Ради нашей любви - Григ Кристин - Страница 1

• 1/31
• Следующая

Есть старая-старая сказка, известная во всех странах, где говорят по-немецки.

Рассказывают, что путешественники, плывущие по Рейну в предзакатный час, порой видят на высоких прибрежных скалах прекрасную деву. Красавица, равной которой не найти на белом свете, сидит на скале, расчесывает свои льняные волосы и поет печальную песню: о чем песня – не разобрать, но кто ее услышит – никогда уже не забудет.

Эй, берегись, лодочник! Берегись путешественник! Залюбуешься на красавицу, забудешь обо всем на свете – и не заметишь, как лодка твоя налетит на острые камни.

Кто она, эта красавица? Бог весть. Одни говорят – русалка, другие – колдунья, третьи – призрак королевской дочери, погибшей из-за, любви. Известно лишь имя ее – Лорелея.

Иные еще добавляют, что сердце у Лорелеи не злое, что сама она проклинает свои гибельные чары и с надеждой в сердце ждет смельчака – будь то рыцарь или простолюдин, – который, не страшась колдовства, поднимется на скалу, назовет прекрасную колдунью своей возлюбленной и этим снимет с нее проклятие… Что за судьба может ждать девушку, названную именем этой сказочной героини? Ясно, она будет красавицей, влекущей к себе мужские сердца. И нетрудно догадаться: кто хоть раз увидит ее, кто хоть однажды проведет с ней ночь – никогда ее не забудет. Но что, если и на нее падет легендарное проклятие? Что, если между ней и человеком, предназначенным для нее, стеной встанут бурные воды непонимания и острые камни гордости? Что, если ей, как и ее сказочной тезке, суждено лишь дразнить и мучить своего возлюбленного и мучиться самой, так и не узнав счастья?

Но героиня нашей истории – не русалка и не призрак, а женщина из плоти и крови, с горячим сердцем и отважной душой. И любимый ее, хоть в жилах его и не течет голубая кровь, – настоящий рыцарь, благородный и мужественный, способный страстно ненавидеть и еще более страстно любить. Много испытаний встретится им в жизни, много ошибок доведется им совершить… И то правда, что не ошибается лишь тот, кто ничего не делает.

Курта Рудольштадта, человека, который зубами прогрыз себе путь со дна жизни наверх, к богатству и известности, из всех, совершенных им в жизни ошибок, по сей день мучили лишь две – сделанные пять лет назад. Ссуда, которую давать не стоило. И женщина, с которой не стоило ложиться в постель.

История со ссудой сегодня должна закончиться. Именно для этого автомобиль Курта спешит сейчас по узкой дороге, изгибающейся в лад причудливым извивам Дуная. Все эти годы воспоминания о сделке с графиней фон Левенштейн неприятно царапали ему сердце: не из-за денег – из-за условий, на которые он дал согласие.

Курт не собирался отнимать у графини компанию, которую она предложила в залог. Да, его называют человеком без сердца – но не настолько он бессердечен, чтобы лишить старуху предприятия, много лет принадлежавшего ее семье! Он и согласился-то только потому, что понимал: фамильная гордость графини не позволит ей принять ссуду на иных условиях.

Срок выплаты еще не наступил, но благодаря небольшому частному расследованию Курт точно знал, что выплатить долг графиня не сможет. Что ж, через какой-нибудь час с делом будет покончено. Он объявит, что прощает старухе долг, а если это оскорбит ее аристократическую гордость, – черт побери, так тому и быть!

И Курт вдавил в пол педаль акселератора.

Ах, если можно было бы так же легко исправить и вторую ошибку, совершенную пять лет назад!

Это случилось в Лондоне, на скучнейшем благотворительном банкете. Утомившись от пустой болтовни, вспышек фотокамер, липнущих к нему великосветских девиц, он вышел на террасу…

И меньше чем через час – у себя в номере – занимался любовью с незнакомкой. С прекрасной женщиной с гибким телом, синими глазами и серебристым русалочьим смехом. Женщиной, которая на рассвете сбежала, так и не назвав своего имени. С тех пор он ее не встречал. И не мог забыть.

