Братство камня - Гранже Жан-Кристоф - Страница 27

• Предыдущая
• 27/67
• Следующая

– Ключевое слово. На сеансе мы закладываем его в глубь бессознательного и соединяем с состоянием сна. Позже бывает достаточно произнести это слово, чтобы реактивировать установку.

Диана вспомнила слова Вуловича: «Когда думаю об этом, одно только и вижу… Зеленый цвет… Хаки… Военный…» Она спросила:

– Сигнал может быть визуальным?

– Безусловно.

– Какой-нибудь цвет?

– Да. Цвет, предмет, жест – все, что угодно.

– Что будет помнить пациент?

– Это зависит от глубины проникновения во время сеанса.

– То есть человек может обо всем забыть?

– Если гипноз был глубоким, то да. Но мы ступили на очень зыбкую почву. Наша профессиональная этика…

Диана не слушала, чувствуя, что приближается к разгадке. Вполне вероятно, что кто-то загипнотизировал Марка Вуловича на стоянке, а позже он уснул за рулем, отреагировав на условный сигнал. Потом она подумала о Рольфе фон Кейне, могучем великане, который дал вспороть себе живот, не оказав никакого сопротивления. Возможно, его тоже загипнотизировали?

– Шарль сказал, что вы хотите прийти ко мне на сеанс…

– Все так. Мне нужен сеанс внушения.

– В каком контексте? Ваши вопросы показались мне странными. Как правило, у моих пациентов проблемы с курением, аллергия или…

– Я хочу еще раз пережить один эпизод своей жизни.

Саше улыбнулся, сел поудобнее, наклонил голову к плечу, как художник, оценивающий свою модель, и спросил:

– Какое-то давнее воспоминание?

– Нет. Событие произошло две недели назад, но я думаю, что мое подсознание скрывает некоторые детали. По словам Шарля, с вашей помощью мне удастся их вспомнить.

– Это не сложно. Для начала введите меня в суть контекста, а потом…

– Подождите.

Диана вдруг поняла, как ей страшно впускать этого человека в свои мысли, и спросила, чтобы оттянуть неизбежное:

– Сначала объясните… как вы будете восстанавливать мои воспоминания?

– Вам совершенно нечего бояться, мы сделаем это вместе.

– Командная работа основывается на доверии. Скажите, что вы будете делать… у меня в голове?

– Боюсь, я ничего не смогу объяснить, – хмыкнул Саше.

– Почему?

– Чем больше вы будете знать о моем методе, тем активнее станете сопротивляться.

– Я пришла сюда по своей воле.

– Я говорю о вашем подсознании. О бессознательном, которое отказывается выдавать информацию. Если вы его вооружите, не сомневайтесь: мозг будет обороняться.

– Я не могу… вот так открыть перед вами свой мозг…

Психиатр промолчал, оценивая ситуацию, схватил пресс-папье, вернул его на место и начал неторопливо объяснять:

– Гипноз – не более чем вид очень глубокой концентрации. Мы с вами будем говорить о физических ощущениях – например, о том, как течет по жилам ваша кровь, – и постепенно вы обо всем забудете: обо всем, кроме этих ощущений. «Выключения» такого типа случаются и в повседневной жизни. Скажем, вы очень внимательно изучаете какие-то документы, вас кусает комар или мошка, а вы ничего не чувствуете. Вы как бы под гипнозом, в трансе. То же самое происходит во время религиозных церемоний: мозг инициируемого не получает сигнала о физической боли.

– Именно в таком состоянии гипнолог может преодолеть барьеры бессознательного?

– Именно так, поскольку заслон выставляет не человек, а его сознание. Достигнув определенной стадии концентрации, мы отключаем рассудок. Гипнолог общается с бессознательным пациента.

Диана вспомнила случившуюся с ней в юности трагедию. Она потратила не один день, чтобы забыть о ней, превратив свою память в неприступный сейф.

– Как далеко в глубь памяти возможно зайти?

– Безгранично далеко. Вы бы удивились, узнав, сколько моих пациентов, сидя в этом кресле, впадают в детство. Лепечут. Не могут сфокусировать взгляд, как новорожденные младенцы. Можно даже уйти за грань.

– За грань?

– Добраться до хранящейся в нас памяти о прежних жизнях.

