Мода на чужих мужей - Романова Галина Владимировна - Страница 12
- Предыдущая
- 12/56
- Следующая
Он просмотрел, как открылась дверь операционной. И даже лязга дверных петель не услышал. Дернулся, когда мать испуганно вскрикнула:
– Стас!
Глянул сначала на нее, сжавшуюся на скамейке и сделавшуюся какой-то маленькой и очень старенькой. Потом перевел взгляд на дверь и тут же помчался вперед. Прямо на хирурга с уставшими печальными глазами, который вышел и остановился тут же, недалеко от дверей в операционную.
– Что? – еле выдавил Стас, и руки его сами собой потянулись к зеленой врачебной куртке. – Что с ней? Она…
– Она жива, – еле кивнул доктор и покосился на руки Стаса, повисшие в воздухе сантиметрах в пяти от его накрахмаленной робы. – Операция прошла успешно, но положение очень серьезное. Одна надежда на молодой здоровый организм. Вы ее муж?
– Да, да, да! – начал он кивать часто-часто, будто доктор мог усомниться. – Что?! Что нам надо делать? Может, лекарства какие-нибудь или что?! Что-то надо делать, доктор!
– Мы все сделали, уважаемый, – с пониманием усмехнулся врач. – Все, что было в наших силах. В лекарственных препаратах необходимости пока нет.
– Ну а нам-то?.. Нам что делать?
– Ждать, – кивнул хирург и повернул обратно, у самых дверей снова обернулся и посоветовал со вздохом: – Ждите и молитесь.
– Когда ее можно будет увидеть? Когда?!
Вот когда в голове отпустило и начало наполняться чем-то тяжелым, ухать, переворачиваться, набухать так, что в глазах помутнело.
– Пока ничего не могу сказать определенно. Приходите завтра, – посоветовал доктор.
– А сегодня можно здесь остаться? – встрепенулась мать, тихонько плача на скамеечке.
– Не вижу смысла спать в коридоре. Все, до утра, до свидания…
– Ей ведь что-то нужно, да? Что нужно купить, доктор? – Это уже Стас вспомнил, снова рванув за врачом. – Вещи какие-то, тапочки там, зубная щетка, я не знаю! Что-то же ей нужно!
– Пока ничего, – вздохнул тот и глянул на него с сочувственным пониманием. – Ей сейчас необходимо просто выжить. Отдыхайте, до завтра…
– Ничего не нужно! – фыркал Стас, выруливая с больничной стоянки. – Как это не нужно?! Ма, вот ты скажи, а!
Мать молчала, плакала и лишь время от времени поглаживала рукав его куртки.
– Ты к нам или домой, ма? – спохватился Стас на светофоре.
– Домой, сынок, домой. К утру нужно немного привести себя в порядок. Заезжай за мной к девяти, хорошо?
– Да, да, конечно.
Он ехал по знакомым улицам привычным маршрутом, ничего не узнавая.
Все вчера было обычным, чего сейчас-то поменялось? Почему вид привычных многоэтажек, серой бетонной лентой окаймляющих проспект, вдруг стал распадаться на отдельные фрагменты? Почему каждое светящееся изнутри окно стало казаться обособленным островом с навеки поселившимся там счастьем?
Моментально как-то додумывалась за них – несведущих – и за мгновение проживалась в мире и согласии их долгая беспечная жизнь. И праздники семейные виделись, с охапками цветов, коробками шоколадных тортов и топаньем детских ног. И щенки ушастые с шершавыми языками, запрыгивающие на коленки, и мягкий теплый полумрак уютных спален.
Все это, царящее, мирное, Стасом вдруг угадалось за плотными шелковыми портьерами и оценилось во сто крат дороже, чем сами обладатели смогли бы оценить.
У него теперь будет все иначе, решил он, открывая дверь в свою квартиру. Вот Светланка поправится, и все будет иначе. Он не позволит никому красть их драгоценные минуты счастья, не позволит никому дробить его на неровные куски, которые стоит предварительно шлифовать, чтобы сложить единую мозаику. Он станет стеречь его день за днем, час за часом. Станет пестовать, холить и лелеять каждый день, прожитый вместе, станет благословлять каждое утро на двоих.
