Погасить Черное Пламя - Гинзбург Мария - Страница 6

Ваниэль села, всунула ноги в валенки и подошла к столу. Никто очень давно не выходил с ней на связь; она пользовалась магическим шаром как пресс-папье для карт и бумаг. Сейчас хрустальный шар светился нежным молочным светом. Эльфка коснулась его рукой, и в прозрачной глубине появилось лицо матери. Ваниэль нахмурилась.

– Вани, прошу тебя, не разрывай связь! – воскликнула королева Ниматэ. – Выслушай меня!! Вы с братом должны бежать из Железного Леса, бежать как можно быстрее. В конце концов, у тебя есть предназначение, и ты должна сохранить себя для него!

– Это что-то новенькое, – пробормотала эльфка и опустилась на табуретку. – Обычно ты предлагаешь мне вернуться домой.

Королева Ниматэ ответила. Ненаследная принцесса темных эльфов слушала. Слушала долго.

К облегчению Реммевагары, эльфка зашевелилась, села и ответила: «И вовсе незачем так орать, я все прекрасно слышу».

«Деактивируй ловушки, я пройду», передал он.

«Я проведу тебя», отвечала Глиргвай. – «Подожди».

Она прикрылась магическим щитом и исчезла из башенки и из ощущений Реммевагары. Эльф вздохнул и сел на санки. Темнота вокруг сгущалась. Так вода в стакане становится все черней по мере того, как в нее добавляют краску. Реммевагара от нечего делать счистил снег с валенок.

Глиргвай появилась из темноты бесшумно – черная фигурка на сером фоне, словно в театре теней. Реммевагара вздрогнул. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, если учесть, кто учил Глиргвай подкрадываться. Хелькар подобрал девочку – тогда ей было лет пять – в горящей деревне, через которую мандречены гнали отряд Махи после крайне неудачной вылазки.

Да, ее подобрал Хелькар.

Обычно он не был склонен к милосердию.

Стройный, на голову выше любого в отряде, Хелькар отказался остричь волосы и скреплять их в иглы. Из-за этой прически партизан и называли Ежами. В длинных светлых кудрях он носил эмалевую заколку в виде трилистника с крохотными изумрудами. По словам эльфа, это был подарок погибшей возлюбленной. Так что Хелькар ничем, ну вот ничем не походил на Короля-Призрака, о котором длинными зимними вечерами рассказывала Реммевагаре мать. Ничем, кроме одного.

А сейчас вся надежда была только на старые сказки, на странные, удивительные песни Звездных Эльфов, на кардинально расходившиеся с летописями предания. И на то, что он, Реммевагара не ошибся, и те два кольца, что Хелькар носит на шее на серебряной цепочке – это не обручальные кольца его и девушки, которую брат Хелькара убил из ревности. Эльф объяснял их происхождение именно так, но на его месте Реммевагара тоже соврал бы.

– Санки нам не провести через ущелье, – сказала Глиргвай, перебивая размышления полуэльфа. – Давай телепортируем их.

Реммевагара поднялся и закинул на санки кожаный хомут, в который впрягался, когда тащил их.

– Давай.

Он снял рукавицы, засунул их за пояс. Глиргвай тоже стащила перчатки, связанные сестрой Че из козьей шерсти, убрала их в карман волчьего полушубка. Они подняли руки, внимательно глядя друг на друга. При совместном плетении заклинаний самым важным моментом была синхронность приложения силы. Вспыхнули и сплелись оранжево-голубые молнии – девушка пользовалась Чи Огня, Реммевагара был магом Воздуха. Причудливые, безумно искаженные тени полуэльфа и Глиргвай легли на стены ущелья, и санки исчезли.

– Мы были бы с тобой идеальными Синергистами, – заметил он.

– Ты каждый раз это говоришь, – фыркнула Глиргвай и натянула перчатки. – Пошли.

– Возьми меня за руку, – попросил Реммевагара. – Я ничего не вижу.

Она так и сделала, и Ежи двинулись через ущелье. Чернильная мгла вокруг казалась Глиргвай бархатисто-серой поволокой, и девушка шагала быстро. Реммевагара едва поспевал за ней. Эльфка вела товарища странными зигзагами, иногда надолго замирая на одном месте и что-то бормоча. Неожиданно она резко сбавила темп. Реммевагара знал, что сейчас они проходят «розовые сопли». Воспользовавшись моментом, полуэльф вытащил из-за пазухи леденец в бумажной обертке, протянул Глиргвай. Девушка развернула его, спрятала обертку в карман, засунула леденец за щеку.

