казался заслуживающим доверия, но едва ли было подходящее время затевать непростой разговор с человеком, позиция которого неясна.

— Я… Не хочу оскорбить вас, ваше преосвященство… Но большинство служителей церкви… не вполне терпимо… гм… к магии. Прошу забыть то, что у меня сорвалось.

— А, значит, его волшебство тебя страшит.

— Я… Я предпочел бы не говорить об этом, — прошептал Дугал, поняв, что угодил в ловушку.

Истелин наклонил голову набок, а затем оглянулся на запертую дверь, прежде чем придвинуться теснее к мальчику.

— А почему бы и нет? — спросил он. — Ты упомянул о короле пылко и непринужденно, как о близком друге. Думаешь, что-то не в порядке с его… м-да, назовем это «дарованиями», если тебе не нравятся слова «магия» и «волшебство», а?

— Дело не в этом, — пролепетал Дугал.

— Тогда, выходит, ты сомневаешься во мне? — не отступал Истелин. — Ты уже доверил мне свою жизнь.

— Свою. Но Келсон — дело другое.

— Понимаю.

Епископ не отводил взгляда от Дугала, пока потягивал вино, что побуждало юношу все больше тревожиться… Но несколько секунд спустя Истелин вздохнул и слабо улыбнулся, подняв чашу в почтительном приветствии.

— Я не осуждаю тебя за попытку выгородить короля, сын мой, но почему бы тебе не позволить мне сказать, как я к нему отношусь. Я не смогу доказать, что говорю правду, но ты достаточно проницателен, чтобы судить сам. Я не присутствовал в Дхассе, когда Лорис и другие мятежные епископы откололись от курии, но примкнул к сторонникам короля, как только узнал об этом. Я был с его войском в Дол Шайа. Именно мне довелось принести ему весть, что Лорис отлучил его и наложил интердикт на все королевство. — Он опять вздохнул и продолжал. — Я и теперь готов отстаивать его величество везде, где потребуется. Лорис желает, чтобы я участвовал в посвящении Джедаила Меарского в епископы. Я отказался и, вероятно, меня за это ждет смерть. Клянусь всем, что для меня свято, я не лгу, Дугал. Мне нет дела до того, что король — Дерини, в любом случае, на тот лад, на который этим озабочен Лорис. Мне кажется, что Келсон с помощью своей силы творил только добро. Или у тебя иное мнение?

— Конечно, нет.

Дугал отвернулся и поглядел в трепещущее пламя, после чего отпил еще глоток вина с успокаивающим лекарством, хотя и знал, что оно сделает его еще уязвимей. Но он поверил Истелину. И даже если бы епископ был не лучше, чем прочие, засевшие здесь, в Ратаркине, доброй славе Келсона мало мог повредить рассказ его друга о том, как король усыпил раненого с помощью волшебства.

Минувшие два года изобиловали намеками на кое-что похуже, исходившими от персон поважнее, чем пятнадцатилетний лорд из пограничья.

— Около двух недель назад Келсон выехал из Кулди, чтобы внезапно заявиться к одному из окрестных баронов, — осторожно начал Дугал. — А именно — к Брайсу Труриллскому. Трурилл граничит с Траншей, и я разъезжал в ту пору с дозором труриллцев. — Он скорчил гримасу. — Это другая история. Те же самые люди, включая и барона, встретили Лориса, когда он высадился на берегу близ замка моего отца, едва ли неделю спустя. Вероятно, они все еще здесь, в Ратаркине.

— Брайс Труриллский поддерживает Лориса?

В голосе Истелина прозвучало неподдельное изумление и потрясение, прибавившее ему доверия собеседника.

— Ага. И меня схватил никто иной, как сам Брайс. Он до того обнаглел, что приставил клинок к моему горлу.

Истелин чуть слышно присвистнул, а Дугал отпил еще чуть-чуть вина, поморщившись, ибо по мере того, как меньше оставалось до дна, вкус делался все горше. Он чувствовал, что становится все разговорчивей под действием лекарства.

— В любом случае, когда король доехал до нас две недели назад, мы как раз обратили в бегство шайку ворья, пытавшуюся стащить овец. — Он помедлил и зевнул. — После этого я приступил к своим обязанностям и стал штопать раненых. У одного из наших ребят была паршивая рана. Келсон… погрузил его в сон, и мне было куда проще наложить шов. Прямо чудеса.

Глаза Истелина округлились, точно две полных луны.

— Значит, он исцелил раненого?

— Нет. Только положил руку ему на лоб и заставил его уснуть. Впрочем, он говорит, что Морган и отец Дункан иногда могут исцелять. — Дугал побудит себя посмотреть в глаза отцу Истелину. — Ведь и в этом не может быть ничего дурного, верно, ваше преосвященство?

— Нет, — прошептал Истелин. — Нет, сын мой. Никоим образом.

Однако епископ казался встревоженным и вскоре поднялся, чтобы искать утешения в молитве. Преклонив колена на низкой скамейке в одной из оконных ниш, он осенил себя крестом, затем уронил голову в ладони и замер. Дугал следил за ним несколько минут, повторяя в уме молитву, которую, судя по всему, читал Истелин, но, поймав себя на том, что клюет носом, юноша допил то, что оставалось на дне чаши, и опять осторожно забрался в постель, морщась от горького вкуса. Сосредоточиться становилось все труднее — он теперь принял полную дозу, но, устроившись поудобнее под мехами, пытался думать, как улучшить свое положение, когда проснется. И смутно спросил себя, а знает ли уже Келсон о том, что его друг в плену.

Не то чтобы стоило надеяться, что Келсон может его выручить. Участь одного юного горца мало весит против судьбы целой страны. Но, возможно, Дугалу самому удастся как-то справиться после того, как немного восстановит силы. То, что его рассматривают как ценного заложника, очевидно — они не только вели бой так, чтобы непременно захватить и увезти его, их отношение к нему с самого прибытия в Ратаркин было достаточно красноречиво. Отпади надобность в нем после того, как они благополучно выбрались из Траншийских владений, ему бы давно перерезали горло. Он также помнил обмолвку о том, что понадобится его поддержка, когда они воссоединят Траншу с древней Меарой: немыслимое отступничество для того, кто верен королю — но, возможно, это означало, что никто и не догадывается о его возобновившейся дружбе с Келсоном. Да и, похоже, никто не вспоминал, что юный владетель Транши и есть второй сын траншийского вождя, который некогда служил пажом при дворе короля Бриона.