ЕСЛИ БЫ НЕ ГЕНЕРАЛЫ! (Проблемы военного сословия) - Мухин Юрий Игнатьевич - Страница 40

Тут вопрос: а где взять силы для окружения прорвавшихся немцев в твой тыл? Эти силы берутся за счет сжатия кольца окружения. Предположим, что для удержания фронта нужно 1000 солдат на километр, и если ты в кольце диаметром 100 км, то тебе нужно 300 тысяч человек, но если ты сожмешь кольцо до диаметра в 50 км, то у тебя при той же плотности на фронте высвободится 150 тысяч человек, которых ты можешь использовать для удара в нужном месте. Говоря в принципе – для накопления сил для удара по прорвавшимся нужно сократить длину внешнего фронта. Юго-Западный фронт имел вид ломаной дуги или даже клина, имеющего в своем острие Киев. Если оставить Киев и спрямить внешний вид фронта, то могло высвободиться до половины войск. Причем Кирпоносу нужно было делать это немедленно, не упуская ни часа и не дожидаясь никаких приказов Сталина, поскольку, во-первых, запас боеприпасов внутри кольца сокращался, а, во-вторых, немцы, вслед за танковыми, вводили в прорыв и пехотные дивизии. А те, в отличие от танковых, закрепляли за собой местность – они зарывались в землю, готовили систему огня, защищали коммуникации танковых клиньев, и их было уже значительно труднее сбить с позиций.

То есть Кирпоносу уже 15 сентября нужно было приказать Власову выводить 37-ю армию из Киева, остальные армии, оказавшиеся в кольце, отводить на восток к местам, где будут нанесены удары, окружающие прорвавшихся немцев, а двум своим армиям (40-й и 38-й), оказавшимся вне кольца окружения, приказать готовить удары извне. Ведь Кирпонос считался полководцем, и только на нем лежала ответственность за то, чтобы вверенные ему люди эффективно уничтожали врага, а не бездарно и бесполезно пали. Однако вместо этого произошло следующее.

И.Х. Баграмян, хотя и старше Черняховского, но, как и тот, был замечен Сталиным и, начав войну полковником, закончил ее генералом армии и командующим фронтом. В целом мемуары Баграмяна достаточно содержательны, но он все же типичный советский генерал, то есть сплочен солидарностью генеральской касты и скорее будет нагло врать, чем напишет то, за что генеральская мафия на него обидится. И в деле с Кирпоносом и с гибелью Юго-Западного фронта он либо недоговаривает, либо откровенно лжет, и лжет, чтобы выгородить генералов РККА и представить их этакими «ероями».

Баграмян начал войну полковником, начальником оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта, вскоре ему присвоили звание генерал-майора, он практически до конца находился с Кирпоносом, видел, что тот делал, но в своих мемуарах старательно лепит из Кирпоноса героя. Давайте посмотрим, как он это делает.

Предварительно следует сказать, что, когда немецкие танковые армии соединились у Лохвицы, Баграмян оказался вне кольца, поскольку находился в 38-й армии. Не знаю, из каких соображений, но первым документом начавшейся трагедии Баграмян представляет вот такую телеграмму:

«Мне показали донесение Кирпоноса в Генштаб и главкому направления. Оно заканчивалось словами: «Фронт перешел к боям в условиях окружения и полного пересечения коммуникаций. Переношу командный пункт в Киев, как единственный пункт, откуда имеется возможность управления войсками. Прошу подготовить необходимые мероприятия по снабжению армий фронта огнеприпасами при помощи авиатранспорта».

У меня защемило сердце».

И никаких комментариев к этой телеграмме, кроме состояния своей сердечной мышцы, Баграмян не дает, хотя тут возникает существенный вопрос к Кирпоносу.