Курт до боли сжал челюсти.

Глупо. Просто глупо. Но понятно. Она осталась для него загадкой – чудное видение, нежный призрак в струящемся шелке цвета речной воды. «Как тебя зовут, колдунья?» – спросил он, сжимая ее в объятиях, и она ответила: «Не все ли тебе равно? Наши имена разрушат чары…»

Пять лет прошло, но он помнил все. Солоноватый вкус ее губ, запах кожи, нежное податливое тело…

Глупо. Если бы разделаться с воспоминаниями было так же просто, как с займом графини!

Курт вздохнул.

Что ж, всего две серьезные ошибки, и из них лишь одна непоправимая – это не так уж много. Особенно для человека с его биографией. С этим можно жить.

Он позволил себе немного расслабиться: вытянул длинные ноги, ослабил хватку гибких пальцев на руле. О той женщине думать не стоит. Вот о графине – другое дело. Как же, черт возьми, объяснить старухе, что он ничего от нее не возьмет, и при этом ее не обидеть?

Курт невольно улыбнулся, подумав, что такая задача стоит перед ним впервые. Никому из подчиненных или деловых партнеров и в голову не придет заподозрить его в бескорыстии! В деловом мире Европы он заслужил репутацию жесткого, бескомпромиссного бизнесмена – и неудивительно. Всякие графы-князья-бароны со столетними родословными могут позволить себе благородство – но такая роскошь не по карману уличному мальчишке, мать которого даже не помнила имени его отца!

Звучной фамилией, отравившей ему детство, он тоже был обязан матери. Дело в том, не раз объясняла пьянчуга-мать, что его зачатие произошло одной веселой ночкой у стен древнего замка графов Рудольштадтов. Годам к двенадцати Курт уже всей душой ненавидел и свою фамилию, и эту историю.

Но к тридцати годам, сколотив состояние, он успокоился. Даже начал находить в своем имени нечто забавное. Рудольштадт – звучит, черт возьми! И от души рассмеялся однажды, услыхав, как сплетники возводят его родословную к какому-то из графов, аж в шестнадцатом веке одарившему своим вниманием горничную.

Пусть сплетничают. Что с того? Слухи не отнимают у него ни богатства, ни власти и, разумеется, не отпугивают от его постели женщин.

Его женщины всегда красивы – Курт признает только первый сорт. Умны – глупышки быстро ему надоедают. Зачастую хорошо знакомы читателям светской хроники. И всегда увлечены собственными целями и собственной карьерой. Так безопаснее, считает Курт. К серьезным отношениям он не стремится – во всяком случае, пока. С этим лучше подождать лет до тридцати пяти. Тогда он серьезно задумается о женитьбе, начнет подыскивать спутницу жизни – красавицу, из хорошей семьи, способную сопровождать его на великосветских приемах, быть хозяйкой дома и, наконец, подарить ему сына. Наследника.

Богатство, власть, создание собственной династии… Чего еще желать незаконнорожденному сыну нищей бродяжки?

Но пока ему только тридцать четыре и он наслаждается свободой. Правда, порой закрадывается мысль разыскать ту лондонскую незнакомку. Пять лет назад он едва не начал поиски, но вовремя остановился, одернул себя: не сходи с ума, Рудольштадт, стоит ли придавать такое значение банальной интрижке на одну ночь, только оттого что ты никак не можешь ее забыть?..

– Черт! – проворчал Курт и прибавил газу.

Забудь об этом, приказал он себе. Подумай лучше о графине. О том, как объяснить, что подарил ей два с половиной миллиона фунтов стерлингов, и при этом не растоптать ее гордость.

Ему вспомнилась их первая встреча. Встреча? Мягко сказано: титулованная дама буквально ворвалась к нему в офис. Один Бог знает, как хрупкой восьмидесятилетней женщине удалось преодолеть и охрану в холле, и приемную на его этаже. Однако у дверей его кабинета ей все же пришлось остановиться. Мимо Катлины, секретарши Курта, еще никто просто так не проходил.

– Некая дама очень хочет с вами встретиться, – доложила Катлина.

• 1/31
• Следующая