Выбери любимый жанр

Нерон. Владыка Земного Ада - Грант Майкл - Страница 4


Изменить размер шрифта:

4

Император Клавдий

Клавдий, которому было уже за шестьдесят, представлял собой любопытное сочетание административной мудрости и личной абсурдности, здравомыслящего либерализма и подозрительной жестокости. Не очень сообразительный и чувственный, он слишком сильно поддавался влиянию Агриппины и греческих министров, которые были с ней заодно. Агриппина была патологически нервна и наносила злобные удары вокруг себя, чтобы предотвратить реальные и воображаемые угрозы отравления ее и Нерона.

Расследования государственных измен, которые уже достигли достаточного, хотя и контролируемого размаха, при правлении Августа и Тиберия были возрождены, а соглядатаи и доносчики процветали. За время своего правления Клавдий казнил по крайней мере тридцать сенаторов и несколько сотен аристократов. Мессалина вдохновила множество подобных казней, но довольно значительная часть относится к его последним пяти годам правления, когда Агриппина была его женой и почти соправительницей империи.

Довольно многие разбирательства возникали не без участия предательских уловок астрологии и магии, в которые верило подавляющее большинство населения, включая большую часть образованных людей. Одной из жертв к конце правления Клавдия стала тетка Нерона по отцу Домиция Лепида (мать Мессалины), которая взяла его в свой дом, когда ему было три года. Женщина почти столь же грозная, сколь и Агриппина, она вызывала ненависть у императрицы своим царским происхождением. Еще большее негодование вызывало ее влияние на Нерона, отношение к которому было более снисходительным, чем у его матери. Итак, Домиция Лепида была обвинена в колдовстве, угрожающем жизни Агриппины, – обвинение, которое уже предъявлялось некоторым другим соперницам жены императора. Во всяком случае, было добавлено, что Лепида попустительствовала нарушению общественного порядка ее калабрийскими рабами – довольно эмоциональное обвинение в обществе, запуганном рабами и помнящим древние бунты. Судебное разбирательство проводил Клавдий, как глава семейства. Один из самых влиятельных греческих министров, Нарцисс (кто в борьбе по поводу новой женитьбы Клавдия поддерживал одну из соперниц Агриппины), сделал все, что было в его силах, для Лепиды. Несмотря на это, она была приговорена к смерти, а Нарцисс был вынужден удалиться в ссылку. Под влиянием своей матери семнадцатилетний Нерон давал публичные свидетельские показания против собственной тетки.

Смерть Клавдия

И все равно Агриппина чувствовала, что ее положение ненадежно. Когда Тацит говорит, что она была напугана провидцами и предзнаменованиями – рождением полулюдей-полуживотных и свиньи с ястребиными когтями, – он, возможно, прав. Однако более веским был тот факт, что всего ее влияния не хватало для того, чтобы обрести верховную власть. Сенату действительно достало смелости выдворить из своих рядов зловещего доносчика и обвинителя, бывшего одним из ее любимых агентов. Хуже всего, император был совершенно непредсказуем, он верил в неожиданные наветы и был способен на страшные поступки. Агриппина решила, что она больше не может ждать, когда Нерон взойдет на трон, нечто ужасное может случиться с любым из них в любое время. И поэтому, судя по Тациту, она отыскала осужденную пленницу Локусту и заставила дегустатора императора подать то, что приготовила эта женщина.

«Вскоре, – говорит историк, – все стало настолько явным, что писатели того времени подробно рассказали о происшедшем: яд был примешан к изысканному грибному блюду; что Клавдий отравлен, распознали не сразу из-за его беспечности или, может быть, опьянения; к тому же приступ поноса доставил ему видимое облегчение. Пораженная страхом Агриппина, опасаясь для себя самого худшего и не обращая внимания на неприязнь присутствующих, обращается к ранее предусмотренной помощи врача Ксенофонта. И тот как бы затем, чтобы вызвать рвоту, ввел в горло Клавдия смазанное быстродействующим ядом перо, хорошо зная, что хотя затевающий величайшие преступления подвергается опасности, но зато преуспевший в них щедро награждается.