Историки и литераторы взахлеб уверяют, что под Киевом немцы окружили миллионы советских солдат и только пленных взяли 650 тысяч, забывая сообщить, что эту цифру поведал миру доктор Геббельс в своих радиопрограммах, газетах и в листовках, сбрасываемых на советские войска. На самом деле в четырех армиях, попавших в окружение, было около 300 тысяч человек (Гудериан пишет о 290 тысячах пленных), но и это была огромная сила, которую Кирпонос обязан был с толком использовать для победы. А для этого он обязан был эффективно командовать фронтом, для чего ему нужно было находиться в таком месте, с которого командовать им наиболее удобно, т. е. с которого ближе всего и до всех армий, и до полей намечаемых боев. Удобнее всего это было делать из пункта на оси отхода окруженных советских армий, тогда бы до каждой из них было оптимальное расстояние и эти армии все время приближались бы к штабу, что облегчало бы связь с ними (за связь отвечают вышестоящие штабы). В то же время с такого пункта было бы недалеко до мест, в которых армии Юго-Западного фронта начали бы отсекать от флангов клинья немецкого прорыва. Кроме того, должна была быть надежной радиосвязь и с 40-й и 38-й армиями, ведь им подлежало бить по немцам там, где будут наносить удары окруженные армии.

А что такое Киев? Это крайне западная точка фронта, максимально удаленная ото всех армий и мест будущих боев, это пункт, из которого было труднее всего управлять фронтом. Кроме этого, в этот момент немцы предпринимали решительные действия по отсечению 37-й армии и Киева от остальных армий фронта, и если бы Кирпонос успел в Киев проскочить, то он вообще не смог бы управлять войсками. Но и немцы не дали Кирпоносу улизнуть туда, и, надо думать, Тимошенко приказал перевести штаб фронта из Прилук на 50 км южнее – в городок Пирятин, расположенный как раз на оси отхода Юго-Западного фронта и недалеко от мест предполагаемых боев с прорвавшимися немцами. Пирятин – узел хороших дорог ко всем армиям фронта, кроме того, защищен рекой Удай с востока от неожиданностей со стороны танковых дивизий Гудериана и Кпейста.

И возникает вопрос: а в связи с чем это Кирпонос, только узнав 15 сентября об окружении, вдруг заторопился в место, из которого невозможно командовать всем фронтом, но зато в котором легко попасть в плен?

Приказ Тимошенко об отводе войск Юго-Западного фронта и его деблокаде.

Далее Баграмян сообщает, что уже утром 16 сентября его вызвал в Полтаву командующий Юго-Западным направлением маршал Тимошенко и приказал вылететь к Кирпоносу и передать устный приказ. Баграмян довольно много и не по делу рассуждает о согласовании этого приказа со Сталиным, но суть приказа, нет сомнений, передал точно.

«– Доложите, товарищ Баграмян, генералу Кирпоносу, что в создавшейся обстановке Военный совет Юго-Западного направления единственно целесообразным решением для войск Юго-Западного фронта считает организованный отход. Передайте командующему фронтом мое устное приказание: оставив Киевский укрепленный район и прикрывшись небольшими силами по Днепру, незамедлительно начать отвод главных сил на тыловой оборонительный рубеж. Основная задача – при содействии наших резервов разгромить противника, вышедшего на тылы войск фронта, и в последующем перейти к обороне по реке Псел. Пусть Кирпонос проявит максимум активности, решительнее наносит удары в направлениях на Ромны и Лубны, а не ждет, пока мы его вытащим из кольца.

…Медленно потирая пальцами виски, словно утихомиривая боль, маршал сказал:

– Сейчас мы делаем все, чтобы помочь фронту: стягиваем на Ромны и Лубны все силы, которые смогли собрать, в том числе усиленный танками кавкорпус Белова и три отдельные танковые бригады. Через несколько дней к нам подойдут дивизии Руссиянова и Лизюкова. Этими силами мы попытаемся пробиться навстречу окруженным войскам фронта.

…Я облегченно вздохнул. Появилась надежда, что не все еще потеряно.

Дав указания о порядке отвода и организации управления войсками в условиях выхода из окружения, главком сказал на прощание:

– Спешите, товарищ Баграмян. И пусть Кирпонос не медлит! Ваш перелет из Полтавы в район Пирятина обеспечит генерал Фалалеев.

Не теряя времени, я направился к командующему ВВС направления. Ф.Я. Фалалеев сказал, что уже выделил для меня скоростной бомбардировщик с опытным экипажем.