Ночная смена (сборник) - Кинг Стивен - Страница 46
- Предыдущая
- 46/80
- Следующая
Симмонс нагнал его в коридоре и протянул папку:
— На седьмом потоке у вас новенький. Роберт Лоусон. Переведен из другой школы.
— Да вы что, Сим, у меня и без того двадцать семь гавриков! Куда больше!
— А их у вас столько же и останется. Во время рождественских каникул Билла Стирнса сбила насмерть машина. Совершивший наезд скрылся.
— Билли? Он увидел его так ясно, словно перед глазами была фотография выпускников. Уильяме Стирнс, один из немногих хороших учеников в этом классе. Сам не вызывался, но отвечал толково и с юмором. И вот погиб. В пятнадцать лет. Вдруг повеяло собственной смертью — как сквознячком протянуло.
— Господи, какой ужас! Как все произошло?
— Полиция этим занимается. Он обменял в центральном магазине рождественский подарок. А когда ступил на проезжую часть Рампарт-стрит, его сбил старенький «форд-седан». Номерного знака никто не запомнил, но на дверце была надпись «Змеиный глаз». Почерк подростка.
— Господи! — снова вырвалось у Джима.
— Звонок, — сказал Симмонс и заспешил прочь. У фонтанчика с питьевой водой он разогнал стайку ребят.
Джим отправился на занятие, чувствуя себя совершенно опустошенным.
Дождавшись свободного урока, он открыл папку с личным делом Роберта Лоусона. Первая страница, зеленая, с печатью Милфорд Хай Скул, о которой Джим никогда раньше не слышал. Вторая — оценка общего развития. Интеллект — 78 баллов, немного. Соображает неважно. Трудовые навыки — тоже не блестящие. Вдобавок тест Барнета-Хадсона выявил антисоциальные тенденции. «Идеально вписывается в мой класс», — с горечью подумал Джим.
Дисциплинарная страница угрожающе заполнена. Что он только не вытворял, этот Лоусон!
Джим перевернул еще одну страницу, увидел фото и не поверил своим глазам. Внутри все похолодело. Роберт Лоусон с вызовом глядел с фотографии, словно позировал он не в актовом зале, а в полицейском участке. На подбородке у Лоусона была родинка, напоминающая спелую землянику.
Каких только резонов не приводил Джим перед седьмым уроком. И что парней с такими родинками пруд пруди. И что головорезу, пырнувшему ножом его брата, сейчас должно быть никак не меньше тридцати двух. Но когда он поднимался в класс, интуиция подсказывала другое. «То же самое и с тобой было накануне нервного срыва», — напоминал он себе, чувствуя во рту металлический привкус страха.
Перед кабинетом № 33, как всегда, околачивалась небольшая группка; кто-то, завидев учителя, вошел в класс, остальные с ухмылочками зашушукались. Рядом с Чипом Освеем стоял новенький в грубых «тракторах», последнем вопле моды.
— Иди в класс, Чип.
— Это что, приказ? — улыбнулся рыжий детина, глядя куда-то мимо.
— Приказ.
— Вы, кажется, вывели мне «неуд», или я ошибаюсь?
— Oы не ошибаешься.
— Ну ладно… — Остальное прозвучало неразборчиво.
Джим повернулся к Лоусону:
— Тебя, вероятно, следует ознакомить с нашими правилами.
— Валяйте, мистер Норман. — Правая бровь у парня была рассечена, и этот шрам Джим уже видел однажды. Определенно видел. Абсурд, бред… и тем не менее. Шестнадцать лет назад этот парень зарезал его брата.
Словно откуда-то издалека услышал он собственный голос, объясняющий школьные правила. Роберт Лоусон засунул большие пальцы рук за солдатский ремень и слушал его с улыбкой, то и дело кивая, как старому знакомому.
— Джим?
— М-м?
— У тебя неприятности?
— Нет.
— Что-нибудь с учениками в классе «Литература и жизнь»? Без ответа.
— Джим?
— Нет.
— Может, ляжешь сегодня пораньше?
Если бы он мог уснуть!
Его опять мучили ночные кошмары. Когда этот тип с красной родинкой пырнул брата, он успел крикнуть Джиму вдогонку: «Следующий ты, малыш. Готовь пузишко». Джим очнулся от собственного крика.
Он разбирал в классе «Повелителя мух» Голдинга и говорил о символике романа, когда Лоусон поднял руку.
— Да, Роберт? — голос Джима ничего не выражал.
— Что это вы меня так разглядываете? Джим оторопело захлопал ресницами. В горле мгновенно пересохло.