– Я тебе еще книжку купил, – сказал Реммевагара. – «Воины Льда – поход на юг», как ты просила.

По вечерам, когда отряд собирался в общем зале Дома, сестра Че страстно говорила о необходимости продолжения рода именно в эту трудную для отечества годину. Такова была доктрина друидов – растить и защищать – и сестра Че оставалась истинной друидкой. Она могла помочь сохранить беременность любой сложности и выпестовать самого слабого ребенка, в чем Ежи убедились на примере Глиргвай. Девочка была сильно обожжена, когда Хелькар нашел ее, но сейчас, к двадцати годам, на теле девушки не осталось и следа тех страшных ожогов. Эльфы отряда Махи относились к разным племенам и поклонялись разным богам, но друиды пользовались уважением среди всех обитателей Железного Леса. Да и редко какой отряд мог похвастаться тем, что среди них есть жрец. Поэтому сестру Че почтительно слушали. Никто не мог упрекнуть ее в том, что слова сестры Че расходятся с делом. В отряде было двое детей, Каоледан семи лет и полугодовалый Тиурику. Сестра Че утверждала, что отцом Каоледана был Отец Дуб. По крайней мере трое партизан думали иначе, но никто не возражал – друидка была вспыльчива, как чистокровная мандреченка. Маха не делала никаких заявлений насчет отца своего сына, но Тиндекет, появившись в отряде, научил эльфов трем вещам: готовить борщ, стрелять из пулемета и сбивать сыр [2].

Помимо необходимости продолжения рода, Че напоминала и недопустимости отношения к любовнику как к собственности. «Идет война», говорила друидка, – «и мы не должны привязываться к возлюбленным. Ведь если любимый погибнет, мы тоже не сможем драться так, как надо, и Железный Лес потеряет не одного защитника, а двух». Ежи Махи слушали эти речи минимум на пятнадцать лет дольше, чем Глиргвай. Благодаря речам ли друидки, или упрощению нравов, которые, по словам Хелькара, всегда сопутствуют длительной войне, но отношения в отряде были очень свободные. Года два назад Глиргвай тоже задумалась о необходимости выбора мужчины. Квендихен, желая помочь подруге, дала точную и исчерпывающую классификацию каждого воина отряда. Глиргвай спросила, любит ли подруга Моркобинина.

– Конечно, – ответила Квендихен. – Но чем выше число генетических комбинаций, тем более здоровым будет потомство.

Глиргвай позавидовала способности подруги легко и не задумываясь усваивать чужие взгляды, становиться адепткой любой философской системы. Тогда Глиргвай впервые обрадовалась тому, что отряд Махи встретился актрисе раньше вербовщиков в Серые Колготки. Так назывались отряды снайперш, в основном серых эльфок, которые воевали на стороне мандречен. Армия Мандры поддерживала их оружием, провиантом и обмундированием. Квендихен носила их форменный полушубок из чернобурки с жемчужной розой на плече, который сняла с одной из убитых лучниц.

А ее трофеем могла бы стать и куртка Ежа, сшитая из коричневых, оранжевых и желтых кусочков замши – под цвет леса.

– Зря стараешься, – ответила Глиргвай и захрустела леденцом. – Хелькар говорит, что в таких замкнутых сообществах, как наше, необходим приток свежей крови. Мой ребенок будет не от тебя, Ремме, можешь не подлизываться.

Одним из качеств, доставшихся Реммевагаре по наследству, была известная во всем мире мандреченская вспыльчивость. Полуэльфу немало пришлось потрудиться, прежде чем он научился сдерживать себя, но в этот раз удар был слишком неожиданным, а отравленное лезвие насмешки вошло слишком глубоко.

– Он пустой, твой Хелькар, – резче, чем хотел, ответил Реммевагара. – Но он как собака на сене, и сам не ам, и другим не дам. Он не хочет, чтобы ты с кем-нибудь из нас легла. Но кто бы ни стал отцом твоего ребенка, воспитывать-то будем мы, все вместе.

Эльфка повернулась к нему, глаза ее вспыхнули, как у кошки. Реммевагара думал, что она сейчас ударит его… по крайней мере попытается… и тогда акт зачатия, хочет она того или нет, свершится в ближайшем сугробе.