Лучшее за 2004 год. Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк - Бартон Уильям Реналд - Страница 12

Но тут открылась дверь, и появился робот. Он шел медленнее обычного.

– Извини, я задержался. Сейчас приготовлю тебе ужин.

Я прошел вслед за ним на кухню; он нажал на голубую кнопку над желобом – так обычно он начинал процесс приготовления мяса и молока для меня, – но сегодня он казался очень уставшим.

– С тобой все в порядке?

Он выложил мясо на тарелку и произнес:

– Непросто овладеть этой органической формой. Мне понадобилось еще усовершенствовать себя с физиологической точки зрения. – Тут он вытащил из желоба вторую тарелку с дымящимся куском мяса, точно такую же, как первая, а потом и две кружки прохладного желтоватого молока. – Теперь есть будем вместе.

Мы устроились на полу в гостиной. Первым начал есть я. Робот рукой взял кусок мяса и долго крутил его, словно был озадачен.

"Кусок меня", – подумал я и спросил:

– Что-то не так?

Робот взглянул на меня и ответил:

– У меня есть некоторые предрассудки: не могу есть то, что выглядит как кусок живого существа.

– Оно же синтетическое.

– Когда я был настоящим роботом, я это знал. Но органическому процессору с этим труднее справиться.

– Слушай, если даже я спокойно поедаю свою плоть, то почему это волнует тебя?

– Верно. – Робот сунул кусок мяса Уолли в рот и принялся жевать. Я даже мурашками покрылся.

После мяса было мороженое, теперь оно уже стало намного слаще и даже походило на то самое, ванильное, о котором я так мечтал. Робот попробовал его и сказал:

– Вот это нормально. Может, в следующий раз мне удастся его усовершенствовать, ведь теперь я понимаю, каким оно должно быть.

Но он почти ничего не съел и поставил тарелку на пол.

Я протянул руку и спросил, так и не дотронувшись до его руки:

– Скажи, в чем дело.

Казалось, он вздохнул.

– Так много всего, Уолли.

Внутри у меня похолодело.

– Например?

– Я не знаю, как доставить тебя домой.

– Ага.

– И еще я не могу понять, что произошло с цивилизацией моей планеты. Не знаю, куда они все подевались. И почему, тоже не знаю. – Он пододвинул ко мне вторую тарелку с мороженым: – Съешь.

– Хорошо.

Спустя какое-то время я спросил:

– Ты хоть знаешь, где мы находимся?

– Да. В моей галактике. В моем мире.

– Земля тоже в этой галактике?

– Думаю, что нет, Уолли.

– Ага.

Я доел мороженое. Робот убрал посуду. Двигался он, правда, очень медленно. Когда он вернулся, я уже встряхивал одеяло и устраивался на ночлег. Мне так хотелось, чтобы у меня была хоть какая-нибудь книга. Боже мой, я был согласен даже на "Зеленые дворцы" ["Зеленые дворцы" – роман английского писателя Уильяма Хадсона (1840-1922).] или на "Лорда Джима" ["Лорд Джим" – роман английского писателя Джозефа Конрада (1857-1924).]. И даже на "Алый знак доблести" ["Алый знак доблести" – роман американского писателя Стивена Крейпа (1871-1900).].

Робот остановился и посмотрел на меня; руки безжизненно болтались у него по бокам. Это не просто усталость. Я отбросил одеяло и позвал его прилечь рядом.

– Давай. Раз тебе теперь нужно есть, то, наверное, нужно и спать.

Он свернулся рядом со мной под одеялом. Вскоре стало тепло, а потом я, видимо, заснул.

Я проснулся, но глаза у меня еще были закрыты, и я плохо помнил, что видел во сне. Что-то из реальной жизни; скорее всего, что-то хорошее, иначе бы я точно помнил. А сейчас в груди какое-то теплое чувство, даже если спать в обнимку с подушкой, так тепло не будет. Ну и, конечно, эрекция, – правда, тут что-то не совсем как обычно.

О боже, я обнимаю робота.

Я попытался высвободить руку, спокойно, без паники. Интересно, что так щекочет кончик носа.

С трудом открыл глаза. Прямо перед моим лицом чья-то шея. Худощавая, с белой кожей, в обрамлении курчавых светлых волос. Длинные светлые волосы, заплетенные в длинные косы, которые аккуратно уложены вокруг головы…

Наверное, все мышцы у меня напряглись, как при хорошем столбняке. Я глубоко вздохнул, воздух так быстро проскочил по напряженной гортани, что из горла вырвался странный вскрик. Я мгновенно откатился в сторону, поднялся на руки и колени. Одеяло висело у меня на спине, а я так и стоял на четвереньках, выпучив глаза, и сердце бешено колотилось в груди.

