Конан, варвар из Киммерии - Говард Роберт Ирвин - Страница 23
- Предыдущая
- 23/39
- Следующая
– Кому-то нужно пойти в Ксоталанк и убедиться, что никто не остался в живых, – сказал Конан. – Я и сам пойду, если найдется проводник.
Ольмек посмотрел на остатки своего народа. Выжило лишь два десятка, да и большинство из них лежали на полу. Таскела была единственной, кто вышел из боя без царапины, хотя она сражалась так же яростно, как все.
– Кто пойдет с Конаном в Ксоталанк? – спросил Ольмек.
Приковылял Техотль. Рана на его бедре снова открылась, а на груди зияла свежая.
– Я пойду!
– Ты не пойдешь, – возразил Конан. – И ты не пойдешь, Валерия, а то у тебя нога начнет отниматься.
– Тогда пойду я, – сказал воин, перевязывавший себе руку.
– Хорошо, Янат. Ступай с киммерийцем. И ты тоже, Топал, – Ольмек указал на еще одного воина, который был лишь слегка оглушен. – Но сперва помогите поднять раненых на постели. Там их обиходят.
Все было сделано быстро. Когда склонились над женщиной с разбитой головой, борода Ольмека коснулась уха Топала. Конан заметил это, но виду не подал. Через минуту все трое покинули зал.
Проводники со всеми предосторожностями провели Конан через зал за воротами и через анфиладу комнат, залитых зеленым светом. Никого не встретили они, не услышали ни малейшего шума. Когда они подошли к Большому Залу, что пересекал город с севера на юг, то стали еще более осторожными: ведь они находились на вражеской земле. Но и следующие залы были пусты – до самых бронзовых ворот, похожих на Ворота Орла в Текультли. Ворота отворились неожиданно легко.
Со страхом смотрели воины Текультли на зеленый зал. Вот уже пятьдесят лет никто из их племени не попадал сюда иначе как пленник, обреченный на мучительную смерть. Не было горшей участи для жителя западной крепости, чем попасть в Ксоталанк. Кошмар плена преследовал их с самого детства. Для Яната и Топала эти ворота были Вратами Ада.
Конан оттолкнул спутников и вступил в Ксоталанк.
С опаской они двинулись за ним, поминутно озираясь. Но тишину нарушало лишь их собственное дыхание.
За воротами была такая же караульная, и ход из нее вел в такой же тронный зал, как у Ольмека. Конан вошел туда, глянул на ковры, диваны и шторы и стал внимательно прислушиваться. Ни звука. Комната была пуста. Он уже не верил, что в Ксухотле остался хоть один живой ксоталанец.
– Пошли, – сказал он и вошел в тронный зал.
Но далеко не ушел, потому что понял, что за ним следует один Янат. Конан обернулся и увидел, что Топал застыл в ужасе и вытянул руки, словно защищаясь от неведомой опасности.
– В чем дело?
Тут он и сам увидел, в чем дело, и мурашки пробежали по его могучей спине.
Чудовищная голова поднималась над диваном, змеиная голова, большая, как у крокодила. Над нижней челюстью нависали огромные зубы, но было в этой голове что-то беспомощное. Конан глянул за диван. Там лежала змея – огромнее ее он не встречал в своих странствиях... От нее пахло тлением и холодом земных глубин. На горле твари зияла огромная рана.
– Это Ползун! – прошептал Янат.
– Та самая скотина, которую я рубанул на лестнице, – сказал Конан. – Он гнал нас до Ворот Орла и у него еще хватило сил вернуться сюда, чтобы сдохнуть. Как ксоталанцы с ним управлялись?
– Они вызывали его из черных туннелей под катакомбами. Им ведомы были тайны, закрытые для нас.
– Ну, этот сдох, а если бы у них были другие, они непременно приволокли их с собой в Текультли. Вперед!
Они шли за ним по пятам.
– Если никого не найдем на этом этаже, спустимся вниз, – рассуждал Конан. – И перероем Ксоталанк от подвала до чердака. Черт, что это такое?
Они вошли в тронный зал. Там был такой же яшмовый постамент и трон из слоновой кости. Не было только черной колонны... Здесь признавали другой символ вражды.
На стене за постаментом возвышались ряды каменных полок, и с этих полок на пришельцев смотрели остекленевшими глазами сотни прекрасно сохранившихся человеческих голов.
