Меховой интернат - Успенский Эдуард Николаевич - Страница 4

• Предыдущая
• 4/20
• Следующая

«Ускажите умне, уза уэтим узабором учто уделают? Увоенные бомбардировщики БУХ-38?»

И как она ему сразу ответит:

«Уничего уподобного. Уза уэтим узабором корытная фабрика находится. Там корыта изготовляют для сельской местности».

«А упочему там пушки стреляют и пулеметы строчат?»

«А потому, что корыта на прочность испытывают».

Это же будет ложь! Потому что весь микрорайон давным-давно в курсе, что за этим забором выпускают не корыта, а трехдверный перехватчик с десятью моторами. Вертикального взлета с любой железнодорожной платформы.

— Мне не хочется раздувать штаты, — продолжал Мехмех. — Мы с вами хорошо сработались. Но если вы не можете сами, подумайте о ком-нибудь другом.

Люся сразу подумала про Киру Тарасову.

Всем была хороша Кира Тарасова. И юбочкой, и глазами, и очками серебряными. Но врушка она была коллекционная.

— Вчера у моей мамы был день рождения. Ее лично Дед Мороз поздравил и группа товарищей. Ей большую медаль вручили из золота. Только ее она в метро на эскалаторе забыла. А пластмассовый пакет от медали остался. На нем Мишка олимпийский нарисован.

— У нас два дня космонавты жили. Титов и Кубасов. Кубасов, он моему папе брат. Они ванну принимали в скафандрах.

— Как в скафандрах? В скафандрах в воду лазили? Так они же сухие оставались тогда. Ведь скафандры воду не пропускают.

— Нет, вы не поняли. Они не в ванну в скафандрах лазили. Они в скафандрах ванну принимали. То есть теплую воду в скафандр наливали и ходили. Получается стоячая ванна. И сразу физкультура. Потому что в такой ванне по квартире походишь — сразу нагрузка. И проверка для костюма космического. Не протекает ли где.

— У моей бабушки в деревне ручной медведь живет. Она его в телегу запрягает. Он ее возит. И квас в сельпо доставляет. А сейчас зима. Он под бабушкиной кроватью спит. Весной его разбудят. Со всего района будильники соберут. Поедете к нам в деревню, сами увидите.

— А где деревня? Далеко?

— Под Кисловодском.

— Но там же медведи не водятся.

— Это раньше не водились. Сейчас водятся. Там целая медвежья ферма есть. Там медведей для цирка разводят. Как кроликов.

С Кирой Тарасовой Люся и решила поговорить насчет обманизма. Но тут вышла осечка. Кира учительницей быть соглашалась, но врушкой себя не признавала.

— Я? Никогда не вру. И не сочиняю. Я могу абсолютный правдизм преподавать, то есть неврунизм.

— Им не нужен неврунизм, — рассказывала Люся. Она сегодня специально села за Кирин стол. Кира настолько завралась, что сидела одна. Ее вранья никто не выдерживал. — Этим интернатникам нужен обманизм. А то они на живодерню попадут. Из-за своей честности.

— Как так на живодерню?

— А так, придет охотник и спросит: «Где ваши старшие?» Они честно ответят: «Никого нет дома. Мы одни сидим». Бери этих малышей и сажай в мешок. А надо, чтобы они умели хоть немного соврать. Придет охотник с мешком и спросит: «Где ваши старшие?» — «Да нигде. Дедушка барсук на веранде сидит, пулемет перебирает. Бабушка Соня на кухне с милицией чай пьет. И две девочки-учительницы в саду волшебную дубинку испытывают».

— Ты и преподавай свой «обманизм», — сказала Кира. — У тебя хорошо получается.

К девочкам подошла учительница. Она посмотрела Люсину тетрадь, потом Кирину.

— Тарасова, — спросила она, — ты почему не выполнила домашнее задание?

— Понимаете, Ирина Вадимовна, у меня папу в армию забрали. В парашютные войска. И мы с мамой всю ночь ему спортивную форму шили.

— Как форму? Твой же папа уже был в армии. Давно.

