Война Братьев - Грабб Джефф - Страница 26

• Предыдущая
• 26/115
• Следующая

Часовщик снял очки, протер их о рубаху и водрузил на место. Он пожал плечами:

– Ну, раз ты говоришь, что там транские значки, значит, там транские значки. Ты можешь отсюда разобрать, что на ней написано?

Урза прищурился, затем сказал:

– Читается как «джа-лум». В истории Иотии был какой-нибудь Джалум?

– Х-м-м, – задумался Руско. – Кажется, был такой, то ли советник, то ли ученый. А может, философ. Давным-давно, еще до возникновения храмовых школ. А что?

Урза посмотрел на стол, заваленный сокровищами, затем на принцессу. Кайла как раз отвернулась, наверное, ее заинтересовал последний из претендентов. Лицо наследницы выражало спокойствие и безразличие, в лучах полуденного солнца принцесса казалась просто неземной.

Урза прикусил губу и сказал:

– Благородный Руско, мне кажется, что я хочу попробовать передвинуть статую.

Руско круглыми глазами уставился на юношу.

– А я хочу полететь на луну и проникнуть в гарем сумифского паши. Я также был бы не против, если бы моя голова меньше болела после того, как я всю ночь пил. Но я не рассчитываю на то, что это в самом деле произойдет. В жизни есть одно важное правило – не желай невозможного, и будешь счастлив.

– Не вижу тут ничего невозможного, – сказал Урза, внимательно разглядывая статую из нефрита. Как раз в этот момент еще один участник соревнования безуспешно пытался поднять ее. – Но мне кое-что нужно. – Он глянул часовщику прямо в глаза, его голос был тверд и решителен. – Металлические болты, стержни из железного корня и все такое. Вы мне поможете?

Руско не знал, что и сказать. Любовь, конечно, дело хорошее, но молодой человек явно собирался несколько облегчить его бумажник.

– Ну, я мог бы дать тебе ссуду, – с неохотой сказал он. – Но, боюсь, затраты будут значительные.

Урза кивнул и произнес:

– Вы слышали об орнитоптерах? Об аргивских летающих машинах?

Руско кивнул.

– Я слышал рассказы путешественников. – И тут часовщика осенило. Он сделал паузу и очень тихо, шепотом спросил: – Ты что, знаешь, как они работают?

Урза снова кивнул:

– Я… участвовал в создании первых из них. Я сделаю для вас чертежи. А вы обеспечите меня материалами. Идет?

Руско был готов на месте заключить молодого человека в объятия. Более того, то же самое был готов сделать и его кошелек.

– Восхитительно! – сказал Руско, пролистывая чертежи.

Первым делом часовщик купил пергамент и перья, и молодой аргивянин всю ночь рисовал схемы орнитоптеров. Начиналось все с аккуратного общего описания. Затем страница за страницей шли подробности – как работают рычаги в кабине пилотов, как натягиваются тросы, из каких материалов следует делать распорки и крылья, какого размера должна быть машина, чтобы держаться в воздухе наилучшим образом.

Руско был поражен. Какие сокровища таились в этом молчаливом подмастерье, который чинил его часы. По его чертежам орнитоптер построит даже обученная обезьяна. Нет, даже сам Руско сможет построить по ним орнитоптер.

– Чудесно, – пробормотал он, перелистывая пергаментные страницы. – Поразительно. Просто произведение искусства. – Часовщик с трудом сдерживался, в его воображении готовая машина уже практически взлетала со страницы.

Урза улыбнулся, но Руско не мог сказать почему – то ли ему было приятно слышать слова лавочника, то ли он предвкушал, как займется желанным делом. Они отгородили для Урзы заднюю часть лавки, и молодой человек начал создавать новую машину.

Казалось, он строит свою статую, чтобы с ее помощью победить нефритового колосса вождя. Это было чудище на изогнутых металлических ногах, отдаленно напоминавшее человека. Конечности, представляли собой металлические ящички, в которых прятались переплетенные стальные прутья. Верхняя часть туловища была из тонкого металла и железного корня, она вращалась вокруг оси, прикрепленной к тазу статуи. С обоих боков у статуи было по одной не слишком изящной руке, похожей на лапу гориллы. Грубо обработанный шлем с забралом служил головой. Сейчас забрало было поднято, под ним, как увидел Руско, скрывалась паутина проводов, в центре которой сидел тусклый драгоценный камень.

