Улитка на склоне - 1 (Беспокойство) - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 20
- Предыдущая
- 20/24
- Следующая
Мать Навы рассеянно смотрела на вершину холма, поглаживая Наву по растрепанным волосам. Из лиловой тучи на четвереньках выползали мертвяки. Они двигались неуверенно, то и дело валились, тычась головами в землю. Девушка ходила между ними, наклонялась, трогала их, подталкивала, и они один за другим поднимались на ноги, выпрямлялись и сначала неуверенно, а потом все тверже и тверже шагая, уходили в лес. Хозяева, подумал Атос. Это хозяева. Они ничего не боятся. Мертвяки их слушают. Значит, это они командуют мертвяками. Значит, это они посылают мертвяков за женщинами. Значит, это они… Атос посмотрел на мокрые волосы женщин. И мать Навы, которую угнали мертвяки…
– Где вы купаетесь? – спросил он. – Зачем? Кто вы такие? Чего вы хотите?
Ему не ответили. Девушка спускалась с холма, и женщины смотрели на нее, обменивались замечаниями, которых Атос не понимал. Он разбирал только отдельные слова, как в бреду Слухача. Девушка подошла, волоча за лапу неуклюжего рукоеда.
– Видите, что там делается, – сказала она.
Беременная женщина встала и принялась рассматривать рукоеда. Злобное чудовище, ужас деревенских детей, жалобно пищало, слабо вырывалось и бессильно раскрывало страшные роговые челюсти. Беременная женщина взяла его за нижнюю челюсть и сильным движением вывернула ее. Рукоед всхлипнул и замер, затянув глаза пергаментной пеленой. Женщина говорила что-то: "…потому что не хватает… запомни, девочка… слабые челюсти, глаза открываются не полностью… переносить не может и поэтому бесполезен, а может быть, и вреден, как всякая ошибка… надо чистить, переменить место, а здесь все почистить…" – "…холм… сухость, – говорила девушка. – …лес останавливается…" – "…вот и подумай над этим, – сказала мать Навы. – И не откладывай. Если ты все поняла, то мы пойдем, а ты работай". Они поговорили еще немного, а потом девушка снова пошла на вершину холма. Женщины, взяв Наву за руки и не обращая на Атоса внимания, направились в лес. Атос пошел следом.
Я зачем-то искал хозяев, думал он. Все дело в том, что я ждал совсем не таких хозяев. Я ничего не понимаю. Я думал, что хозяева совсем другие, и теперь не могу вспомнить, зачем они были мне нужны. Я искал злых, холодных, умных владык леса, они и есть владыки леса, эти бабы, но ведь они просто болтающие обезьяны, они сами не знают, чем они занимаются… И я не знаю, чем они занимаются, и чего они хотят, но если они не знают, чем они занимаются и чего хотят, то как я могу это узнать… Впрочем, мне это и не нужно знать, мне нужно совсем другое… Он сморщился от шума в голове… Что же мне нужно узнать…
Что-то горячее надвинулось со спины. Атос оглянулся и прыгнул в сторону. За ним по пятам шел огромный мертвяк – тяжелый, жаркий, бесшумный, немой. Робот, подумал Атос. Слуга. Я молодец, подумал он. Я это понял. Я забыл, как я до этого дошел, но это неважно, важно, что я понял, сам…
– Молчун! – позвала Нава и обернулась, и увидела мертвяка. – Мама! – завопила она и рванулась вперед, вырывая руки.
Женщины величественно повернули головы. Не было в этом мире ничего такого, ради чего стоило бы оборачиваться быстро. Хозяева, подумал Атос. Мать Навы засмеялась.
– Старые страхи! – сказала она беременной женщине. Та тоже улыбалась, но с некоторым неудовольствием. – Не бойся, девочка, – сказала мать Наве. – Это работник. Посланец. Тебе не нужно их бояться. Бояться вообще никого не нужно: здесь все твое. Работники тоже принадлежат тебе. Завтра ты будешь уже командовать ими, и они будут делать все, что ты прикажешь, и пойдут, куда ты пожелаешь…
– Лес страшен только мужчинам, – сказала беременная женщина. – Потому что в лесу ничто не принадлежит им. Теперь ты стала нашей подругой и лес принадлежит тебе…
– Есть, однако, воры, – сказала мать Навы, обнаруживая готовность уточнять и спорить. – Вероятно, это самая опасная ошибка, но их становится все меньше…
– А я видела воров, – сказала Нава. – Молчун бил их палкой, а потом они гнались за нами, но мы убежали, мы очень быстро бежали, прямо через болото, хорошо, что Колченог показал мне, где тропа, а то нам бы не убежать. Молчун совсем из сил выбился, пока мы бежали, он совсем плохо бегает… Молчун, ты не отставай, ты за нами иди!..
