Большая Советская Энциклопедия (МЕ) - Большая Советская Энциклопедия "БСЭ" - Страница 3

  В России в конце 17 — 1-й четверти 18 веков дворцовая М. испытала влияние голландских и английских образцов. Далее она изготовлялась в духе центрально- и южно-европейского барокко, рококо, классицизма по проектам архитекторов В. В. Растрелли, Ч. Камерона, Дж. Кваренги.

  С утверждением в странах Европы в 1-й четверти 19 века позднего классицизма (так называемого ампира ) М., нередко буквально копирующая древние египетские, римские и греческие формы, обретает монументальность нарочито статичных форм, декорированных крупной рельефной бронзовой отделкой (с мотивами древнеримского и древнеегипетского искусства). Конструктивно ясная, она естественно вписывалась в интерьер, играя решающую роль в его пространственной организации. В России лучшие образцы дворцовой и усадебной ампирной М. были созданы по проектам архитекторов А. Н. Воронихина, К. И. Росси, В. П. Стасова. Для её изготовления нередко использовалась карельская берёза, отличающаяся эффектным золотистым цветом и своеобразным «муаровым» рисунком текстуры; в отделке применялось резное золочёное дерево, заменявшее бронзу. В Германии и Австрии в 1810—40-е годы формы ампира были переработаны в соответствии с представлением о респектабельной устроенности буржуазного быта в сторону интимности и уюта (см. Бидермейер ).

  Со 2-й половины 19 века с упадком архитектуры и прикладного искусства художественное качество М. резко падает; в массовой фабричной продукции начинают господствовать увлечение псевдостилями и не имеющее функционального оправдания украшательство. Однако технологический прогресс (штамповка древесины, гнутьё дерева) способствовал появлению конструктивно простой и прочной М. Так, у широких слоев населения стала особым спросом пользоваться гнутая так называемая венская М. С зарождением стиля «модерн» (в конце 19 — начале 20 веков), стремившегося к единству и самостоятельности в художественном решении материальной бытовой среды, в М. стали вестись поиски новых конструктивных форм и фактурно-цветовой выразительности материала. По мере эволюции «модерна» формы М. изменялись от причудливо изогнутых, порой асимметричных, к строгим, рационально обобщённым. В целом М. «модерна» становится менее громоздкой (постепенно исчезают большие корпусные изделия): начинают применяться стенные шкафы и ниши. Нередко черты собственно «модерна» в М. сочетались с национально-романтическими и неоклассицистическими тенденциями. В России национальная романтика, включавшая в себя вновь открытое ощущение эстетической ценности народного искусства, нашла отражение в М. мастерских Абрамцева и Талашкина (близ Смоленска ), а неоклассицистические устремления проявились в М. архитекторов И. А. Фомина, В. А. Щуко. С распространением в начале 20 века рационализма в М. (предшественниками которого ещё в 1880-е — 1890-е годы были опыты чикагской архитектурной школы) усилились поиски лаконичных, тектоничных форм на основе использования новых материалов (стальных труб и полос, клеёной слоистой древесины), особое значение стало придаваться конструктивной основе предмета и его функциональной организации (см. Функционализм ). В быт стала внедряться секционная сборно-разборная и трансформируемая М., разрабатывалась специальная М. для контор, банков, школ и т. д. К художественному конструированию М. в 1920-е — 1930-е годы обратились многие архитекторы — представители рационализма (группа преподавателей «Баухауза» — В. Гропиус, М. Брёйер, Л. Мис ван дер Роэ; Ле Корбюзье во Франции).

