Говори мне о любви - Иден Дороти - Страница 26

• Предыдущая
• 26/82
• Следующая

Но ее муж не замечал ничего этого, его интересовало только одно: сесть в поезд. Он действительно не смотрел на нее в течение долгого времени, даже с малой толикой любопытства и наблюдательности.

Прошло некоторое время. Беатрис лично беседовала со всеми новыми претендентами на работу в «Боннингтоне», не гнушаясь самым забитым мальчиком-посыльным, обслуживающим другой богатый магазин для надменных покупателей, и бесстыдно переманивала покупателей из больших магазинов, таких как «Уайтли», «Дебнем», «Фрибоди» или «Сноу и Эдгар».

Беатрис гордилась, что ее ценили как хорошего предпринимателя и за ее характер. Молодой девушке, которая стояла перед ней, нечего было бояться, если она честно и хорошо выполняла свою работу. Беатрис видела безработную девушку, которая вошла и вышла из магазина, она жила на пособие; знала, что надо выяснить у молодой помощницы портнихи, почему приходит на работу заплаканная и видно, что она недоедает… Беатрис дала распоряжение позаботиться о брошенных, приемных, незаконнорожденных младенцах и узнать об их часто безнадежном положении. Следила за тем, чтобы девушки, работавшие в магазине, имели безупречную репутацию. Эти девушки знали, что, если заметят, как они целуются с беспутными юношами или младшими продавцами (что, конечно, было хорошо известно), они будут уволены.

Не было ни одного отдела магазина, даже упаковочного, который обошла бы своим вниманием миссис Беатрис. Она спускалась вниз, в боковой проход между прилавками, и ее крепкая фигура в неприметном сером платье, туго застегнутом у подбородка белой пуговицей, мелькала то тут, то там, а ее глаза не упускали ничего: молодых продавщиц, отмеривавших ленты на полдюйма короче или длиннее, покупателя, которому не подали стул, чтобы сесть, или обсчитали его, или небрежно оформленную витрину.

Держите марку, предупреждала Беатрис новых служащих. Она относилась к тому сорту людей, которых безусловно можно назвать хорошими. Если служащие успешно справлялись с работой, она ценила это и всегда помнила, кто вы и куда отлучились. Ее мозг был банком информации о людях, ценах, облике продавцов и товарных запасах – обо всем, что происходило в Британской империи. У нее были восхитительные витрины, посвященные воспоминаниям о смерти генерала Гордона в Хартуме, с лавровыми венками и изображением фигуры генерала-мученика в натуральную величину. На доске приводились сведения, что писала об этом пресса… И факт, успех у Беатрис был потрясающий, с тех пор как там появилась витрина, посвященная Индии и Африке, а затем и Австралии, с изображением кенгуру и других экзотических животных.

Но величайшим событием было, когда принцесса Уэльская привела в магазин свою будущую невестку, принцессу Мэри Тек. Визит прошел спокойно, без всяких фанфар. Беатрис встретила королевских покупательниц у дверей и лично сопровождала их, пока они ходили по магазину. Молодая принцесса заказала три шляпы и два вечерних платья, а принцесса Уэльская выбрала французские лайковые перчатки и кашемировую шаль, которая ей понравилась.

После их визита мисс Браун села и от волнения втягивала нюхательную соль. Она упивалась успехом, словно этот триумф был исключительно ее заслугой.

А затем пополз слух шепотком о королевских делах. Почти все были уверены, что принц Уэльский сядет на трон. Конечно, королева Виктория будет править государством еще много лет, ведь ей не было еще семидесяти.

Беатрис с радостью отметила, что подобранный ею штат служащих решил помочь ей в трудном положении и разыскивает семейных матерей, чтобы те привели к Беатрис пять молодых женщин, пригодных на роль гувернантки. Беатрис колебалась, кого из них выбрать, кто наиболее подходит для детей.

Девятнадцатилетняя мисс Медуэй сама была еще ребенком и недавно осиротела (ее мать скончалась в сорок лет, когда Мэри было четырнадцать, а ее отец, деревенский врач, умер через несколько месяцев после жены). Мэри была хорошо воспитана и жила у интеллигентной женщины до смерти ее отца. Затем выяснилось, что дела отца в плачевном состоянии и нет денег на ее содержание.