Да, подумал Атос. Иду. Иду за вами. Зачем? Он вдруг понял, что Наву он потерял. И с этим ничего не поделаешь. Нава уходит к хозяевам, а я остаюсь… Остаюсь противником? Почему, собственно, противником? Какое мне до них дело? Какое-то дело есть… Что-то у них надо узнать… Нет, не то… Да, они держат в осаде деревню, значит, я все-таки их противник… Тогда зачем я иду за ними? Провожаю Наву? И его охватила тоска. Прощай, Нава, подумал он.
Они вышли к развилке тропы, женщины свернули налево. К озеру. К озеру с утопленницами. Они и есть утопленницы.
"Мы идем к озеру, да? – спрашивала Нава. – Вы там купаетесь? Почему вы просто лежите, а не плаваете? Мы думали, что вы все утонули, мы все время думали, что вас топят мертвяки…" Мать что-то ответила ей – Атос не расслышал. Они прошли мимо того места, где Атос ждал Наву и ел землю. Это было очень давно, подумал Атос. Так же почти давно, как База… Он едва шел, если бы по пятам не шел мертвяк, он, наверное, бы отстал. Потом женщины остановились и посмотрели на него. Кругом были тростники, земля под ногами была мокрая и топкая. Нава что-то тарахтела, а женщины задумчиво смотрели на него. Тогда он вспомнил.
– Как мне пройти на Базу? – спросил он. На их лицах изобразилось изумление, и он понял, что говорит по-русски. Он сам удивился: он уже не помнил, когда в последний раз говорил по-русски.
– Как мне пройти к Белым Скалам? – сказал он.
Беременная женщина сказала, усмехаясь:
– К Белым Скалам тебе не пройти. Ты сгинешь по дороге. Даже мы не рискуем пересекать линию боев. Даже приближаться к ней…
– А ведь мы защищены, – добавила мать Навы. – Правда, там не линия боев, конечно, а фронт борьбы за Разрыхление Почвы, но это не меняет дело. Тебе не перейти. Да и зачем тебе переходить? Ты все равно не сможешь подняться на Белые Скалы…
– Тебе не пройти линии боев между Западом и Востоком, – сказала беременная женщина. – Ты утонешь, а если не утонешь, тебя съедят, а если не съедят, то ты сгниешь заживо, а если не сгниешь заживо, то попадешь в переработку и растворишься… Одним словом, тебе не перейти. Но может быть, ты защищен? – В глазах ее появилось что-то похожее на любопытство.
– Не ходи, Молчун, не ходи, – сказала Нава. – Зачем тебе уходить? Оставайся с нами, в Городе! Ты ведь хотел в Город, вот это озеро и есть Город, мне мама сказала, правда, мама?
– Твой Молчун здесь не останется, – сказала мать Навы. – Но и фронт Разрыхления ему тоже не пересечь. Если бы я была на его месте – забавно, подруга, я сейчас попытаюсь представить себя на его месте, на месте мужчины с Белых Скал… Так вот, если бы я была на его месте, я бы вернулась в деревню, из которой я так легкомысленно ушла, и ждала бы там Одержания, потому что это неизбежно, и очередь его деревни наступит, как прежде наступила очередь многих и многих других деревень, таких же грязных и бессмысленных…
– Я тоже хочу вернуться с ним в деревню, – заявила вдруг Нава. – Мне не нравится, как ты говоришь. Раньше ты так никогда не говорила…
– Ты просто ошибаешься, – спокойно сказала ей мать. – Может быть, и я тоже когда-то ошибалась, хотя я этого и не помню. Даже наверняка ошибалась, пока не стала подругой…
Беременная женщина все смотрела на Атоса.
– Так, может быть, ты защищен? – повторила она.
– Я не понимаю, – сказал Атос.
– Значит, не защищен, – сказала женщина. – Это хорошо. Тебе не надо ходить к Белым Скалам и тебе не надо возвращаться в деревню. Ты останешься здесь…
– Да, с нами, – сказала Нава. – Я так и хотела, и вовсе я не ошибаюсь. Когда я ошибаюсь, я всегда говорю, что ошибаюсь, правда, Молчун?
Мать поймала ее за руку. Атос увидел, как вокруг материной головы быстро сгустилось знакомое лиловое облачко. Глаза ее на мгновение остекленели и закрылись. Потом она сказала:
- Предыдущая
- 20/24
- Следующая
