Сборник статей - Бодрийяр Жан - Страница 25

Какова же в таком случае конечная цель всего этого превентивного шантажа или, по крайней мере, каков объективный результат, которого хотят добиться с его помощью? Речь идет не о том, чтобы предупредить преступление, установить царство Добра, вернуть мир на стезю разума. Речь идет даже не о ценах на нефть и не о геостратегических соображениях. Конечная цель состоит в том, чтобы установить на земле абсолютно безопасный порядок, а для этого раз и навсегда обезоружить все народы и окончательно отменить любые события. В каком-то смысле можно сказать, что речь идет о конце истории, однако это вовсе не тот ознаменованный полной победой либерализма и демократии конец истории, о котором писал Фукуяма.

Всепроникающий террор, система, которая во имя безопасности принимается терроризировать саму себя, — вот что нас ждет, и в этом смысле можно сказать, что победу одержал терроризм. Если в материальном плане виртуальную войну выиграл новый мировой порядок, в символическом плане победа осталась за терроризмом, погрузившим планету в состояние всеобщего беспорядка. Кстати, нельзя ли сказать, что террористический акт 11 сентября завершил процесс глобализации — не глобализации рынка и капиталов, но глобализации символической (гораздо более важной)? Ведь именно после 11 сентября сплотились все силы — демократические и либеральные, фашистские и тоталитарные; люди самых разных убеждений внезапно сделались соратниками и союзниками в деле защиты мирового порядка. Все власти мира против одной. Все формы рационализации против Зла. Между тем сам мир восстает именно против этого мирового порядка, именно против него направлена сила терроризма, символизирующая беспорядок. Получается, что терроризм вынудил силу, правящую миром, действовать нагло и безоглядно, и сила эта поставила мир перед угрозой неминуемой и непонятной войны.

Превентивный террор, основанный на абсолютном презрении тех, кто к нему прибегает, к их же собственным принципам (гуманистическим и демократическим), предельно драматично обнаружил себя в эпизоде с захваченным московским театром; здесь власти поступили точно так же, как санитарные службы во время борьбы с коровьим бешенством, когда из-за одной больной коровы на всякий случай убивали целое стадо. Здесь также убивали всех подряд: Господь-де отличит правых от виноватых. Погибли и террористы, и заложники; значит, в виртуальном смысле те и другие оказались сообщниками. Террористы вообще стремятся к солидарности с населением, однако обычно без всякого успеха. В данном же случае сама власть своим грубым вмешательством невольно создала эту близость между террористами и их жертвами.

В виртуальном смысле все мы — заложники власти; на наших глазах создается коалиция властей всех стран против населения этих стран; сегодня это совершенно очевидно, ибо война, о которой нас постоянно предупреждают, произойдет вопреки мнению мирового сообщества.

Выходит, что Вирилио, рассуждающий о гражданской войне планетарного масштаба, совершенно прав. Самый драматичный политический результат последних событий заключается в крушении такого понятия, как мировое сообщество, и, шире, всей системы представительства и легитимности. Многие сочли недавние антивоенные демонстрации, прошедшие во всем мире, проявлением бунта против властей; не справедливее ли будет, однако, увидеть в них симптом еще более тревожный — свидетельство слома, краха всей системы политического представительства? Ведь ситуация складывается следующим образом: никто не хочет войны, и тем не менее она состоится — состоится с более или менее явного согласия правительств всех стран мира.

В данном случае мы имеем дело с властью в чистом виде, с властью, лишенной легитимности. До тех пор, пока власть основана на народном представительстве, она легитимна и существование ее политически оправдано; в этом случае она может быть чем-то уравновешена — во всяком случае, рядом с ней могут возникнуть противники, оппоненты. Однако власть, подобной легитимностью не обладающая, превращается во власть необузданную, абсолютную, дикую (причем дикость эта уже опирается не на грубую природную силу, а на передовые технологии). Такая власть не может считаться легитимной; она не может даже иметь настоящих врагов (ибо превращает их в некие преступные призраки) и без всякого стеснения обрушивает свою мощь на собственное население.