Глядя на железное чудище, часовщик вдруг подумал, что за все время его знакомства с Урзой тот никогда столько не улыбался, как в последние несколько недель. И это не были вежливые улыбки для посетителей, снисходительные улыбки ученого и улыбки, означавшие: о, как же мне надоел этот глупый Руско. Когда молодой человек подходил к статуе, он словно оживал.

Руско лишь раз позволил себе усомниться в том, что Урза все делает правильно.

– Почему ты делаешь его коленями назад? – спросил он однажды.

– Так задумано, – ответил Урза и, не отрывая глаз от машины, с головой забрался обратно в грудь существа, сжимая в руке гаечный ключ.

За два месяца груда запчастей, купленных, выпрошенных и одолженных Руско в других лавках, превратилась в подлинного титана. Он был похож на человека, и часовщик полюбопытствовал было про себя, с какого живого существа скопировано это чудище, но тут же решил, что ответ на этот вопрос он знать не хочет.

Когда Урза однажды ночью проверял сочленения и натягивал тросы, он задал другой вопрос.

– Кто такой Мишра? – поинтересовался старик.

Урза выронил из рук плоскогубцы.

– Похоже, этот человек сыграл в твоей судьбе не последнюю роль, – продолжил часовщик.

Урза поглядел Руско прямо в глаза. На миг он побледнел как полотно, лицо его вытянулось, и Руско испугался. Но затем Урза вздохнул, и бледность как рукой сняло. Он подобрал плоскогубцы и снова принялся соединять провода. Не отрываясь от машины, он спросил часовщика:

– Откуда вы знаете про Мишру?

Руско усилием воли подавил смешок.

– Ты редко спишь, Урза, но когда тебе случается заснуть, ты разговариваешь. Ты часто зовешь какого-то Мишру. И еще одного человека, кажется, это женщина, и зовут ее Такашия.

– Токасия, – поправил его Урза. – Токасия… была моим учителем. Она умерла.

– Х-м-м, – сказал Руско. – А Мишра?

– Это мой брат, – тихо произнес Урза, подкручивая гайки с какой-то особенной сосредоточенностью.

– Он жив?

– Наверное. – Урза пожал плечами. Притворяясь, что все еще размышляет, правильно ли все затянуто, он сделал шаг назад. – На самом деле я не знаю. Мы… э-э… в общем, нельзя сказать, что мы расстались друзьями.

– А-а, – сказал Руско. По лицу молодого человека было видно, что между ним и его братом много чего было и что он не очень хочет об этом вспоминать. Все же Руско продолжил: – И ты чувствуешь себя виноватым?

– Скажем так, я очень хотел бы, чтобы все произошло иначе, – сказал Урза.

Руско показалось, что юноша говорит искренне, но все же в его словах чувствовалась какая-то недосказанность.

Повисла тишина. Нарушил ее Руско:

– Здесь, в Иотии, есть поверье, что у человека много душ. Ты знаешь об этом?

Урза покачал головой, но в уголках его рта заиграла улыбка. Часовщик сразу понял – Урза подумал: «О, как же мне надоел этот глупый Руско».

– Когда ты ребенок, ты носишь одну одежду. Когда ты вырос, ты надеваешь другую, – продолжал Руско. – То же самое и с душой. В детстве у тебя одна душа, в юности – другая, и потом, до самой старости, ты сменяешь еще несколько.

Урза пожал плечами:

– Одежду мне менять приходилось. Насчет души не уверен.

Руско почесал за ухом.

– Иотийцы верят, что, когда ты умираешь, каждую из твоих душ судят по отдельности. Допустим, три первые твои души были в основном хорошими. Затем ты стал разбойником и вором и вырастил четвертую, злую душу. Затем ты раскаялся и прожил добродетельную жизнь, вырастив пятую, добрую душу. Когда ты умираешь, твои души судят независимо. Первые три души вместе с пятой будут вознаграждены за добродетель, а четвертую отправят в ад, уничтожат или вернут обратно, в зависимости от того, какому богу ты поклоняешься.

– К чему это вы клоните? – спросил Урза, краем глаза рассматривая машину.

• Предыдущая
• 26/115
• Следующая