— Может, я позеленел? Или у меня ширинка расстегнута? Класс нервно захихикал.
— Я вас не разглядывал, мистер Лоусон, — возразил Джим все тем же ровным тоном. — Кстати, раз уж вы подали голос, скажите-ка нам, из-за чего поспорили Ральф с Джеком…
— Нет, разглядывали!
— Хотите, чтобы я отпустил вас к директору?
Лоусон на секунду задумался.
— Не-а.
— В таком случае расскажите нам, из-за чего…
— Да не читал я. Дурацкая книга.
Джим выдавил из себя улыбку:
— Вот как? Имейте в виду, вы судите книгу, а книга судит вас. Тогда, может быть, кто-то другой нам ответит, почему мнения мальчиков о звере сильно разошлись?
Кэти Славин робко подняла руку. Лоусон смерил ее презрительным взглядом и бросил пару слов Чипу Освею. Что-то вроде «ничего титьки»? Чип согласно кивнул.
— Мы тебя слушаем, Кэти.
— Наверное, потому что Джек собирался устроить охоту на зверя?
— Молодец. — Он повернулся спиной к классу и начал писать на доске мелом. Мимо уха просвистел грейпфрут.
Джим резко обернулся. Некоторые тихо прыснули, лица же Освея и Лоусона выражали абсолютную невинность. Он поднял с пола увесистый плод.
— Затолкать бы это в глотку кое-кому. — Слова относились к галерке. Кэти Славин охнула.
Он швырнул грейпфрут в мусорную корзину и снова заскрипел мелом.
За чашкой кофе он развернул утреннюю газету, и сразу в глаза бросился заголовок в середине страницы. «О Боже!» — его возглас прервал непринужденное щебетанье жены. Казалось, в живот впились изнутри десятки заноз. Он прочел вслух заголовок: — «Девушка разбивается насмерть». А затем и сам текст:
— Вчера вечером Кэтрин Славин, семнадцатилетняя школьница из Хэролд Дэвис Хай Скул, выпала или была выброшена из окна многоквартирного дома, где она жила с матерью. По словам последней, ее дочь поднялась на крышу с кормом для голубей, которых она там держала. Анонимная женщина сообщила полиции, что трое каких-то парней пробежали по крыше без четверти семь, почти сразу после того, как тело девушки (продолжение на странице 3)…
— Джим, она случайно не из твоего класса? Он не ответил жене, так как на время лишился дара речи.
Две недели спустя, после звонка на обед, его нагнал в холле Симмонс с папкой в руке, и у Джима упало сердце.
— Еще один новичок, — сказал он обреченно, опережая сообщение Симмонса. — Класс «Литература и жизнь».
У Сима брови поползли вверх.
— Как вы догадались?
Джим пожал плечами и протянул руку за личным делом.
— Мне надо бежать, — сказал Симмонс. — Летучка по оценке учебной программы. Джим, у вас такой видок, словно вы побывали под колесами машины. Вы как, в порядке?
Словно побывал под колесами машины, вот-вот. Как Билли Стирнс.
— В порядке.
— Так держать. — Симмонс похлопал его по спине и побежал дальше.
А Джим открыл папку, заранее весь сжимаясь, как человек, ожидающий удара.
Однако лицо на фотографии ни о чем ему не говорило. Мог видеть его, мог и не видеть. Дэвид Гарсиа был массивного телосложения, темноволосый, с негроидными губами и полусонным выражением глаз. Он был тоже из Милфорд Хай Скул и еще два года провел в исправительной школе Грэнвилль. Сел за угон машины.
Джим закрыл папку. Пальцы у него слегка дрожали.
— Салли?
Она оторвала взгляд от гладильной доски. Джим уставился на экран телевизора невидящими глазами — транслировался баскетбольный матч.
— Нет, ничего. Это я так.
— Какая-нибудь скабрезность? — сказала миссис Норман игриво.
Он выжал из себя улыбку и снова уставился на экран. С кончика языка уже готова была сорваться вся правда. Но как о ней расскажешь? Ведь это даже не бред, хуже. С чего начать? С ночных кошмаров? С нервного срыва? С появления Роберта Лоусона? Начать надо с Уэйна, его старшего брата. Но он никогда и никому об этом не рассказывал, даже на сеансах групповой психотерапии. Он вспомнил свое полуобморочное состояние, когда они с Дэвидом Гарсией первый раз встретились глазами в холле. Да, на фотографии Гарсиа показался ему незнакомым. Но фотография не все может передать… например, нервный тик.
- Предыдущая
- 46/80
- Следующая
