Леди и одинокий стрелок - Вербинина Валерия - Страница 14

Стив, однако, не унывал. Он был уверен, что рано или поздно Билли нам попадется, и охотно объяснял, почему:

– Пока у него есть патроны и кое-какая еда, он может обходить города и ехать горами или бандитскими тропами. Но, Ридж, как только патроны у него кончатся, в животе начнет бурчать, а лошадь охромеет, он непременно совершит ошибку, и тут-то мы его и сцапаем.

Стив был злопамятен, но на редкость последователен в своей злопамятности. Вечером двадцать первого января мы прибыли в очередной городок, ничем не отличающийся от остальных техасских местечек, и мой друг возобновил свои расспросы.

– Кабальеро на пегой лошади? Вы ищете Гильермо Пулю, сеньоры?

Стив снял шляпу, вытер лоб и улыбнулся. Хозяйка салуна, мексиканка, передернула плечами.

– Да, он был здесь с братом.

– С братом? – переспросил я.

– А что тут такого?

Мы со Стивом переглянулись.

– Ты знал, что у него есть брат? – спросил я.

– Да, слышал об этом. Теперь понятно, кто застиг врасплох шерифа Фосетта. Это был не Билли, а его братец. Фосетт был кто угодно, но не дурак.

– Наш шериф, сеньор Терман, пьет без просыпу второй день, – хмыкнула мексиканка. – Он пригласил Билли на состязание в меткости, но тот даже не захотел иметь с ним дело, а послал вместо себя младшего брата. И что вы думаете? Этот ребенок доказал шерифу, что он хвастун, который даже оружие в руках держать не умеет.

– И шериф дал им уехать? – недоверчиво спросил я.

Мексиканка пожала плечами.

– А что тут такого? Они никого не трогали. Заплатили и уехали. В этом городе не принято совать нос в чужие дела.

– Как они выглядят? – вмешался Стив.

– Двое симпатичных гринго, – объявила мексиканка. – Очень похожих друг на друга. Я как увидела их, сразу же поняла, что они братья. Младший во всем слушается старшего, а тот его опекает. Когда младший выиграл состязание, старший отдал ему платок.

– Какой платок? – насторожился я.

– Который носил на шее.

– Вот как… – пробормотал Стив. – Спасибо за текилу. Поехали, Ридж.

– Значит, теперь их двое, – подытожил я, когда мы вышли.

– Наверняка младший такой же мерзавец, как и Билли, – буркнул Стив. – Мне бы только добраться до них, а там уж я с ними разберусь.

Но проехать нам пришлось меньше, чем мы рассчитывали. Лошадь Стива потеряла одну подкову, и мы долго кружили, пока не выехали к крошечному городку, состоявшему из дюжины домов, которые подпирали фасадами улицу, там и сям покрытую желтыми лужами и кучами навоза.

Стив пошел искать кузнеца, а я от нечего делать отправился в салун. Едва я занес ногу над порогом, внутри меня словно что-то сработало, и я понял, что мы нашли по меньшей мере одного из тех, кого мы искали.

За одним из столов сидел парень со светлыми волосами и увлеченно резался в покер с тремя игроками. Шляпу он сдвинул далеко на затылок, отчего челка спадала ему на глаза, и он то и дело сдувал ее. За щекой он держал леденец и ерзал на месте, перекладывая свои карты. Он был как две капли воды похож на человека, которого я видел в Ларедо, но казался куда непосредственнее и живее, чем тот. У светловолосого были правильные черты лица, небольшой нос, маленький, красиво очерченный рот и твердый подбородок. На скулах у него цвел персиковый румянец, глаза ярко блестели. В этот момент, азартно отбивая атаку партнера, он больше всего напоминал непоседливого школьника, устроившего себе каникулы посреди занятий. На шее у него красовался щегольской сиреневый платок.

«Ну, здравствуй, младший Мэллоун», – сказал я про себя.

Сидевший за столом парень рассмеялся – чистым, звонким, заливистым смехом молодого жеребенка. Я тронул «кольт» в кармане сюртука и стал оглядывать помещение в поисках старшего брата, который наверняка должен был находиться где-то поблизости.

