Фиалки на снегу - Грассо Патриция - Страница 1

• 1/60
• Следующая

Англия, Уорвикшир, 1804 год

Десятилетняя Изабель Монтгомери выскочила из спальни и стремглав понеслась вниз, не обращая внимания на крики сводных сестер. Лобелия и Рут хотели отнять у нее флейту и плащ и теперь, когда им это не удалось, грозились пожаловаться маме.

— Жадина, жадина! — кричала ей вдогонку Лобелия. — Все про тебя маме расскажем!

— А вы — крысы! — бросила в ответ Изабель, не останавливаясь.

Сбежав по лестнице на кухню, она распахнула дверь черного хода и выбежала в сад. На дорожке около домашней часовни она остановилась и закуталась в плащ: стоял апрель, и, несмотря на яркое солнце, погода была еще холодной.

Холодно было и на сердце у девочки. Ни безоблачное небо, ни яркие цветы, которые в изобилии росли в саду, не радовали ее: ведь сегодня утром похоронили ее отца. Бедный, милый папочка! Еще так недавно он был совершенно здоров и радовался жизни вместе со всеми — но неожиданно заболел и вот теперь лежит здесь, рядом с матерью Изабель.

Майлз, ее старший брат, уехал сразу после похорон — он должен был вернуться в университет. Теперь Изабель осталась совсем одна…

Она поднесла к красным от слез глазам золотой медальон, с которым не расставалась. В нем был миниатюрный портрет матери; Изабель видела ее лишь во сне: бедняжка умерла при родах. Все детство Изабель прошло рядом с Дельфинией и ее отвратительными дочками, Лобелией и Рут.

Изабель бережно опустила медальон за вырез платья. Как ей хотелось уйти от мачехи и сестер, чтобы где-нибудь в одиночестве оплакать смерть отца! Солнце уже склонялось к закату, но Изабель не собиралась возвращаться домой. Сразу за парком Арден-Холла начинался густой лес. Девочка подумала, что лучше уж заблудиться в ночном лесу, чем идти сейчас ужинать с мачехой и сестрами! Выйдя за ограду, Изабель направилась по лесной тропинке к реке.

По обеим сторонам тропинки пышно цвела сирень, и воздух был наполнен ее тонким ароматом; из травы выглядывали ландыши, маргаритки и гвоздики, и Изабель вспомнила, как дома кухарка говорила ей: «Весной, когда цветут все цветы, в лесу можно встретить добрых фей!» Девочка покачала головой: она давно не верила в сказки.

Внезапно до нее донесся чарующий, едва слышный звук — как будто где-то далеко кто-то играл на флейте. Мелодия долетала от реки, и Изабель пошла быстрее. С каждым ее шагом звуки флейты становились все яснее и громче; девочке казалось, что музыка, которую играл невидимый музыкант, звучит в ее сердце: так точно отражала она чувства Изабель.

Она добежала до берега, и ее глазам предстала странная картина: на пеньке около самой воды сидела немолодая, бедно одетая женщина и играла на флейте. Увидев Изабель, женщина перестала играть и пристально посмотрела на нее.

Девочке стало не по себе, и она невольно отступила на шаг назад.

— Как тебя зовут? — улыбнувшись, спросила у Изабель эта странная женщина.

— Изабель Монтгомери.

Над рекой сгущался туман. Девочка подумала, что ей пора возвращаться домой, ведь если она придет слишком поздно, Дельфиния рассердится…

— Ну, что же ты, Изабель? Садись, — пригласила незнакомка. В ее мягком голосе было столько доброты, что у Изабель пропали все сомнения и страхи. Она подошла ближе и села прямо на землю, у ног своей собеседницы.

— Я живу в Арден-Холле, — сказала она, не дожидаясь вопросов.

— Разве Монтгомери живут в Арден-Холле? — удивилась женщина.

— Это имение моей покойной матушки, — ответила Изабель и добавила: — Она вышла замуж за Адама Монтгомери, моего отца… Сегодня его похоронили.

— Так ты осталась совсем одна, бедное дитя? — Незнакомка взяла Изабель за руку, и на несколько мгновений воцарилось молчание. Потом женщина представилась: — Меня зовут Гизела.

— А мою бедную мать звали Элизабет, — сказала Изабель.

— Ты, верно, ее очень любила…

— Я никогда ее не видела, — прошептала Изабель и, сняв с шеи медальон, передала его Гизеле.