Между тем созывались сенаторы; консулы и жрецы провозглашали торжественные обеты, молясь об исцелении принцепса, тогда как его, уже бездыханного, обкладывали припарками и покрывалами с намерением скрыть его смерть» [4] (Тацит. Анналы, XII, 67-68).

Этот рассказ Тацита выглядит так, словно историк искусно совместил детали по крайней мере двух противоречивых отчетов. Светоний, который смешивает в одно целое гораздо более вопиющие истории, не упоминает шокирующего предположения о том, что Стертиний Ксенофонт с острова Кос, главный лекарь Рима, приложил к этому руку. По некоторым версиям, в этом был замешан и Нерон. Но в любом случае на этой стадии его карьеры именно Агриппина взяла на себя инициативу во всем. Однако очевидно, что по поводу ее причастности к смерти Клавдия не было единодушного мнения.

Возможно, император мог умереть и естественной смертью, но в противоположное все поверили очень быстро. Сатирик Ювенал, следовательно, имел основание полстолетия спустя писать о грибах Агриппины:

Право же, менее вредным был гриб Агриппины, который Сердце прижал одному старику лишь и дал опуститься Дряхлой его голове, покидавшей землю для неба, Дал опуститься рту со стекавшей длинной слюною. Зелье такое взывает к огню и железу и мучит, Зелье терзает сенаторов кровь и всадников жилы: Вот чего стоит отродье кобылы да женщина-ведьма! [5]

(Ювенал. Сатиры, 6)

И на следующий после этого события день, в час, вычисленный астрологами, Нерон появился у входа во дворец и был провозглашен императором Рима.

Глава 2. ВЛАСТНАЯ МАТЬ НЕРОНА

Участвовал ли Нерон в убийстве Клавдия или нет, он позднее пошутил об этом, назвав грибы пищей богов. Суть этого замечания состояла в том, что Клавдий, вкусив грибов, сразу же был обожествлен. Это странное учреждение официальной процедуры обожествления в Риме восходит к прошлому столетию, ко времени Юлия Цезаря, который после своей смерти был провозглашен политическими наследниками и Сенатом богом – Divus Julius, и в его честь был построен храм. Ни он и никакой другой из цезарей, которые сменили его, ни разу не были при жизни провозглашены богами в Риме. Хотя и существовали поддерживаемые государством культы живых императоров в провинциях, метрополия Рима никогда официально не принимала греческого обычая прижизненного почитания правителей божествами. Но в столице, как и повсюду, концепция посмертного обожествления вошла в практику.

Прежние императоры, чье правление заслуживало одобрения, удостаивались этой чести. Первый из них, Август, был обожествлен после смерти, но сменившие его Тиберий и Калигула не были провозглашены богами. Клавдий, несмотря на то что был повинен в многочисленных убийствах представителей высшего класса, правителем был очень даже неплохим, тем не менее определенно было странным, что теперь он должен быть обожествлен. В конце концов, решение относительно его обожествления в основном лежало на плечах его жены, которая, по всей видимости, и отравила его. По иронии судьбы именно она теперь стала жрицей Божественного Клавдия, и именно она отдавала приказы о строительстве его храма на римском Целийском холме (см.: Светоний. Божественный Веспасиан, 9, 1).

Довольно впечатляющие серии монет были отчеканены с портретами нового бога, с надписью

DIVUS CLAUDIUS AUGUSTUS (то есть Божественный Клавдий Август), а в день его похорон Нерон произнес речь, элегантно составленную для него Сенекой, в которой возносил хвалу покойному императору.

«…но когда он перешел к предусмотрительности и мудрости Клавдия, – сообщает Тацит, – никто не мог побороть усмешку» (Тацит. Анналы, XIII, 3, 2).

вернуться

4

Здесь и далее цит. по кн.: Корнелий Тацит. Сочинения в 2-х тт. Т. 1. Анналы. Малые произведения. Л.: Наука, 1970.

вернуться

5

Ювенал. Сатиры. Здесь и далее цит. по кн.: Римская сатира. М.: Худ. лит., 1989. 543 с.

4
Перейти на страницу:
Мир литературы