Конан, варвар из Киммерии - Говард Роберт Ирвин - Страница 37
- Предыдущая
- 37/39
- Следующая
– Лошадь у вас есть?
– Да, в стойле. Ох, быстрее!
Он отодвинул ее в сторону и сам открыл засов. Потом вывел коня и посадил на него детей, наказав, чтобы держались за гриву и друг за друга. Они смотрели на него серьезно и молчали. Женщина взяла поводья и пошла по дороге. Топор она несла в руке и Бальт был уверен, что в случае чего она будет биться, как пантера.
Он шел сзади и прислушивался. Его преследовала мысль, что форт уже пал и что темнокожая орда несется сейчас по дороге, опьяненная от пролитой крови и жаждущая новой. Они будут нестись, как стая голодных волков.
Наконец, он увидел в темноте силуэт следующей хижины. Женщина хотела крикнуть хозяевам, но Бальт ее удержал. Он подошел к двери и постучал. Ему ответил женский голос. Он объяснил в чем дело и обитатели хижины живо выскочили из нее – старуха, две молодые женщины и четверо детей. Мужчины у них тоже отправились на солонцы. Одна из женщин остолбенела, другая была близка к истерике. Но старуха, уроженка пограничья, живо ее утихомирила, помогла Бальту вывести двух лошадей из сарая за хижиной и усадила на них детей. Бальт и ей посоветовал ехать верхом, но она приказала сделать это одной из невесток. – Она ждет ребенка, – пояснила старуха. – А я смогу идти пешком. И драться, если это понадобиться.
Когда тронулись, одна из молодух сказала:
– Вечером по дороге ехали двое. Мы им посоветовали переночевать у нас, но они спешили в форт. Что с ними?
– Они встретили пиктов, – кратко ответил Бальт, и женщина зарыдала.
Едва хижина скрылась из виду, где-то вдали послышался высокий протяжный вой.
– Волк! – сказала одна из женщин.
– Раскрашенный волк с топором, – проворчал Бальт. – Идите! Поднимайте всех колонистов по дороге и ведите с собой. Я посмотрю, что у нас за спиной.
Старуха молча повела своих подопечных дальше. Когда они уже пропадали во мраке, Бальт увидел бледные овалы детских лиц, обращенных к нему. Он вспомнил своих родных в Тауране и в голове у него помутилось. Все тело ослабло, он застонал и опустился на дорогу, обхватив рукой шею Рубаки, который немедленно принялся облизывать ему щеки.
Юноша поднял голову и через силу улыбнулся.
– Пойдем, парень, – сказал он вставая. – Нас ждет работа.
Алое зарево вспыхнуло между деревьями. Пикты подожгли первую хижину. Вот бы взбесился Зогар Заг, если бы узнал об этом! Ведь огонь встревожит всех, кто живет вдоль дороги. Когда первые беглецы придут туда, все будут уже наготове. Но тут лицо юноши помрачнело. Женщины двигались медленно, лошади были тяжело нагружены. Быстроногие пикты легко догонят их... Он занял позицию за грудой бревен, сваленных у дороги. Путь на запад освещала горящая хижина, и, когда пикты подошли, он увидел их первым – черные притаившиеся фигуры.
Он натянул тетиву до уха и одна из фигур рухнула на землю. Остальные рассыпались по кустам вдоль дороги. Рубака завыл возле его ног от нетерпения. Еще один силуэт появился на дороге, подбираясь к завалу. Следующая стрела пробила ему бедро, пикт завыл и упал. Одним прыжком Рубака бросился в кусты, послышался шум и пес оказался снова рядом с Бальтом. Его пасть была в крови.
Никто больше не рискнул выйти на дорогу. Бальт опасался, что его обойдут сзади, и, услышав шорох слева от себя, выстрелил наугад. Проклятье – стрела вонзилась в дерево! Но Рубака бесшумно, как призрак, исчез, через минуту раздались хруст и хрипение – и пес уже вытирал окровавленную морду об руку юноши. На шее пса была рана, но шуршать в кустах стало некому.
Люди, притаившиеся по обеим сторонам дороги сообразили, что случилось с их товарищем и решили, что лучше пойти в атаку открыто, чем быть задавленными этим невидимым демоном. Возможно, они поняли, что за бревнами только один стрелок. И все разом выскочили из своих укрытий. Стрелы поразили троих, двое оставшихся остановились. Один повернулся и побежал назад по дороге, но другой полез через бревна с топором. Бальт вскочил, но поскользнулся, и это спасло ему жизнь. Топор отсек только прядь волос с его головы, а пикт полетел вниз, увлеченный силой своего же удара. Прежде чем он поднялся, Рубака разорвал ему горло.