Впрочем, становясь абсолютной, власть подписывает себе приговор. Абсолютная власть, которая зиждется исключительно на предвидении, на превентивном уничтожении противника, на тотальной безопасности и тотальном контроле, — такая власть символически уязвима: ей не остается ничего, кроме как обратиться против самой себя. Быть может, точно так же, как задуманный, но не совершенный поступок выдает внутреннюю тревогу, терроризм заставляет новый мировой порядок обнаружить свою слабость, свое внутреннее бессилие? Именно в этом и заключается «ад власти». С точки зрения нового мирового порядка 11 сентября было не чем иным, как чудовищным вызовом, брошенным этому порядку и лишившим его уверенности в себе. Что же касается новой войны, то адекватным ответом на этот вызов ее считать нельзя, — за то унижение, какое испытала власть во время катастрофы 11 сентября, эта война отомстить не сможет. Есть что-то пугающее в той легкости, с которой виртуальный мировой порядок вторгся в «реальность».

То, что совершили террористы, было событием странным, невыносимо странным. Нынешняя «псевдовойна», к числу событий не принадлежащая, наоборот, придает террору пугающую обыденность.

24 мая 2004, «Liberation», Франция

Источник — ИноСМИ

Всемирный Торговый Центр — удар электрошоком по могуществу, унижение, которому подверглось это могущество извне. Фотоснимки из тюрем Багдада — хуже, это символ разрушительного унижения, которому подвергает себя мировое могущество, в данном случае американцы, и эти снимки стали электрошоком стыда и грязной совести. Вот чем связаны эти два события.

Оба они вызывают бурную реакцию всего мира: в первом случае это чувство шока, во втором — гнусности.

В случае 11 сентября — волнующие изображения грандиозного события, во втором случае — изображения, опошленные чем-то, что, по сути, противоречит самому понятию «событие». Это просто «не-событие» нецензурной пошлости, жестокая и банальная деградация не только жертв, но и сценаристов-любителей этой пародии на насилие. Ведь самое худшее состоит в том, что речь здесь идет именно о пародии на насилие, о пародии на саму войну, о порнографии, ставшей крайней формой низости войны. Войны, неспособной быть просто войной, на которой просто убивают, и которая выдохлась, превратившись в комически жестокое и инфантильное reality-show и безнадежную иллюзию могущества.

Эти сцены стали иллюстрацией господства, достигшего высшей точки, но не представляющего, что самому с собой делать дальше, имея власть без объекта, без конечной цели, не видя перед собой реального врага и осознающего свою совершенную безнаказанность. И оно, это господство, не может больше ничего другого, как причинять унижение по поводу и без повода, а, как известно, насилие, применяемое к другим, является ни чем иным, как выражением насилия, применяемого к самому себе. Оно не может ничего другого, как одним махом унизиться, опуститься и отречься от самого себя в виде извращенного остервенения. Низость и гнусность являются крайними симптомами могущества, не знающего, что делать с самим собой.

11 сентября стало глобальным воплощением реакции всех тех, кто не знал, что противопоставить этому мировому господству и не мог больше выносить его. В случае жестокого обращения с иракскими заключенными дело обстоит еще хуже: здесь само властное господство, не знает, что ему с собой делать, и не переносит самое себя, опускаясь до бесчеловечной самопародии.

Эти фотоснимки столь же опасны для Америки, как и те — с пылающим в огне Всемирным Торговым Центром. Однако, это касается не только Америки. Бесполезно перекладывать всю вину на американцев: адская машина сама запускает на полную мощность механизм чисто суицидальных акций. В действительности, американцев превзошло их же собственное могущество. И у них больше нет способов его контролировать. А ведь и мы являемся составной частью этого могущества. Ибо на этих фотоснимках выкристаллизована грязная совесть всего Запада, ибо за раскатами садистского хохота американских солдат, как и за возведением израильской стены стоит опять же весь Запад.