– Папа был добрый и святой, – рассказывала девушка, – но его щедрость к беднякам привела к тому, что собственную дочь он оставил нищей.

Беатрис смотрела на эту тонкую фигурку в темно-коричневом муслиновом платье с белой рюшкой у шеи и на манжетах. У мисс Медуэй были светло-каштановые волосы, мягко обрамляющие лицо, губы девушки слегка дрожали. Глаза были полны слез. Она была нежная и неиспорченная и для детей, особенно для застенчивой Флоренс (которая будет счастливее ее), вполне подходила. Ее рекомендации были безупречны.

– Это будет для меня огромная помощь, – сказала Беатрис, – если вы приступите к своим обязанностям.

– Но вы решили так быстро, миссис Овертон?

– Я всегда так делаю, – ответила Беатрис. – Я быстро реагирую. У меня такой характер. Вы хотите прийти и встретиться с детьми?

Дети, особенно Флоренс, рассматривали мисс Медуэй. Эдвин сдался, когда она удачно попросила у него разрешения поиграть в великолепную коллекцию оловянных солдатиков, доставшуюся еще от старого генерала.

Солдатики хранились за стеклянными дверцами шкафов, старинных, еще XVIII века, в библиотеке. Четырехлетний Эдвин был достаточно взрослым, чтобы расставить их правильно в шеренги, но не дорос до того, чтобы устраивать сражения.

Так, под наблюдением мисс Медуэй были расставлены полки: британские, французские и немецкие, принимавшие участие в битве под Ватерлоо, русские шли защищать Балаклаву, а контингент сипаев в цветных тюрбанах противостоял британским войскам в красных мундирах, подавлявших индийских мятежников.

Даже в таком нежном возрасте Эдвин был увлечен, вероятно, не зная, что он уже заворожен, древней игрой в войну. А может быть, ему нравились маленькие яркие фигурки? Во всяком случае, старый генерал был бы доволен своим внуком.

Флоренс играла в куклы и явно презирала военные игры. Она немного ревновала, но не слишком: мисс Медуэй находила и для нее время, сшила платья для ее кукол и всегда говорила Флоренс, что она хорошенькая. Неожиданно бабушка позвала к себе Флоренс, и мама вздыхала над ее длинными невьющимися волосами, которые упрямо отказывались завиваться даже после ночи, когда ей закручивали волосы на тряпочки, как бы для папы, которому, она знала, нравилась бы очень хорошенькая дочка, но папы рядом не было, он всегда находился где-то далеко.

Однако он приехал домой ко времени публикации его книги, и Беатрис по этому случаю устроила прием.

Его книга имела огромный успех – succes d'estime,[8] как говорил один из знатоков. И это после того, как существовало представление, что деликатный Уильям Овертон – бездельник, живущий за счет богатой жены! Флоренс, у которой была манера подслушивать разговоры взрослых, услышала эти высказывания. Беатрис как-то поймала ее у дверей гостиной и сердито отчитала, сказав, что подслушивать – отвратительная привычка и обычно кончается неприятностями для того, кто подслушивает.

Несмотря на это, Флоренс знала, что папа писал маме, сообщая, когда он приедет домой, потому что мама читала вслух мисс Медуэй папино письмо: «Кто этот образец совершенства, которого ты заполучила к детям? Подозреваю, что ты заблуждаешься и в действительности это второй экземпляр дракона Нэнни Блэр».

Флоренс сказала:

– Вы понравитесь папе, мисс Медуэй.

– Я понравлюсь?

– Да, он очень милый.

– Он купил нам подарки, – сказал Эдвин.

– Это называется корыстная любовь, – ответила мисс Медуэй.

– Он всегда приходит в детскую и играет с нами, – вступилась Флоренс, – и говорит: «как вы выросли». А мама покупает нам новые платья и сама надевает новое платье. А у бабушки их целых шесть. Мисс Браун сказала о размерах бабушки, что однажды они будут чудовищными.

– Флоренс, я думаю, ты не должна говорить о бабушке подобным образом.

• Предыдущая
• 26/82
• Следующая