  В создании советской М. 20-х — 30-х годов, предназначенной для жилых домов и общественных зданий новых типов, которые отвечали вновь возникшим социальным потребностям (дворцы культуры, рабочие клубы), принимали участие различные творческие силы: архитекторы А. В. Щусев, И. А. Фомин и другие, не порывавшие с традициями русской классицистической М., и преподаватели и студенты Вхутемаса (Вхутеина) во главе с А. М. Родченко, Л. М. Лисицким и В. Е. Татлиным, опиравшиеся на эстетику конструктивизма . Последние предприняли попытки создать функционально целесообразную встроенную и трансформируемую М. на основе промышленного изготовления. Однако промышленность не была подготовлена к решению такого рода задач. Во 2-й половине 30-х годов использование традиционных форм и конструкций (так же, как и в архитектуре) привело к временному отходу от новаторских приёмов формообразования и обращению к традициям прошлого. В М. возникли тенденции парадности, идущие подчас в ущерб решению функциональных задач.

  В 1950-х — начале 1970-х годов в странах Западной Европы и Америки принципы рационализма в М. получают дальнейшее развитие. Широко употребляется трансформируемая и секционная сборно-разборная М. из унифицированных элементов с применением древесностружечных плит, цветных пластиков и других новых материалов. При общих конструктивных и эстетических принципах современной М. порой сохраняет черты национального своеобразия. Особой органичности сочетания национальных особенностей и новаторства достигли в М. архитекторы-дизайнеры скандинавских стран (А. Аалто в Финляндии, А. Якобсен в Дании, Б. Матсон в Швеции), с их пристрастием к красоте текстуры дерева, пластической гибкости гнуто-выклейных деревянных деталей и нарочитой грубоватости рельефных фактур тканей. Однако отсутствие зачастую в унифицированной М. черт своеобразия, а также свойственная ей порой гипертрофия конструктивности (лишающая М. её главного качества — причастности к человеку) привели к некоторому оживлению реставраторских тенденций.

  В СССР во 2-й половине 50-х — начале 70-х годов с преодолением тенденций украшательства и стилизации, тормозивших развитие массового серийного производства, развернулось проектирование для жилых и общественных зданий простой, экономически и конструктивно рациональной М.: сборно-разборных шкафов-стеллажей и шкафов-перегородок, встроенных шкафов; трансформируемых кресел-кроватей, диванов-кроватей; кухонь. В соответствии с проблемой создания эстетически-гармоничной, гуманистической по духу предметной среды формы и отделка М. стали научно определяться в зависимости от физиологии, анатомии и психологии человека. Эти характерные для современной М. особенности перекликаются с наиболее плодотворными идеями мебельного конструирования 20-х — начала 30-х годов. В то же время в современных творческих исканиях нет механического копирования прошлого. М. 2-й половины 50-х — начала 70-х годов развивается на новом качественном уровне, опираясь на высокую техническую базу. Унификация элементов и деталей, внедрение новых материалов (древесностружечных и древесноволокнистых плит, полиэфирных лаков и эмалей пластмассы), превращение изготовления М. в механизированный процесс — основные черты технического прогресса, проникшего в мебельное производство (см. Мебельная промышленность ). В результате унификации размеры М. и её детали стали согласовываться со строительным модулем , что, помимо экономической рентабельности, дало возможность варьировать расстановку предметов в зависимости от размеров и назначения помещений. Наиболее важным преимуществом новой М. является возможность объединения нескольких корпусных предметов различного функционального назначения в общие блоки шкафов, которыми можно членить пространство на функциональные зоны. При этом блоки шкафов служат как бы фоном для перемещаемых кресел, стульев, столов. В разработке образцов современной советской М. участвуют дизайнеры почти всех союзных республик. Основываясь на общих эстетических и технологических принципах, они привносят в свои изделия национальные черты (проявляющиеся, в частности, в манере использования декоративных качеств материала), а также особенности индивидуального творческого почерка. В числе ведущих мастеров мебельного конструирования 1960-х — начала 1970-х годов — Ю. В. Случевский, К. К. Бломериус, Е. С. Бочарова (все — РСФСР), Э. Вельбри (Эстония), Х. Талберг (Латвия), В. Бейга (Литва).