И еще ему вдруг подумалось о ребенке. Никогда они не говорили об этом, ничего такого не планировали, а тут вдруг Стасу до боли в сердце захотелось маленького вихрастого пацана. Пускай бестолкового и надоедливого, но своего! Пускай пристает к нему с книжками и роликами, пускай хнычет и не желает вовремя укладываться спать, пускай орет и просит мороженого, когда гланды величиной с кулак. Пускай все будет трудно, но пускай будет!
Только бы Светка поправилась и скорее вернулась домой. Только бы все у нее было хорошо, а он уж постарается не подпускать никого к ней на пушечный выстрел. И еще…
Супрунюк встал у кухонного окна и глянул невидящими глазами на спящий город, раскинувшийся в низине. Он непременно найдет ту сволочь, которая попыталась у него сегодня отобрать Свету. Он не то что из-под земли, он его с того света достанет и удавит своими руками, если понадобится. И если милиция станет долго и нудно ворошить горы своей процессуальной макулатуры, он сделает за нее все сам.
Сам найдет, сам вынесет приговор и сам приведет его в исполнение!
Он не простит…
Глава 5
– Станислав Викторович, к вам Тихонов Геннадий Сергеевич! – трагическим полушепотом известила Галка, сунув в кабинет полную симпатичную мордаху.
Она всегда так к нему заглядывала, если не хотела сообщать о визитере по селекторной связи. Тело оставалось меж двойных дверей, а в кабинет протискивалась одна голова.
– Чего ему надо? – сразу набычился Супрунюк, прекрасно понимая цель визита Георга Третьего.
– Поговорить. – Голова у Галины качнулась, видимо она пожала невидимым Стасу плечом.
– О чем?
– Разве скажет! – Губы у Галины съежились скорбной ниточкой. – Приняли бы вы его, что ли, Станислав Викторович. Неудобно как-то, по рангу он вас не ниже, а…
– Галь… – прервал ее Стас с неудовольствием. – Ты бы не забывалась, а! Думаешь, не знаю, чего он приперся?
– И я… догадываюсь, – с заминкой кивнула Галина.
– И что?
– И присоединяюсь.
– К кому?
– К нему!
– Ага, вот, стало быть, как! Ты просишь за просящего?! Отлично!
Со злой ухмылкой Стас послал авторучку в угол, ближе всего располагающийся к двери, но Галка не испугалась и даже не вздрогнула, продолжая смотреть на него умоляющими глазами.
– А почему, Галь? Почему ты просишь за него?
– Я не за него, Станислав Викторович. Я за нее.
– А за нее что?!
– А то… – Галина вздохнула, и глаза все же опустила, невмоготу был тяжелый, не прощающий взгляд начальника. – Не могла она этого сделать, понимаете! Не могла!
– А кто?! Кто тогда, ответь?! – заорал он, не выдержав.
Он последнюю неделю все время орал. На кого придется. Галке доставалось больше всех, но она терпеливо сносила. И жалела его, и не обижалась, и даже бутербродами пыталась прикармливать. Он отказался. Ну не мог он даже с великого голода есть хлеб с паштетом из шпината и цветной капусты. Не жаждал его организм избавления от лишних калорий.
Отмщения он жаждал, вот чего! Жестокого, хладнокровного и беспощадного отмщения! И плевать ему было, что мстить придется женщине, с которой делил три года постель. Плевать было на ее слезы и клятвы. Он ей не верил! Он никому теперь больше не верил! Ни ей, ни ее адвокатам, ни…
Ни врачам.
Как он сказал ему в ту ночь, когда прооперировал Свету? Что все будет хорошо? Нет, не так, но как-то так сказал, что Стас поверил, что если она выкарабкается, если откроет глаза, то все будет хорошо. А на деле все вышло не так. На деле все вышло ужасно!
– Реабилитация организма потребует очень длительного времени, – вежливо проинформировал его на следующее утро тот самый доктор, и начал перечислять.
И по мере того как он перечислял, надежды Стаса на уютный счастливый мирок рушились. Они разбивались вдрызг, как дешевое второсортное стекло, с отвратительным дешевым треском. Они превращались в пыль, в пепел, который только дунь – не собрать.
Светка долго не сможет ходить, задет какой-то нерв. А это значило…
А это значило – искать сиделку. А это значило – чужой человек постоянно в доме. Запах лекарств, стоны, пролежни, гной. Это значило потом многомесячный курс лечебной физкультуры, а это больно! И снова стоны, запах лекарств и изнывающее от немочи, тающее на глазах любимое тело рядом с тобой.
- Предыдущая
- 12/56
- Следующая