Штук семь vaqueros[13] оживленно разговаривали за тремя столами, рыжий человек медленно потягивал пиво из кружки, хозяин – флегматичный швед-альбинос, которого неведомо как занесло в эти края, пересчитывал бутылки, на раздолбанном пианино в углу печально наигрывал пианист. С улицы вошел светловолосый незнакомец. Я сразу же напрягся, но это оказался очередной посетитель, и он ничуть не походил на Билли, не говоря уже о том, что Билли было около двадцати, а посетителю – наверняка вдвое больше. Подсев к стойке, вновь прибывший спросил виски, а получив его, глотнул и скривился так, словно в кружке оказалось молоко для грудных младенцев.

Я решился, подошел прямо к столу, где находился брат Билли, и сел.

– Люблю покер, – сказал я по-испански. – Можно к вам присоединиться, сеньоры?

Один из сеньоров потерял больше, чем собирался, и с охотой принял мое предложение, которое давало ему повод с честью покинуть игру. Я рассчитывал, что вот-вот появится Стив, и мы захватим младшего Мэллоуна. Последний меж тем доел леденец и вытянул палочку изо рта. Глянув в окно, я увидел пегую лошадь у коновязи. И перевел взгляд на мальчишку, сидевшего напротив меня. Не знай вы, что он недавно уложил шерифа Фосетта и его людей, чтобы освободить своего брата, вы бы никогда не заподозрили, что он на что-либо подобное способен, – таким славным и открытым он казался. Не то чтобы я боялся, но пот все равно стекал у меня по груди. Жилистый смуглый мексиканец, оказавшийся между мной и бандитом, тасовал засаленную колоду.

– Меня зовут Риджуэй Стил, – сказал я.

– Мануэль, – представился банкомет.

– Хорхе, – произнес один из игроков.

Светловолосый сунул в рот палочку и пожевал ее, после чего извлек наружу и поглядел на нее так, словно это был королевский жезл.

– Гарри, – просто сказал он.

Мануэль сдал карты. Мэллоун улыбнулся.

– Десять треф.

– Пас.

– Валет.

Я чувствовал себя в знакомой стихии. Дверь взвизгнула, поворачиваясь на петлях, и я дернулся. Мэллоун наконец закончил играть с палочкой от леденца и бросил ее на стол. Почесывая нос, он уставился в свои карты. Краем глаза я заметил за окном фигуру Стива, маячившую в конце улицы, и, повернув голову, увидел направленные на меня в упор глаза Гарри. Они были янтарные, холодные и жесткие. Но я даже не успел поразиться происшедшей в них перемене.

– Никогда не садись играть со своей смертью, compadre[14], – сказал он.

Крылья его носа подрагивали. Прежде чем я успел опомниться, он выхватил из-за пояса нож и намертво пригвоздил мою правую руку к столу.

От следующего его движения Мануэль отлетел назад вместе со стулом. Пианист, наигрывавший печальную мелодию, обернулся, и я увидел у него те же светлые волосы и те же карие глаза.

Без предупреждения он схватил с пианино «винчестер» и выстрелил. Его брат рванулся к двери. Я почувствовал глухой толчок от пули в грудь и догадался, что пианист попал в меня. Я даже не понял, что умираю, но, кажется, все-таки успел подумать, что Билли Мэллоун и в самом деле первоклассный стрелок.

– Ридж! Ридж, ты меня слышишь?

Чьи-то руки трясли меня. Я попытался открыть глаза, но стоило мне разлепить веки, глухая боль возле сердца напомнила о себе, и я застонал. Правую руку дергало и жгло, однако кто-то уже успел вытащить из нее нож.

– Пуля в сердце, чего там… – произнес рядом чей-то жалостливый гнусавый голос.

– Да уж, пора звать священника.

В ответ неизвестный, показавшийся мне по манере выражения точной копией Стива, обрушил град ругательств на всех священников на свете.

– Принесите сюда воды!

– Зачем вода, – возразил другой голос, до боли похожий на мой, – когда есть виски?

Я обнаружил, что могу шевелиться, сунул левую руку за отворот сюртука и попытался извлечь заветную фляжку. Она не выходила, и я рванул ее прочь из кармана.

– Он жив! – завопил Стив.

Кое-как сев на грязном полу, я с обалдевшим видом уставился на фляжку, в которой едва булькала жидкость, хотя я точно помнил, что накануне она была налита до краев. Какая-то железная штуковина застряла посреди фляжки, и, хорошенько приглядевшись, я понял, что это пуля.