— А его снова позвали. Уже начальником. Потому что он хорошо прыгал. Без него не справляются. Все разладилось. Мы ему лампасы на джинсы пришивали. А бабушка парашют вязала на спицах.

Ирина Вадимовна даже растерялась. Ничего себе новости! Оказывается, теперь парашюты на спицах вяжут! А сорокалетние снова в армию идут.

— Бедная девочка! — погладила она Киру по голове.

А когда Ирина Вадимовна отошла, Кира сказала:

— Я не бедная! У нас квартира на двадцать восемь комнат. И дядя из Швейцарии ящик с магнитофонами прислал. Он там всемирный конгресс водопроводчиков проводит. Ну что, берешь меня правдизм преподавать?

— Ни в коем случае.

— Тогда я всем про тебя расскажу. И про твоих интернатников.

— Нельзя. Про них нельзя говорить.

— А я вот расскажу. Ребята, ребята! — зашептала она голосом диктора Центрального телевидения. — Наша Брюка в загородном парке учительницей работает. Зверям русский язык преподает. И поведение.

Упитанный Игорь Трофимов и ехидноглазый Спальников немедленно повернулись на шепот, придвинулась и тростиночноногая Катя Лушина.

— Прошу поподробнее, — попросил Игорь. — Каким зверям? Хищникам? Парнокопытным? Обезьянам? Какой язык — устный или письменный?

Таких подробностей Кира не знала.

— А откуда тебе это известно? — спросила Катя Лушина. — Про Брюкину?

— Она меня туда звала. Приглашала.

— Снова прошу поподробнее, — съехидничал Трофимов. — Приглашала в качестве кого? В качестве хищника? Парнокопытного? Человекообразного?

— Она меня учительницей звала. Обманизм преподавать, — уже не телевизионным, а простым шепотом сказала Тарасова.

— Прекрасный выбор! — заявил Спальников. — За чем же дело стало? — И сам же себе ответил: — А за тем, что она такое напреподает, что все звери разбегутся. Во главе с директором зоопарка.

— Еще заставит их ванну в скафандрах принимать, — добавил Трофимов.

— Или лампасы к джинсам пришивать, — сказала Лушина.

— А то всех зверей отправит в парашютные противопожарные войска, — продолжил Спальников. — Им никаких противогазов не надо. Они и так страшные.

— Вы смеетесь, а я правду говорю! — голосом пионера из детского театра закричала Кира. Но ей никто уже не верил. И все отвернулись от нее. Каждая шутка хороша в меру.

В этот раз в электричке Люся держалась солидно и строго. У нее уже был немного учительский вид. Один сельский первоклассник даже потянулся ей место уступить. Но потом спохватился, сел и в знак протеста стал рассматривать потолок.

На станции Интурист погода была на «отлэ». Краски сгущенные, сочные. Недоеденное объявление было заменено новым, некусаным. Но неразборчивым.

«Ничего себе, — удивилась Люся. — Разве бывают охотничьи чайки? И на кого они охотятся? На лягушек? На рыб? А что это за бес в хорошие руки? У меня хорошие, возьму беса. А еще лучше бесенка. Интересно, как он выглядит?»

Дачный поселок дымился одинокими пенсионерскими кострами. Пожилые люди сжигали осенний мусор.

…Интернатники ликовали. Увидев Люсю, они шмыгали по участку отдельными личностями и клубились у окна в класс целым коллективом.

Дир сейчас был не дир, а «двор», то есть дворник. Он с метелкой в руках воевал с травой и листьями. И жег костер.

— Здравствуйте, — сказала Люся.

— Здравствуйте, уважаемая сотрудница.

Люся взяла светский беседовательный тон:

— Осень. Хлопотное время для садовода.

— При чем тут садоводство? — удивился дир. — Это я варенье варю.

— Наверное, у вас ягод много. Пропадают.

— Ягоды? — удивился дир. — Я овощное варенье варю. Помидорно-капустное.

— Это входит в ваши обязанности как дворника или как директора?

• Предыдущая
• 4/20
• Следующая