Братство камня - Гранже Жан-Кристоф - Страница 20
- Предыдущая
- 20/67
- Следующая
Хозяин дома занял табурет по другую сторону стола. У него было длинное сухое лицо, выглядывавшее из-под капюшона как желтоватая картофелина. Белокурые волосы он забирал в конский хвост, курчавая бородка напоминала кукурузный початок. Бинты и пластырь ему сняли, и об аварии напоминали только засохшие коричневые корки на лбу и надбровных дугах.
– Я хотел прийти в больницу, но… – пробормотал он, не поднимая головы, помолчал и наконец взглянул на Диану. Его зеленые глаза напоминали глядящие на ледяное море иллюминаторы.
– Он… ваш малыш… ну, он… – Вулович не решался задать вопрос.
Диана поняла, что никто не сообщил водителю новости.
– Ему лучше, – тихо сказала она. – Мы не надеялись, но он поправляется. Так что не будем о нем, ладно?
Вулович покачал головой, с опаской глядя на Диану. Он сидел скособочившись, приподняв плечи. Наркоман, пленник пагубного пристрастия.
– Чего вы хотите?
– Вернуться вместе с вами к обстоятельствам аварии. Понять, что произошло с вами за рулем.
Водитель дернулся и с подозрением взглянул на Диану. Она поспешила продолжить:
– Вы говорили, что в тот вечер ехали со стоянки на авеню Порт-д'Отей. Что вы там делали? Отдыхали?
Он похотливо осклабился:
– Вы там никогда не были? Вечерком?
Диана представила проспект, зажатый между кольцевым бульваром и стадионом Ролан-Гаррос, и сообразила, что он ведет прямиком к Булонскому лесу. Ее собственные страхи помешали ей сразу понять, о чем говорит Вулович: он просто-напросто снял там проститутку.
Мужчина понял, что гостья догадалась, и кивнул:
– Обычное дело перед дорогой. Я должен был ехать в Голландию. В Хильверсум. Туда и обратно. Сутки в пути.
– Ясно. Но я смотрела статистику. Двадцать четыре процента несчастных случаев с грузовиками происходит между одиннадцатью вечера и часом ночи из-за того, что человек засыпает за рулем. Но на кольцевом бульваре таких аварий никогда не бывает. Близость столицы пробуждает водителей. Если вы были с…
– Вы что, расследование затеяли? – Вулович перебил Диану, и в его голосе прозвучала агрессия.
– Я просто хочу разобраться. Понять, как вы могли заснуть в полночь сразу после встречи с проституткой, когда вы собирались провести сутки за баранкой.
Вулович задергался. Руки у него затряслись. Диана укротила нервы и резко сменила тему:
– Что вам помогает не спать за рулем?
– Кофе. Мы все возим с собой термосы.
– Вы курите, так ведь?
– Как все.
– Я говорю о травке. Он не ответил.
– Вы никогда не думали, что можете сломаться из-за косяка? – не отступалась Диана. – Заснуть за рулем?
Вулович напрягся, на бычьей шее выступили вены:
– Все водилы употребляют. Иначе не продержишься. У каждого свой рецепт. Ясно?
Он пытался изображать крутого, но на Диану такие приемчики не действовали. Она перегнулась к нему через стол и перешла на «ты».
– Ты-то сам ничего больше не принимаешь?
Он упрямо молчал, и она продолжила «допрос»:
– Амфетамины, коку, героин?
Он посмотрел на нее – расстрелял взглядом стальных, блестящих, как пули, глаз – и лениво ухмыльнулся:
– Ну ясно. Решили меня совсем достать? Вам мало, что я лишился работы, что у меня отняли права и могут посадить. Хотите закатать меня в каталажку прямо сейчас. На много лет.
Диана жестом заставила Вуловича замолчать:
– Я просто ищу правду.
Он взорвался:
– А правду легавые черным по белому записали в протоколе! Я прошел тест на алкоголь. Меня осмотрели в больничке. И ничего не нашли. Я был чист как стекло. Клянусь, что был чист во время аварии!
Он не врал – Диане показали его анализы.
– Ладно, допустим, – согласилась она. – Так почему же ты той ночью уснул за рулем.
– Не знаю. Я ничего не помню.
– Как это так? – вскинулась Диана.
Вулович колебался:
– Клянусь, это правда. Сам ломаю голову… Помню, проехал Отей, а потом как отрезало. А я в тот день ни разу даже не затянулся. Устал, видно, как собака. Что было до столкновения – темный лес…
Диана почувствовала, что ей вот-вот откроется страшная истина, и спросила:
– Твой термос никто не трогал?
