В подполье можно встретить только крыс… - Григоренко Петр Григорьевич - Страница 6
- Предыдущая
- 6/242
- Следующая
— Так то були не з нашего класу.
— То ти, брат, брэшеш. Бо я узнав. Вси з твого класу.
— А я никого не впизнав.
— Ну брэши, брэши. Я всэ ривно всих знаю.
На следующий день я захватил с собой в школу «кийок» (палка с утолщением на одном из концов), который спрятал в школьном огороде. После уроков я, видя, что та же компания поджидает меня возле выхода из школьного двора, зашел за своим кийком и смело пошел к компании. Вижу заволновались, задвигались, заговорили между собой. Я сделал решительный вид и ускорил шаг. Демонстративно помахал кийком, как бы примериваясь к удару. Смотрю пошли в сторону от меня. Я еще прибавил шагу, потом побежал вслед за ними. И, о чудо, — они бросились бежать. Тогда я устремился вперед изо всех сил, нацелившись на одного, который вчера особо жестоко избивал меня. Я догнал его и начал бить кийком. Он продолжал бежать и жалобно кричал: «Чому мэнэ? Чому тильки мэнэ?» А я, не отставая, лупил его кийком по спине, по плечам и так же бессмысленно повторял: «Нэ будеш бильше! Нэ будеш бильше!»
Шедший навстречу крестьянин издали закричал на меня: «Та що ж ти робиш, сукын сын!» Это и освободило мою жертву от дальнейшей экзекуции. Я быстро пошел в сторону дома, предусмотрительно обходя крестьянина. А он, проходя мимо, осуждающе сказал: «От що значить безотцовщина!» Так родился миф о моем забиячестве. И миф этот держался довольно долго, хотя за всю свою жизнь я не был зачинщиком ни одной драки.
С тех пор и на всю жизнь я усвоил, что когда на тебя хотят напасть — нападай сам; упреди хоть на мгновение удар противника, бей первым. Если противник намного сильней, тем более бей первым, и не как-нибудь, а вложи всю силу в удар и не останавливайся, и бей удар за ударом — ливень ударов. И не разбрасывай удары по принципу «всем сестрам по серьгам». Нет, кого начал бить — бей без конца. Постарайся через него прорвать фронт противника и почетно выйти из боя. Эти принципы я соблюдал потом всегда. И они мне не раз помогли выйти из очень тяжких ситуаций.
Жизнь моя школьная значительно облегчилась, когда меня приняли в компанию Алеши: Илько Лапа, Сашко Хулапа, Данько Патяка. Теперь уже я был не один. И я вошел, можно сказать, в обычную норму школьных драк. Ничем от других школьников не отличался и был даже намного спокойнее некоторых задир. Несмотря на это, обо мне говорили в селе, как об опасном драчуне. Родители в нашем селе обычно не вмешивались в школьные конфликты.
А вот в отношении меня исключение допустили. Отец одного из первоклассников — балбеса, — который третий год сидел в первом классе, встретил меня за огородом: «Ты що ж мого хлопця бьеш? — схватил он меня за ухо. А я его хлопцу только один раз по губам смазал, когда он тоже попытался дразнить меня. Я сказал: „Хай нэ дразнитця, и я його трогать нэ буду“. Но он продолжал больно крутить ухо и угрожать, что прибьет меня, если я трону его хлопца хоть пальцем. Я едва вырвался из его цепких лап. Было очень больно и, главное, обидно. И я заплакал. У перелаза в наш огород я внезапно натолкнулся на Ивана.
— Чого плачэш? — уставился он на меня.
Я никогда не рассказывал Ивану о своих школьных драках. И вот впервые я пожаловался, собственно, лишь для того, чтобы излить свою обиду.
Но Иван воспринял это так: «Ах, сволота! Сироту обижать! Зна що у нас батька нэма и заступытысь никому. Дэ ты його бачив?» Я сказал. И он помчался. Что бы он смог сделать, если бы нашел моего обидчика, трудно себе представить. Взрослый мужчина и против него 12-летний мальчик. Но Иван в тот раз не нашел его. С моим обидчиком он встретился, спустя несколько дней.