Диана невесело рассмеялась:

– Я не верю в реинкарнацию…

– Я говорю не о каких-то конкретных жизнях, а о той памяти, вместилищем которой является каждый из нас. Геном человека по сути своей и есть память о нашей эволюции, заключенная в плоть.

– Звучит красиво, но мы говорим о конкретных воспоминаниях…

– Ну конечно! Возьмем, например, так называемых младенцев-пловцов. Стоит погрузить грудничка в воду, и он немедленно рефлекторно смыкает связки. Откуда берется этот рефлекс?

– Инстинкт самосохранения.

– В возрасте нескольких дней от роду? Диана моргнула.

– Этот инстинкт – наследие тех незапамятных времен, когда человек был не человеком, а амфибией. При контакте с водой ребенок – не он, его тело – вспоминает то, что находится за пределами сознания. Возможно, под гипнозом такие воспоминания возникнут не в подсознании, а в сознании.

Диана почувствовала смятение. Она больше не была уверена, что хочет остаться и совершить в этом кабинете большой скачок. Окончательно смутила ее одна странная деталь: наступил вечер, и в кабинете сгустился сумрак, но глаза гипнолога сверкали ярче, чем днем. Диане даже показалось, что от его зрачков исходит особый, как у волков, блеск. У хищников между сетчаткой и склерой есть пластинки, отражающие большее количество света. У Саше был тот самый, серебристый взгляд… Диана решила уйти, но гипнолог неожиданно попросил:

– Не расскажете, какую сцену хотите пережить снова?

Диана взяла себя в руки, вспомнив, как несколько часов назад в палате Люсьена твердо решила довести дело до конца. Она вжалась в кресло и заговорила:

– В среду, двадцать второго сентября, около полуночи, мы с моим приемным сыном попали в аварию на окружном бульваре у ворот Дофин. Я не пострадала, но мой ребенок две недели находился между жизнью и смертью. Думаю, сегодня опасности больше нет, но…

Диана колебалась:

– Я бы хотела восстановить в памяти минуты, предшествовавшие аварии. Каждое движение, каждую деталь. Я должна быть уверена, что все сделала правильно.

– Вы думаете, что не справились с управлением?

– Нет. Авария случилась из-за грузовика, выехавшего поперек дороги. Но… В тот вечер я немного выпила и хочу быть уверена, что хорошо пристегнула ребенка.

Преодолев последние сомнения, она добавила:

– Не стану скрывать, что в момент столкновения ремень не был пристегнут.

Глаза Саше блеснули в темноте, как два огонька. Он наклонился к Диане через стол и спросил:

– Если ремень не был пристегнут, значит, вы забыли это сделать, так я понимаю?

– Я знаю, что пристегнула ремень. И хочу проверить это под гипнозом.

Врач задумался. Он был удивлен не меньше Шарля Геликяна.

– Допустим, вы это сделали, – наконец сказал он. – Как же объяснить, что в момент столкновения пряжка оказалась расстегнутой?

– Думаю, ее расстегнули в дороге.

– Это сделал ваш сын?

Она должна сказать. Должна поделиться своей гипотезой.

– Думаю, это сделал человек, заранее пробравшийся в мою машину. Аварию подстроили и осуществили, следуя точному плану.

– Вы шутите?

– Считайте, что шучу, и загипнотизируйте меня.

– Это полный абсурд. Зачем кому-то строить вам козни?

– Загипнотизируйте меня.

– Неужели вы и впрямь верите, что злоумышленник рискнул бы своей жизнью, оставаясь с вами в машине в момент аварии?

Диана поняла, что ничего не добьется от психиатра, взяла сумку и встала.

– Подождите, – повелительным тоном произнес Саше и жестом предложил ей вернуться в кресло. Психиатр приветливо улыбался, но Диана поняла, что он нервничает.

– Садитесь, – сказал он. – Давайте начнем.

Первым стало ощущение воды.

Ее сознание плавало в чем-то жидком. Как тюк в протекающем трюме грузового судна. Как косточка в мякоти плода. Она раскачивалась на волнах внутри собственного черепа.

Потом она ощутила раздвоение.

Как будто ее сознание разделилось на две отдельные сущности, одна из которых могла наблюдать за другой. Она спала – и наблюдала за собой во сне. Собиралась с мыслями – и видела со стороны, как сосредотачивается.

• Предыдущая
• 27/67
• Следующая