Шаман - Аксенов Даниил Павлович - Страница 17

Это продолжалось из года в год. Причем, становилось все хуже. Ночевки под открытым небом учащались. Копание в мусорниках приобрело систематичность. Круг знакомых сузился до таких же опустившихся людей, интересующихся лишь выпивкой. Его окружала грязь и мерзость. Да и он сам давно уже был под стать своему окружению.

Неизвестно, чем бы все закончилось и когда, не укради Николас-Философ бутылку в магазине. Эта кража была изначально обречена на провал. Появление бродяги в супермаркете не могло ускользнуть от внимания охраны. Но ему было все равно. Он просто хотел попытаться.

Кража была мелкой, поэтому его посадили в КПЗ, чтобы 'промурыжить' там несколько часов, а потом, как обычно, выбросить обратно на улицу. Он, человек без документов и места жительства, не стоил даже того, чтобы заводить на него дело. Все понимали, что этот бродяга не способен на крупные преступления. Слишком ничтожная личность.

Для Николаса время давно потеряло смысл. Дни были похожи один на другой. Заключение в КПЗ тоже не имело никакого значения. Не в первый раз. Он воспринял это безучастно, кутаясь в плащ, подобранный на помойке. Появление в камере соседа, молодого мужчины, тоже не произвело на Николаса никакого впечатления. Сосед - как сосед. Чистенький, хоть и хромой. У бродяги не было никаких предчувствий относительно того, как изменится его жизнь после этой встречи. Он просто подремывал, равнодушный ко всему, кроме желаний поесть и напиться.

Миг изменения застал его врасплох. Еще секунду назад он почти спал, ни о чем не думая, а теперь вот встрепенулся, поднялся со скамьи и посмотрел на свои руки, извлеченные из-под плаща, круглыми от ужаса глазами. В этот миг в его теле память бродяги встретилась с давно забытой личностью молодого человека из хорошей семьи, любящего жену, дочку, родителей и почитающего Канта.

Станислас не ожидал такого эффекта. Он не вполне отдавал себе отчет в том, что сделал. Да и вообще не думал о том, что может последовать. Тем неожиданнее оказалось произошедшее.

Его сосед вскочил, дико посмотрел по сторонам, и с отчаянным воплем стал сдирать с себя одежду.

- Ты чего?! - с тревогой крикнул полицейский, сидевший за столом.

Но бродяга не слышал его. Сорвав плащ, а потом и драный пиджак под ним, он подбежал к решетке, поскуливая, схватился за нее и несколько раз сильно дернул, словно пробуя на прочность. После этого без всякой паузы запрокинул голову назад и изо всех сил ударился лбом о решетку. А потом еще раз. И еще.

Станислас подумал, что сделал нечто ужасное. Что его сосед сошел с ума. Но, поймав взгляд бродяги, понял, что это не так. Взгляд был абсолютно разумен. В нем лишь плескалось отчаяние невиданной силы.

Пенске впал в панику. Он хотел броситься к этому человеку, помочь ему как-то, возможно, все исправить, но почувствовал холодное и успокаивающее прикосновение где-то в самой глубине своего сердца. Станислас понял, что это.

'Не переживай, - словно говорил Помор, - Ты сделал все правильно. Все идет как надо'.

Это помогло. Станислас ощутил покой и ... невероятный голод. Этот голод охватил всю его сущность. Он почувствовал, что ему нужно незамедлительно что-то съесть. Его тело задрожало мелкой дрожью, на лбу выступил холодный пот, голова закружилась. Пенске попытался встать со скамьи, покачнулся и упал, потеряв сознание. Последнее, что он услышал, был скулеж бродяги с разбитым лбом и крики полицейского в рацию, зовущего подмогу.

Станислас пришел в себя в небольшой комнате с белыми стенами. Он лежал на кушетке, а над ним нависало какое-то лицо.

- Ну что, оклемался? - участливо спросил чей-то голос, - Что же ты, на инсулине, а ничего никому не сказал!

Молодой человек еще плохо соображал, поэтому несколько раз моргнул, пытаясь рассмотреть черты лица человека, говорящего с ним. Большой нос, резко выраженные морщины около рта и между бровей, сочувствующий взгляд - вот что он запомнил.

- Я не на инсулине, - заплетающимся языком пробормотал Станислас.

- Как же так? - удивился голос, - По виду типичная гипогликемия, да и глюкоза внутривенно помогла. От диабета что-то другое принимаешь, что ли?