– Вы бредите или как?! Кому нужен мой термос?
– Ты с кем-нибудь общался на стоянке?
Парень покачал головой. Он нервничал, и от него все сильнее пахло потом:
– Ничего мы не выяснили, дамочка. Я ничего не помню, черт бы все это побрал! Это был несчастный случай. И хорош копать, даже если мне самому все это непонятно.
Диана подвинула свой стул ближе к Вуловичу. С волос на шею стекала вода, но лицо горело.
– Ты что, и правда не понимаешь, как это для меня важно? Постарайся вспомнить.
Вулович достал из ящика кухонного стола джентльменский набор курильщика травки и начал сворачивать косяк, бросив Диане через губу:
– Дверь у вас за спиной.
Одним молниеносным движением она смахнула все на пол, Вулович вскочил и замахнулся на нее кулаком:
– Поберегись, женщина.
Диана прижала его к стене. Она была выше и в тысячу раз опасней. Хорошо, что все складывается именно так: пусть этот тип вступит с ней в драку, пусть окажется мерзавцем, которого наняли для убийства ее сына. Она отчеканила:
– Слушай меня внимательно, придурок. Девять дней мозг моего сына разрывался, задыхаясь от собственной крови. Девять дней я наблюдала за этими приливами смерти. Сегодня врачи не знают, каким будет Люсьен, когда придет в себя. Возможно, он останется нормальным. Или будет замедленным. Но может превратиться в овощ. Только представь, какая у нас с ним наступит жизнь.
Шофер обмяк, опустил голову. Диана разжала пальцы, и он рухнул на табурет. Она наклонилась к нему и продолжала с тем же угрожающим спокойствием:
– Если думаешь, что перед аварией случилось что-то подозрительное, если у тебя есть хоть малейшее подозрение, самое время расколоться, черт бы тебя побрал.
Парень прошептал, растирая по лицу пот и слезы:
– Не знаю… Ничего я не знаю… Наверно, со мной что-то сделали…
– Что именно?
– Говорю же – не знаю! Я просто взял и заснул… Как будто…
– Как будто что?
– Как будто кто скомандовал… Мне так показалось.
Диана затаила дыхание. Перед ней разверзлась бездна, но из этой бездны исходил свет: тем или иным способом на этого человека воздействовали. В голову пришла мысль о гипнозе. Она не знала, возможно ли в принципе столь масштабное воздействие, но если да, то запустить программу должен был какой-то сигнал.
– Ты слушал радио?
– Нет.
– Плеер у тебя есть?
– Нет.
– Ты что-то видел на обочине?
– Да не видел я ничего!
Диана ослабила напор. Бывает полезно сдать назад, чтобы потом ужесточить давление.
– Ты говорил легавым?
– Нет. Я ни в чем не уверен. Зачем кому-то такое со мной проделывать? Зачем подстраивать такое?
Вулович чего-то не договаривал. Глубоко в душе у него бился испуг. Наконец он процедил сквозь зубы:
– Когда думаю обо всем об этом, только одно и вижу.
– Что именно?
– Зеленое.
– Зеленый цвет?
– Хаки. Как у военных.
Диана задумалась. Она не знала, как использовать эту ниточку, но чувствовала, что нащупала истину. Вулович причитал, зажав ладонями виски:
– Боже мой… Ваш малыш, я его каждую ночь вспоминаю… Простите меня. Черт, простите!
– Мне не за что тебя прощать, – просто ответила Диана.
– Я православный и молюсь за него святому Савве, я…
– Еще раз говорю: ты ни в чем не виноват.
Водитель поднял на нее полные слез глаза:
– Что… что вы такое говорите?
– Сама не знаю, что говорю, – пробормотала Диана. – Пока не знаю.
20
Утром стоянка на авеню Порт-д'Отей выглядела вполне заурядно. Строения стадиона Ролан-Гаррос напоминали ограду запретного города, шумевший внизу кольцевой бульвар не был виден от парапета, но Диана легко представила себе, какая смутная атмосфера воцарялась здесь с наступлением ночи. Человеческая плоть в свете фар, клиенты в машинах, подбирающие себе товар по вкусу, любовные утехи в темных трейлерах и кабинах грузовиков. Диану передернуло: показалось, что от асфальта исходит угрожающий запах ночных желаний…
- Предыдущая
- 20/67
- Следующая
