Якви - Грэй Зейн - Страница 2
- Предыдущая
- 2/8
- Следующая
Якви с ружьем в руке отправился в окрестности лагеря, чтобы узнать больше о чудесной долине. Бросившись ниц у потока, он с жадностью напился. Он, как все индейцы, любил горную воду. Но блеск золота в сыром песке снова опечалил его. Взяв горсть песку и мелкого камня, он растер и промыт их на ладони. Небольшие золотые зерна и маленькие самородки! Где-нибудь высоко, у верховья, были залежи золота. Оттуда оно было смыто вниз.
Якви знал, что здесь были сокровища, за которые белые люди готовы пролить кровь и продать самих себя. Для индейцев же – папагосов, юмов, людоедов-серисов и, особенно, для якви – золото значило не больше, чем скалы и песок, даже гораздо меньше,– они научились ненавидеть его, как проклятую приманку, привлекающую в пустыню белых охотников. Якви отыскал много золотых жил и слоев золота. Вождь ненавидел его. Оно явится постоянной угрозой для его племени. Во время половодья золотые зерна будут унесены этим горным потоком далеко вниз и, может быть, укажут белым путь сюда, в достигнутое с такими лишениями убежище.
Якви пошел дальше. Никто из племени не мог ходить так быстро и много, как он, и расстояние ничего не значило для него. Голод грыз его внутренности, но долгая ходьба по равнинам и возвышенностям не утомила его. Якви никогда не испытывал усталости. Прежде чем солнце прямо стало над его головой, он установил, что долина была хорошо укрыта с запада и поток терялся в непроходимой пустыне. Вождь пришел сюда с северо-востока и по жестокому опыту знал, что путь оттуда невозможен. Он с беспокойством взглянул на юг.
Долго он бродил и карабкался по горам и, наконец, понял, что долина, эта страна его отцов, была доступна с юга. Горные цепи и хребты постепенно переходили в бесплодную, пустынную равнину с палящим солнцем и кактусами. Вероятно, это была страна серисов-людоедов. Но летом эта страна, лишенная воды, должна быть адом. Нечего бояться юга до начала зимних дождей.
Только на закате Якви вернулся в лагерь. В темных любящих глазах его молодой жены светилась радость, когда она поставила перед ним свежее мясо.
– Единственный сын Якви будет жить,– сказала она, указывая на хрупкого спящего мальчика.
Вождь с грустью взглянул на маленькое коричневое личико последнего из его рода.
Проходили дни. Покой, обилие пищи и воды резко изменили мрачное настроение Якви. Дикая долина, окруженная, доступными только баранам и орлам, вершинами гор, была прекрасным местом для охоты. Подобно диким животным, индейцы в покое и уединении скоро забыли перенесенные страхи и пройденный путь. Вождь Якви не забывал его, но время проходило, ничто не нарушало покоя этого убежища, и его опасения улеглись. Ветер и солнце, уединенность, стада антилоп и диких лошадей вблизи лагеря – все это вливало целительный бальзам в его измученное сердце. В каньонах он нашел могилы и кости своих предков.
Проходили недели. Красные цветы вспыхнули на длинных стеблях ocatilla; раскрылись огромные, яркие, синевато-красные почки кактусов; с недосягаемых уступов в каньонах, словно золотой дождь, свешивались изящные, редкие цветы пустыни liuvia d'oro, и много других прекрасных цветов подняли свои венчики из высоких трав.
Это чудо весны не было длительно. Цветы увяли, умерли, и сухой ветер унес их лепестки. Высокие травы пожелтели и засохли. Наступило лето. Ослепительное солнце запылало над восточными хребтами, загорелось белым пламенем над тихой, печальной долиной и погружалось, как огромный раскаленный шар, в далекое, туманное море. С наступлением зноя к вождю якви пришло чувство полной безопасности. Его новый дом был окружен пожираемой солнцем огромной пустыней. Светлый горный ручей спускался все ниже и ниже, но не пересыхал. Птицы и животные, все чаще забегавшие в долину, были живыми свидетелями ужаса окружающей пустыни.
Когда наступила осень, долина была уже высохшей и серой. Лишь вдоль потока сохранилась полоска зелени, и кактусы не потеряли своей вечной свежести. Зимой начались дожди, и волна зелени разлилась по долине с восточного возвышенного края к далекому устью, где она обрывалась в бесплодной пропасти пустыни.