Пенске с трудом сглотнул.

- У меня нет диабета, - прошептал он.

- А что тогда есть? - удивление в голосе нарастало.

- Ничего нет. Я здоров. Практически.

- Сколько тебе лет? - с тревогой поинтересовался голос, - Какое сегодня число?

- Двадцать шесть лет. Восьмое число, - пробормотал Станислас.

- Н-да. Сесть можешь?

- Постараюсь.

Пенске попробовал оторвать голову от кушетки, но тут же откинулся обратно. Потолок 'поплыл'.

- Что, голова кружится? - догадался собеседник.

- Да, - Станислас зажмурил глаза и открыл их снова. Это немного помогло.

- Тебе пожрать нужно, вот что, - подытожил голос и закричал, - Эй, лейтенант! Он оклемался!

Раздался скрип открываемой двери. Над Станисласом нависла еще одна голова, украшенная форменной фуражкой.

- Фельдшер, что с ним? - спросил человек в фуражке.

- Думаю, что у него диабет, но он отрицает. Ему пожрать нужно. Как можно быстрее.

- Пожрать? - в голосе лейтенанта прорезалось недовольство, - Где я возьму жратву? Сейчас не время!

- Хочешь, чтобы он у вас без сознания валялся? - спросил обладатель большого носа.

- Опять, что ли?!

- Да он еще толком не оклемался. Не будет еды - все по новой начнется. Я его вообще могу в больницу забрать. С чем он у вас?

Лейтенант выругался.

- Если бы я знал! Майор приказал доставить. Если он не отбросит коньки, то отпустить не могу!

- Не отбросит, - согласился фельдшер, - Если поест.

- Побудь пока с ним. Сейчас я что-нибудь достану. Вот же денек! Один себе всю башку разбил, другой в отключке...

Лейтенант удалился, бормоча ругательства.

- Ну что, лучше тебе? - спросил фельдшер.

Станислас прислушался к своим ощущениям: он не чувствовал ни рук, ни ног, в голове шумело.

- Нет.

- А здесь чего забыл? В полиции?

- Не знаю, привезли меня, - отвечать на вопросы не хотелось, но Пенске подозревал, что фельдшер задает их неспроста, а поддерживая контакт с ним, не позволяя сознанию 'уплыть'.

- Работаешь ты кем? Профессия есть?

- Инженер.

- Молодец! Вышка есть, значит. А мне вот не повезло, - посетовал фельдшер, - Пролетел мимо медфакультета... сколько раз не пытался... А сейчас - возраст уже... Эх.

Станислас прикрыл глаза.

- Нет, приятель, так не пойдет, - фельдшер потряс его за плечо, - Чем ты еще занимаешься? Есть хобби какое-нибудь?

Пенске устал говорить и думать. Ему было все безразлично.

- Шаманизм, - произнес он первое, что пришло в голову.

- Ого! - расхохотался собеседник, - Это что, пляски с бубном? Слышал, что травка еще нужна!

- Не нужно, - прошептал Станислас, - Мне не нужно ни бубна, ни травки. У меня и без них все получается.

- Да ты шутник! А девушка у тебя есть? Или жена?

Ответить Пенске не дали. Вернулся раздраженно сопящий лейтенант, сжимая в руках пакет с едой.

- Вот, - сказал он, кладя пакет на кушетку рядом со Станисласом, - Пусть жрет пока не лопнет! Чтоб его!

Через полчаса Пенске чувствовал себя гораздо лучше. Он сидел по-прежнему на кушетке в медпункте при полицейском отделении. Фельдшера с большим носом, работавшего на скорой и уехавшего по другим вызовам, сменила медсестра, хозяйка медпункта. Это была пожилая и неулыбчивая женщина. Она листала газету, периодически неодобрительно посматривая на Станисласа, и показывая всем своим видом, как ее тяготит это соседство. Но молодому человеку было все равно, где сидеть: здесь или в камере. Он пытался понять, что произошло.

То, что случилось с бродягой, более менее ясно, а вот что с ним, со Станисласом? Почему он потерял сознание? Откуда этот голод? У Пенске было лишь одно рациональное объяснение. Когда он воздействовал на дух своего сокамерника, то это могло потребовать оплату, энергию. Что из себя представляет энергия, требуемая для изменения духа, Станислас не знал, но у него было предположение, что он ее берет от себя. По крайней мере, это объясняло голод.