Мода на чужих мужей - Романова Галина Владимировна - Страница 5
- Предыдущая
- 5/56
- Следующая
Да, все-таки, видимо, он просто со временем устал от ее энергетики, хотя и не отдавал себе отчета. И ему не с кем было ее сравнить. А когда в его жизни появилась Света…
Света, Светочка, Светланка. Славная милая девочка. Беззащитный воробышек, ласковый добрый котенок, любящий сворачиваться клубочком на его половине кровати. Она была полной противоположностью Ольги. Даже внешне.
Ольга была высокой, длинноногой, длинноволосой, с потрясающей фигурой и удивительно красивыми чертами лица. Ему всегда льстили завистливые мужские взгляды, провожающие ее. Всегда был горд тем, что обладает таким сокровищем.
– Ты со временем устанешь хранить у себя такой бриллиант, дорогой. Устанешь бояться за его сохранность, – покачивала головой мать, с осторожностью любившая Ольгу. – Она слишком хороша, чтобы быть твоей женой. Слишком!
Мать, как всегда, оказалась права. Он не выдержал. А чего, и сам понять не мог. И до сих пор не понял.
Светлану мать поначалу приняла весьма сдержанно. А потом, в третий или четвертый визит, оценивающим взглядом прошлась по ее хрупкой фигурке, потрогала коротко выстриженный затылок, погладила по пухлой, как у подростка, щеке и обронила удовлетворенно:
– Хорошая девочка. Женись на ней, сынок.
Он и женился. Спонтанно как-то, быстро, хотя в глубине души и хотел какое-то время побродить в холостяках. И, что странно, ни разу потом не пожалел. Почти ни разу. И никогда не сравнивал их. Почти никогда.
Сравнивать приходилось лишь тогда, когда Ольга врывалась в их жизнь мощной торпедой. Переворачивала все с ног на голову, глумливо смеялась, неудачно шутила, заставляя их со Светой чувствовать себя последними гадами на земле.
Потом она уходила, а они замолкали почему-то. Они не могли после ее визитов говорить друг с другом. Разбредались по комнатам, старательно делая вид, что работы невпроворот, нужно срочно все закончить. Встречались за обеденным столом с охапками бумаг, опять же только для того, чтобы отгородиться друг от друга и не иметь возможности разговаривать. Дня через два-три такой канители они начинали скучать. Света принималась ласкаться, журчать, убаюкивая его чувство вины до следующего Ольгиного визита или звонка.
Вчера ночью она снова позвонила. Несла какую-то чушь, рассказывала старые анекдоты и сама же хохотала над ними. Света, вытянувшись в струну, сидела подле телефонного аппарата с включенной громкоговорящей связью, чтобы и он принимал участие в разговоре, и боялась смотреть в его сторону.
– Так больше продолжаться не может, Света, – проговорил Стас, когда сеанс громкоговорящей связи был закончен. – Мы не должны терзаться из-за того, что любим. Не должны стыдиться своего семейного счастья.
– Мы поступили с ней подло, – судорожно вздохнула его жена и всхлипнула. – Я часто думала, милый… Если бы со мной так поступила Оля, я бы не пережила. А она находит в себе силы…
– Измываться над нами! – подхватил он и потянулся к ее плечу, ухватил и привлек к себе. – Она же сильная, она все выдержит. А ты?
– А что я? – Она податливо прильнула к нему, продолжая всхлипывать. – Я подлая. Я не должна была…
– Что? Любить меня не должна была, что ли? Но с этим ведь очень трудно бороться, не так ли?
– Невозможно!
– Вот и я о том же. Тем более мы ведь старались.
– Да, старались.
Они и в самом деле избегали друг друга очень долгое время, когда поняли, что происходит между ними что-то не то, когда как-то все стремительно начало выходить за пределы дружеских отношений. И Ольга глупенькая, раз думает, что все у них славно и гладко выстроилось с того самого сломанного утюга. После того пустякового ремонта сколько всего было! И встреч, будто бы случайных. И несуразных звонков. И нечаянных прикосновений. Но все старательно не замечалось, отодвигалось на задний план, жесточайше подавлялось глубоким чувством вины.
Может, потому и отношения у них теперь такие прочные и тщательно оберегаемые, что долгосрочно выстраданы были, а? Может, потому каждая их ночь теперь полна новизной и узнаванием, что прежняя концентрация их подавляемой чувственности наэлектризовалась до такого предела, что начала стрелять жгучими искрами во все стороны?