Та раскрыла его и склонилась над миниатюрным изображением. Через несколько секунд она вернула девочке медальон со словами:

— Ты очень на нее похожа. У тебя такие же светлые волосы и такие же синие глаза…

— Спасибо. Мне очень приятно слышать, что я похожа на мать, — поблагодарила Изабель.

— Так что же привело тебя в мой лес, кроме тоски по отцу, Белли?

— Как вы узнали? Меня так сокращенно зовет брат! — спросила изумленная девочка.

— Разделенное горе становится вполовину легче… — Гизела, казалось, не услышала вопроса. — Я много раз помогала людям.

Тут женщина внезапно остановилась и продолжала уже другим, обыденным голосом:

— Я очень долго сидела здесь и замерзла. Ты не одолжишь мне свой плащ?

Без тени сомнения Изабель сняла плащ и накинула его на плечи Гизелы.

— Возьмите его себе, — предложила девочка. — Помогать нуждающимся — наш христианский долг, а я хочу заслужить место в раю… Тогда я наконец увижу свою маму и снова встречусь с отцом…

— Дитя мое, — сказала Гизела, закутываясь в плащ, — расскажи мне обо всех своих горестях.

— Лобелия и Рут, это мои сводные сестры, пытались отобрать у меня флейту. Но флейта и медальон — единственное, что осталось у меня от матери: кухарка рассказывала, что мама играла на ней, и ее музыка напоминала соловьиную песнь… А Дельфиния, моя мачеха, сразу после похорон отца выгнала миссис Джунипер — будто бы за то, что она выпила холодный чай, только я не верю: разве пить холодный чай — это преступление?! Нет, на самом деле причина в том, что Джунипер любила меня больше всех и ненавидела этих противных девчонок!

— Но кто такая Джунипер?

— Моя няня. А мой брат Майлз сразу после похорон вернулся в университет. Надеюсь, хоть с ним сейчас все хорошо…

— Я уверена в этом. Ты можешь быть спокойна за брата.

— Так мы друзья? — спросила Изабель. В ее голосе впервые за долгое время звучала радость. — У меня еще никогда не было друзей… Честно говоря, мне совсем не хочется возвращаться! А можно мне жить у вас до приезда Майлза?

— Майлз приедет не скоро — кто же будет следить за всем, если тебя не будет в доме? — Изабель пожала плечами, и Гизела продолжила: — Скажи мне, Изабель, какое твое самое заветное желание? Что бы ты хотела больше всего на свете?

— Я хотела бы, чтобы меня кто-нибудь любил, — ответила Изабель. В ее фиалково-синих глазах сквозили тоска и одиночество, столь странные для такой маленькой девочки…

— Послушай меня, дитя мое. — Гизела взяла ее за руку. — Не спрашивай сейчас, откуда я это знаю; но все, что я скажу, — правда. Однажды явится темноволосый принц. Он спасет тебя, но для этого ты должна сейчас вернуться домой.

— Спасет? От чего? — недоуменно спросила Изабель.

— Невежливо задавать взрослым столько вопросов, — наставительно произнесла Гизела. — Помни: ты станешь для него самой красивой девушкой на земле, и он скажет тебе: «Твои глаза прекраснее фиалок на снегу!»

Изабель недоверчиво взглянула на Гизелу: даже в свои десять лет она знала, что будущее предсказать невозможно.

— Ты не веришь мне? Хочешь увидеть его прямо сейчас?

Изабель кивнула и широко улыбнулась.

— Идем, — коротко сказала Гизела, вставая.

Изабель тоже поднялась, и они подошли к реке. У самой воды Гизела опустилась на колени.

— Смотри в воду, малышка, и она явит тебе будущее…

Сначала Изабель не увидела в воде ничего, кроме своего отражения и отражения деревьев, но постепенно на речной глади проступил ясный образ. Красивый юноша — лет, наверное, двадцати — словно внимательно вглядывался в лицо Изабель. И волосы его, и глаза были черны, как безлунное ночное небо.

— Кто это? — Изабель не отрывала взгляда от воды. — Он принц далекой страны?

— Дитя мое, в стране сердца нет иностранцев. — Гизела опустила ладонь в воду, и изображение исчезло в маленьком водовороте. — Но тебе уже давно пора домой…

• 1/60
• Следующая