Месяцы проходили, и у женщин ребенок рождался за ребенком. Темноглазая жена Якви подарила ему здоровую темноглазую дочку. Качая на руках крохотное коричневое тельце, вождь вспоминал слова отца:
– Сын, уведи якви назад в горы, туда, где садится солнце,– в страну, свободную от белых людей, в пустынную долину, где олени пасутся с лошадьми. Пусть якви станут великим многочисленным народом, или лучше им исчезнуть с лица земли.
Якви смотрел на ребенка, и лицо его светилось надеждой и печалью. Слова отца были пророческими. Зеленые травы колыхались в широкой долине, дикие лошади, антилопы и олени паслись среди лошадей индейцев. У него на руках лежал его второй ребенок – дочь, а он был уверен, что сын должен быть последним в его роде. Лаская ребенка, он не забывал о золотых зернах в песке под его ногами.
Любовь Якви к жизни снова творила мечты. Жить, быть окруженным своим народом, видеть за работою свою темноглазую жену, голых крошек, играющих в траве, смотреть на эту покатую бесконечную зеленую долину, такую дикую, уединенную, такую плодоносную, чувствовать горячее солнце, ласкающий ветер и ночную прохладу, бродить по горным высотам, наблюдая и слушая, выслеживать зоркого черного барана, есть свежее мясо и пить чистую воду; отдыхать в безмолвные, жгучие полдни и в спокойном сне проводить печальные ночи, наслаждаться играми своих предков – верховой ездой и бегом, уходить одному в пустыню и побеждать там жару, жажду, холод, облака пыли и голод, быть свободным от белых людей, которые казались ему и высшими, и презренными существами,– жить, как живут орлы,– только жить,– Якви не просил большего.
Якви передал ребенка матери и вышел. Обязанности вождя призывали его к своему народу.
Утренний воздух в горах, холодный, бодрящий, сладостный для дыхания, заставлял кровь быстрее пробегать по жилам. Иногда зимним утром легкий иней покрывал зелень. Солнце светило недолго, дни были коротки, ночи длинны. Племя якви вернулось к примитивной жизни вдали от белых людей, готовых убивать в погоне за золотом и наслаждениями.
Якви были лучшими наездниками из всех индейских племен юго-запада. С ранних лет мальчики обучались езде без седла. Юношами они уже обладали чрезвычайной ловкостью и силой.
Несколько мужчин окружили табун диких лошадей и загнали его в треугольник, окруженный скалистыми стенами,– естественную западню, открытую часть которого они обнесли грубой изгородью. Наутро все племя собралось посмотреть на пойманных диких лошадей. Чтобы воодушевить своего маленького сына и других мальчиков, Якви выбрал самую горячую лошадь – вожака табуна. Темноглазые мальчики, возбужденные, горящие любопытством, некоторые совсем голые, вытянув вперед лохматые, черные головы с блестящими волосами, с высокой скалистой стеньг напряженно следили за происходящим. Женщины и девушки племени расположились вдоль серой стены, создавая с нею яркий контраст своими цветными одеждами.
Якви велел вывести на открытое место горячего вожака диких лошадей. Это был неуклюжий жеребец рыжей масти, уже немолодой. Высоко подняв некрасивую голову, с раздувающимися ноздрями, открытым ртом и напряженно стоящими ушами, блестя белками гневных, горящих глаз, он вырвался в середину кольца наездников.
Якви приблизился к нему с длинным кожаным лассо и сделал знак остальным отъехать прочь.
Когда дикий конь начал бросаться в стороны, ища выхода из круга, Якви взмахнул лассо. Дважды он промахнулся. В третий раз петля обвилась вокруг головы животного. Якви туго натянул лассо. Тогда, хрипя от страха, лошадь взвилась на дыбы. Перебирая лассо руками, Якви заставлял ее спускаться к земле; и в то же время приближался к ней. Фыркая и дрожа всем телом, лошадь одно мгновение смотрела на своего победителя, готовая к бою. Но страх осилил. Она отскочила в сторону. Лассо было так натянуто, что, прыгнув, животное упало на песок. Оно вскочило, еще более разъяренное, и бросилось вперед, увлекая за собой индейца. Вдруг Якви чудовищным прыжком, напоминающим прыжок огромной пантеры, вскочил на спину коня и крепко уселся на ней. Он опустил лассо. При первом прыжке испуганной лошади петля распустилась и соскользнула. Теперь ничто не задерживало ее, кроме длинных, мускулистых, коричневых ног Якви.
- Предыдущая
- 2/8
- Следующая