Наверное, все так. Наверное…
– Станислав Викторович, а вот этот абзац нужно с новой строки печатать?
Бестолковая Татьяна продолжала стоять подле его стола, тыкать коротким ноготком в черновик и смотреть на него глупыми коровьими глазами.
И зачем только Светка ему ее подсунула? Прежняя Верочка очень умненькой была, и уж точно симпатичной, слепой бы разглядел, а эта…
Это она ревнует тебя, Супрунюк, тут же подсказал услужливый внутренний голос. Светка твоя ревнует, потому и настояла на увольнении прежней секретарши, обвинив ее в постоянных опозданиях. И секретаршу тебе вызвалась сама подобрать. Подобрала, называется!
– Так, Татьяна, слушай меня внимательно и запоминай, – вдруг разозлился Стас и на тупую секретаршу, и на Свету с ее женской осторожностью. – Еще один такой промах, заявление на увольнение положишь мне на стол. Все, ступай, и работай уже, работай! Мне этот доклад нужен к шестнадцати ноль-ноль!
Коровьи глаза вдруг наполнились таким животным страхом, что Супрунюк устыдился. И что, в самом деле, прицепился к девчонке? Попросил бы Галку из бухгалтерии, та давно бы уже все отпечатала и даже отредактировала бы. А эта пускай бы на звонки телефонные отвечала. С этим она более-менее справляется.
– Я щас, – вдруг тряхнула головой Татьяна, и страх в ее глазах вытеснился дикой обидой. – Щас, Станислав Викторович.
Упорхнула за дверь. Минуты три ее не было. Потом ворвалась без стука, чего не позволяла себе никогда, и, положив ему на стол лист, исписанный детским почерком, удовлетворенно произнесла:
– Вот! Подписывайте!
– Что это? – Он смотрел на Татьяну, не читая.
– Это заявление об уходе.
– Что, считаешь, второй абзац тебе не по силам? – примирительно улыбнулся Супрунюк. – Не торопишься, а, Тань?
– Нет, не тороплюсь, все равно нам с вами вместе не работать, – она поближе пододвинула ему свое заявление.
– А что так? – Ему вдруг сделалось интересно, чем это он так не угодил нерадивой девице.
– С вами ведь никто, кроме нее, не сможет работать! Вернее… – она помялась немного, пытаясь подобрать слова, но потом решила сказать так, как думает: – Вернее, это вы ни с кем, кроме нее, не будете работать.
– Кроме кого? – побагровел Стас, отлично понимая, что к чему.
– Кроме вашей бывшей невесты, Станислав Викторович! Вы ведь каждую новую секретаршу на нее примеряете. Сколько их у вас после нее поменялось, а? Молчите! А я вам напомню: четыре! И это за полтора года-то! А Ольга у вас в приемной просидела три.
– Четыре, – поправил Стас, сморщившись.
Какого черта какая-то глупая деваха пытается копаться в его личной жизни? Какого черта она пытается анализировать его поступки? Распустил команду, совсем обнаглели!
– Четыре года, у вас неправильные сведения, Татьяна, – моментально переходя на «вы», жестко отчеканил Супрунюк. – И она не сидела в приемной, в отличие от вас, она работала!
– Так пускай бы и дальше работала, зачем уволили? Все равно вы общаетесь, – снова начала лезть ему за кишками молоденькая бестолковая дрянь. – Все так и говорят…
– Что говорят? – резко перебил он ее.
– Что, раз вы остались друзьями, могли бы и дальше работать вместе. А то вы и сами мучаетесь, и людей мучаете.
Он мучается? Что, в самом деле это так и выглядит? И что, это настолько неприкрыто для остальных?
Да бред же, бред!
Это же ерунда какая-то! Он же счастлив! Он абсолютно счастлив со Светкой, чего они все несут?! У них полная идиллия и дома, и на работе. За год совместной жизни они ни разу не усомнились в искренности своих чувств, ни разу не пожалели. И никаких эротических видений с участием Ольги, как, по слухам, бывает у других мужиков, у него в постели не случалось и не случается, когда он со Светой. И не сравнивал он их почти, потому что они совершенно разные. Это все равно что тигрицу и… ну, к примеру, лилию сравнивать.
- Предыдущая
- 5/56
- Следующая