Наступило напряженное ожидание. Бальт размышлял; тот, кто убежал – был ли он последним? Скорее всего, это была небольшая банда, которая не участвовала в штурме форта или была отправлена на разведку перед основными силами. Каждая лишняя минута давала женщинам и детям возможность добраться до Велитриума.
Внезапно рой стрел прогудел над его головой. Дикий вой понесся из кустов. Или уцелевший привел подкрепление, или подошел следующий отряд. Хижина все еще пылала, слабо освещая дорогу. Пикты двинулись к нему, скрываясь за деревьями. Он пустил три последние стрелы и отшвырнул лук. Словно бы зная это, они подходили ближе, сохраняя молчание – в тишине слышался лишь топот ног.
Бальт пригнул голову рычащему псу и сказал:
– Все в порядке, парень, мы еще вложим им ума!
И вскочил, подняв топор. Лезвия, острия, клыки – все сплелось в один клубок.
7. Демон в огне
Свернув с дороги, Конан настроился бежать все девять миль. Но не одолел и четырех, как услышал, что впереди люди. По голосам он понял, что это не пикты, и прокричал приветствие.
– Кто идет? – спросил хриплый голос. – Стой, где стоишь, пока мы не поглядим на тебя, не то схлопочешь стрелу.
– В такой темноте ты и в слона не попадешь, – отозвался Конан. – Успокойся, дурень, это я, Конан. Пикты перешли реку.
– Так мы и думали, – сказал предводитель группы, когда они подошли ближе – высокие стройные люди с суровыми лицами и при луках. – Один из наших подранил антилопу и гнал ее почти до Черной Реки, но услышал, что внизу завыли и бегом вернулся в лагерь. Мы бросили соль и повозки, распрягли волов и бросились домой со всех ног. Если пикты осаждают форт, то банды грабителей пойдут по дороге к нашим домам.
– Ваши семьи в безопасности, – сказал Конан. – Мой друг повел их в Велитриум. Если вернемся на дорогу, то можем нарваться на всю орду. Значит, пойдем на юго-восток прямо через лес. Я буду прикрывать.
Через две минуты вся компания тронулась в путь. Конан шагал потише, держась на расстоянии голоса от остальных. Ну и шум же они подняли в лесу! Любой пикт или киммериец мог пройти здесь так, что никто бы и не услышал.
Переходя небольшую поляну, Конан почувствовал, что за ним следят. Он остановился в кустах, слыша удаляющиеся голоса колонистов. Потом кто-то стал звать его с той стороны, откуда они вышли:
– Конан! Конан! Подожди, Конан!
– Бальт! – воскликнул удивленный киммериец и сказал негромко: – Я здесь!
– Подожди меня, Конан! – голос звучал громче.
Конан нахмурился и вышел на поляну.
– Какого черта ты здесь делаешь? Клянусь Кромом!
Он осекся и дрожь пробежала по его спине. На той стороне поляны его ждал вовсе не Бальт. Странное свечение струилось между деревьев. Свечение двинулось к нему – мерцающий зеленый огонь, уверенно двигающийся к цели.
Свечение остановилось в двух шагах от Конана. Он старался распознать затуманенные светом очертания. Зеленый огонь имел материальную основу, он лишь окутывал какое-то враждебное живое существо, но какое? Тут, к удивлению воина, из светящегося столба зазвучал голос:
– Что же ты стоишь, как баран на бойне, Конан?
Голос был человеческий, но как-то странно вибрировал.
– Баран? – в гневе вскричал Конан. – Неужели ты думаешь, что я испугался поганого болотного демона? Меня позвал друг!
– Я кричал его голосом, – ответил демон. – Те, за которыми ты идешь, принадлежат моему брату – я не могу оставить его нож без их крови. Но ты мой. О глупец, ты пришел сюда с далеких серых холмов Киммерии, чтобы сгинуть в дебрях Конайохары!
– У тебя уже была возможность добраться до меня! – рявкнул Конан. – Почему же ты меня тогда не прикончил?
– Потому что брат мой тогда еще не покрасил черной краской череп и не бросил меня в огонь, что вечно горит на черном жертвеннике Гуллаха, еще не шепнул твоего имени духам тьмы, что навещают горы Мрачного Края. Но пролетел над Мертвыми Горами нетопырь и нарисовал твой образ на шкуре белого тигра, которая висит перед большим домом, где спят Четверо Братьев Ночи. Огромные змеи вьются у их ног, а звезды, словно светлячки, запутались в их волосах.
- Предыдущая
- 37/39
- Следующая