Рядом со мной под одеялом, оказывается, лежала нагая девочка. Она повернулась лицом вверх, подняла голову, посмотрела на меня своими голубыми глазами и сказала уставшим и смущенным голосом: "Уолли…"

У меня изо рта опять вырвался странный звук – точно та кой же, какой испускает ошеломленный Джеки Глисон в каждой новой серии "Новобрачных", что-то вроде "хаммминахуммина…".

Девочка медленно села, скрестив ноги, и повернулась ко мне. Глаза ее прояснились, как всегда бывает, когда человек медленно пробуждается от сна. Бледная гладкая кожа, маленькие розовые соски на гладкой, ровной груди, курносый нос с россыпью веснушек, огромные, огромные голубые глаза и никакой одежды, кроме шпилек цвета латуни в волосах.

– Доброе утро, Уолли!

Я плюхнулся на пол. Проглотил комок в горле. По крайней мере попробовал.

– Трейси?

Девочка наклонила голову набок, улыбнулась, и вся комната наполнилась солнечным светом.

– Наверное, так, Уолли. Я та девочка, которая снилась тебе в снах.

– Мои… сны.

Странно. Обычно, когда во рту пересыхает, то пересыхает сразу, и человек замечает это уже потом, а мне сейчас казалось, что язык впитывает слюну, как сухая губка, – медленно и постепенно.

Девочка сказала:

– Да, Уолли.

Как же назывался тот рассказ? Кажется, Сильверберга. Точно помню на обложке цифру семь – седьмая подборка лучшего либо из "Гэлакси", либо из "НФ и фэнтези". Там еще телепат видит мысли людей, как целые предложения бегущей рекламы, соединенные специальными значками.

– Ты… читаешь мои мысли. – Без интонаций. Мне было не по себе.

Девочка поднялась на ноги, потянулась, как потягиваются все люди после сна. У нее еще по-девичьи узкие бедра, а между ног лишь немного светлых волос.

"Ей одиннадцать лет", – подумал я. Я вспомнил, что у большинства девочек груди начинали расти классе в седьмом.

Она заметила мой взгляд, улыбнулась и сказала:

– Ну да. Может, не совсем, как мне хочется. – Потом странно так на меня посмотрела. – А как, по-твоему, я научилась говорить по-английски? Думаешь, простое подражание твоей постоянной болтовне?

Я отвел глаза, щеки у меня пылали. Да. Именно так я и думал.

– Угу. Тебе мешает, что я все время разговариваю? – Я знаю, что это многих доставало, в том числе и моих родителей. Наверное, даже и Марри, хотя обычно он с удовольствием меня слушал.

Девочка сказала:

– Что ты, Уолли! Мне нравится с тобой разговаривать! – Глаза ее засветились. Я вдруг вспомнил, что настоящая Трейси именно так и говорила мне тогда. А эта Трейси (какой-то противный голос в мозгу напомнил мне, что это вовсе не Трейси, а робот) продолжала: – Со мной никогда не происходило ничего более прикольного!

Не происходило с Трейси? Или с роботом?

Я ответил:

– Со мной тоже. – И сел, подтянув колени к подбородку и сжав пятки. Черт побери, ушла бы эта эрекция! Туалет. Надо просто помочиться, вот и все.

Трейси… Нет! Боже мой. Робот! Его светло-голубые глаза неотрывно смотрели прямо мне в лицо, и в них читалось сочувствие. Девочка подошла ко мне, присела на колени, положила свою мягкую, теплую руку мне на колено и, нагнувшись, заглянула прямо в глаза.

Это он. Он, не она.

Мне трудно даже описать, как я струсил в этот момент.

Девочка сказала:

– Хочешь попробовать то, что тебе снилось во сне, Уолли? В твоих снах, правда, мало подробностей, но мне удалось добыть достаточно программного обеспечения на основе Х-хромосом и скопировать инстинктивные модели поведения из твоей генетической матрицы.

Я даже содрогнулся. Какой ужас. Запинаясь, я с трудом произнес:

– Но… ты же еще ребенок! – Настоящей Трейси, моей Трейси, сейчас шестнадцать лет, и она уже девушка. А эта… этот…