Топал бормотал ругательства, Янат же стоял недвижно и в глазах его снова появилось безумие. Конан поморщился – он знал, что разум людей племени Тлацитлан постоянно висит на волоске.
Вдруг Янат вытянул в сторону страшных трофеев дрожащий палец.
– Это голова моего брата! – зарычал он. – А вот младший брат моего отца! А за ним старший сын моей сестры!
Внезапно он заплакал. Глаза его были сухи, но из груди вырывались хриплые рыдания. Потом плач перешел в тонкий пискливый смех и наконец в невыносимый визг. Янат сошел с ума.
Конан положил руку ему на плечо, и это прикосновение словно бы выпустило безумие на волю. Янат завыл и крутанулся на месте, пытаясь достать Конана мечом. Киммериец парировал удар, а Топал попытался схватить Яната за руку. Безумец выскользнул из его рук и вонзил меч в тело товарища. Топал со стоном опустился на пол. Янат закружился в сумасшедшем танце, потом бросился к полкам и стал рубить их, скрежеща зубами.
Конан подскочил к нему сзади, желая обезоружить, но безумец обернулся и с воем бросился на него. Видя, что с дураком не справиться, Конан уступил ему дорогу и сзади нанес воину удар, перерубивший ключицу и грудь. Несчастный пал мертвым возле своей умирающей жертвы.
Конан склонился над Топалом и увидел, что тот делает последние вздохи. Не стоило и пытаться остановить кровь, хлеставшую из страшной раны.
– Плохи твои дела, Топал, – буркнул Конан. – Не надо ли передать чего-нибудь твоим, а?
– Нагнись пониже, – просипел Топал, и Конан подчинился, но... секундой позже схватил его за руку: кинжал был направлен ему прямо в грудь.
– Клянусь Кромом! – сказал Конан. – И ты спятил?
– Так приказал Ольмек, – прошептал раненый. – Почему – не знаю. Когда мы укладывали раненых в постели, он шепнул мне, чтобы я убил тебя во время возвращения в Текультли...
И умер с именем своего клана на устах.
Конан глядел на него озадаченно. Или они все тут с ума посходили? Он пожал плечами и вышел за бронзовые ворота, оставив воинов Текультли под охраной сотен голов их сородичей.
На обратном пути ему не требовался проводник. Инстинкт вел его безошибочно. Но двигался он осторожно, внимательно осматривая любой темный угол. Не духов убитых ксоталанцев опасался варвар, а своих недавних союзников.
Он миновал Большой зал и перешел в комнаты на другой стороне, когда услышал что впереди кто-то ползет, тяжко дыша и постанывая. Потом он увидел человека – тот действительно полз по пурпурным плитам, оставляя за собой кровавый след. Это был Техотль, и глаза его уже застилала мгла.
– Конан! – окликнул раненый. – Конан! Ольмек похитил девушку с золотыми волосами!
– Вот почему он приказал Топалу заколоть меня, – сообразил Конан, становясь на колени возле умирающего. – Этот Ольмек не такой уж сумасшедший, как кажется с первого взгляда!
Блуждающие пальцы Техотля впились в руку Конан. Он прожил жизнь в холодном, неприветливом, страшном мире, и благодарное чувство к пришельцам разбудило в нем искру настоящей человечности, которой так не хватало его сородичам, жившим лишь ненавистью и жестокостью.
– Я хотел воспрепятствовать этому... – пузырьки красной пены лопались на губах Техотля. – Но он ударил меня... Думал, что убил... Но я уполз... О Сет, я долго полз в собственной крови! Берегись, Конан! Ольмек может заманить тебя в ловушку! Убей его! Это зверь! Бери Валерию и беги! Леса не бойся. Ольмек и Таскела лгали, пугая драконами. Они давно истребили друг друга, остался только самый сильный. А если ты его убил, то больше бояться нечего. Ольмек почитал его за бога, приносил ему человеческие жертвы. Стариков и детей связывал и сбрасывал со стен. Торопись! Ольмек потащил Валерию...
Техотль умер прежде, чем голова его коснулась пола.
Забыв об осторожности, Конан быстро направился в Текультли. На ходу он пересчитывал бывших союзников. Двадцать один, считая Ольмека остался после боя в тронном зале. С тех пор умерли трое... Что ж, Конан был наготове сейчас в одиночку перебить весь клан.
- Предыдущая
- 23/39
- Следующая