Мы с Иваном проверяли и ладили во дворе рядовую сеялку. Вдруг Иван оторвался от работы. «Почекай!» и кинулся через двор в сторону огорода священника. Он с ходу перемахнул «загату» (невысокую стенку из курая, разделяющую наши огороды) и помчался по священницкому огороду в сторону прогона для скота. В правой руке у него болталась посевная трубка от рядовой сеялки. Поясню. Эта трубка из прорезиненной ткани, с литым чугунным оголовьем, пяти-шести сантиметров в диаметре. Оголовьем эта трубка седлает соответствующее, чугунное же, гнездо на сеялке. Во время посева зерно через это гнездо льется по посевной трубке и ложится в соответствующую борозду, которую прокладывает своеобразный сапожок (лемех), в полой части которого и висит упомянутая трубка. Оголовье трубки довольно тяжелое. Если ее взять, как сейчас держал Иван, за противоположный оголовью конец, то она станет доволдьно грозным оружием. Ударом по голове человека можно легко убить. А Иван в те годы был малосдержан.
Меня и Максима он нередко бивал. При этом часто не соизмеряя силу удара с опасностью для жизним. Максима он один раз во время работы ударил так, что тот потерял сознание и только промысел Божий помог остаться ему живым и нормальным. Максим удерживал на наковальне удила уздечки, а Иван молотком правил одно из колец удил. Круглое, хорошо отшлифованное ртом лошади кольцо не стояло на гладкой наковальне и ускользало от удара молотка, как правило, неточного. Иван злился, кричал на Максима. Тот, со страхом поглядывая на старшего брата и своими слабыми ручонками пытался удержать непокорное кольцо, но оно продолжало выскальзывать из-под молотка. После одного из таких неудачных ударов по кольцу, Иван тем же молотком нанес удар Максиму по голове. Не знаю, что надоумило Максима, что взбрело ему в голову, что он в этот жаркий весенний день нахлобучил теплую шапку, которая и смягчила удар. Он упал и потерял сознание, но голова, случайно, осталась цела и без нарушений мозговой деятельности.
Этот случай запомнился мне на всю жизнь. Не во зло Ивану. С ним у меня были всегда очень теплые отношения. А самим фактом этого события. Внутренним взором я очень реально видел удар по голове без шапки и последствия этого удара. Кроме того, мысли об этом событии постоянно сопровождали меня, когда я уже начал задумываться о диктатуре, как форме государственного управления. Я думал, ведь когда дома отец или дядя, Иван умеет себя сдерживать, не дает проявляться отрицательным чертам своего характера, и мы его в это время не боимся, любим и с удовольствием выполняем все его поручения. Но вот отца и дяди нет (во время случая с Максимом дядя тоже был в армии), и мы в постоянном страхе. Значит человеку нельзя давать неограниченную власть?
А как же отец и дядя? Они же тоже в семье неограничены? Долго думал. Пришел к выводу — ограничители в себе, внутри. Высшим правителем не может быть человек, не имеющий моральных ограничителей в себе самом. А надежнее всего — неограниченных властителей не иметь вовсе.
Сейчас Иван мчался через соседний огород с опасным оружием в руках. Я проследил взглядом за направлением его бега и увидел, идущего по прогону для скота, моего недавнего обидчика. Иван явно мчался к нему. Испугавшись возможных последствий, я перемахнул «загату» и понесся вслед за Иваном. Подбегая, я услышал как Иван, прерывающимся от бега и от злости голосом спрашивал: «Вы за що то знущаетэсь над сиротою?!» Что ему было отвечено я не расслышал, но на это Иван закричал: «Так Вы щей нахвалятысь!!» Трубка свистнула у него в руках и с рассчитанной точностью врезалась в правый плечевой сустав. Человек согнулся от боли и левой рукой прижал правую к телу. В это время второй удар врезался ему в шею. Я бросился к брату, чтобы остановить его. Но человек в это время побежал, взвизгивая как побитая собачонка. Он бежал по направлению к ближайшему огороду, а за ним следовал Иван, нанося удары по спине бежавшего трубкой, которую он уже перевернул и держал за оголовок. Он бил, непрерывно повторяя: «Я покажу вам як сырот обижать!» Человек добежал до ближайшей «загаты» и неуклюже перевалился в чужой огород. Свалившись мешком с «загаты», он встал на четвереньки и так засеменил вглубь огорода, продолжая повизгивать по-собачьи. Иван не стал его преследовать. Взглянул на меня, сказал: «Ходим! Не буде бильше обижать сырот». А мне было жалко человека и противно вспоминать как взрослый, здоровый мужчина трусливо бежал от 12-летнего мальчика.
- Предыдущая
- 6/242
- Следующая
