Холмы Смерти - Говард Роберт Ирвин - Страница 11
- Предыдущая
- 11/96
- Следующая
Волк злорадно хохотнул. Ну уж нет, сказал он себе, до него Кейну никогда не добраться, он, Ле Лу, слишком для него умен. На сей раз англичанин останется в дураках.
— Еще сундук забыл, — буркнул он, указывая разбойнику на окованный медью ящик.
Крыса чертыхнулся и послушно нагнулся над сокровищами, на которые ему указал главарь. Волк одним звериным прыжком преодолел разделяющее их расстояние, рука его стремительно рассекла воздух. Крыса, не издав ни звука, рухнул на пол, заливая кровью золотые россыпи. Аккурат между лопаток жадного разбойника торчал кинжал.
— С чего ты, тупица, решил, что я вообще собираюсь что-то делить? — хмыкнул себе под нос Ле Лу, выдергивая окровавленный клинок и вытирая его о камзол мертвеца. — А теперь разберемся с Ла Моном…
Волк повернулся было к выходу, но замер как вкопанный. А потом и вовсе попятился назад.
Сперва ему показалось, что перед ним действительно появился сам Сатана, сгустившийся из клубов мрака. Но, отогнав от себя прочь дурацкие выдумки покойного Крысы, он понял, что это всего лишь человек. Человек в черном. Удивительная неподвижность которого в обманчивом свете воскового огарка действительно придавала ему сходство с тенью.
Незнакомец был очень высок, по меньшей мере не уступая ростом самому Ле Лу, и с головы до ног закутан в черное. Такая облегающая, простая и лишенная украшений одежда — от грубых черных башмаков до мягкой фетровой шляпы — выдавала в нем пуританина и удивительно гармонировала с удлиненным сумрачным лицом. О, что это было за лицо — угрюмое и замкнутое, поразительно бледное, оно поистине придавало человеку в черном вид выходца с того света! А густые нахмуренные брови и впрямь наводили на мысли о Сатане…
Широкие плечи и длинные руки безошибочно выдавали в незнакомце фехтовальщика, равно как и тяжелая рапира, которую он держал наготове. Ле Лу сразу понял, что, несмотря на отсутствие драгоценных камней на эфесе, который никогда не знал позолоты, это было серьезное и смертоносное оружие.
Глаза пришельца — большие, глубоко посаженные, немигающие — смотрели на бандита в упор. Волк, глядя в них гораздо дольше, чем ему хотелось бы, так и не понял, какого они цвета. Пожалуй, единственным, что нарушало мефистофельский облик незнакомца, был высокий чистый лоб, сейчас наполовину скрытый надвинутой шляпой. Ле Лу особенно поразил этот контраст: лицо мечтателя, идеалиста, интересующегося лишь собственным внутренним миром, — и непроницаемые, как арктические льды, глаза фанатика и прирожденного убийцы. И тут крылось определенное родство душ этих людей, знавших истинную цену жизни и смерти. Любой, кому довелось бы сравнить глаза двух мужчин, отметил бы наполнявшую их колоссальную жизненную силу и несгибаемую волю. Но на том сходство и кончалось.
Глаза главаря разбойников напоминали ограненный темный обсидиан. Их поверхность переливалась эффектным мерцающим светом, но он не мог проникнуть в зловещие глубины. Эти самоуверенные глаза выдавали в их хозяине человека сильного, бесстрашного до безрассудства и… крайне жестокого.
Очи же человека в черном сурово взирали на окружающее из-под нависших бровей, проникая в одному ему известные глубины мироздания, и напоминали алмаз чистейшей воды. Тот, кто заглядывал в них, рисковал затеряться в холодной гипнотической глубине зрачков. Это были глаза Бича Божьего.
Сейчас взгляды этих личностей скрестились, точно шпаги. Волк, привыкший внушать людям страх и подавлять их волю, впервые в жизни ощутил желание отвести взор, непривычный холодок пробежал по его позвоночнику. И француз, больше всего ценивший в жизни риск и острые ощущения, попытался отогнать от себя это неприятное чувство смехом.
— Соломон Кейн, полагаю? — поинтересовался он, постаравшись придать голосу выражение вежливой скуки.
— Да, Соломон Кейн. — Глубокий голос резонировал в тесной пещере. — Готовы ли вы предстать пред Господом нашим?
— Сию же минуту, мон шер, — отвесил издевательский поклон Ле Лу. — Причем, заметьте, более готовым, чем теперь, вряд ли когда буду. Позвольте задать вам тот же самый вопрос, моншер.
— Без сомнения, я неудачно выразился, — бесстрастно ответил Кейн. — Давайте скажем так: готовы ли вы предстать пред своим хозяином Сатаной?
— Вот вы о чем, моншер… — Ле Лу с нарочитой беззаботностью рассматривал свои ногти. — Можете быть уверены, что я в любой момент готов представить его рогатому величеству полный отчет о своих делах. Хотя, по вполне понятным причинам, не собираюсь делать это в ближайшее время.
Волку не надо было гадать, что сталось с Ла Моном: само присутствие Кейна в пещере красноречиво свидетельствовало о судьбе бандита. Так что смотреть на окровавленную рапиру англичанина было не обязательно.
— Вы мне лучше скажите другое, мон шер, — миролюбиво поинтересовался Ле Лу. — Какого дьявола вам понадобилось сживать со свету всю мою банду, чем она вам не угодила? И было бы интересно услышать, каким образом вы сумели отделаться от целой толпы моих остолопов.
— Ответ на ваш второй вопрос, сударь, на удивление прост, — сказал Кейн. — Дело в том, что это именно я распустил слух, будто у отшельника на черный день где-то припрятан мешок золота. Я знаю, что этот презренный металл притягивает разного рода подонков, как падаль — стервятников. И, как видите, я и сейчас не ошибся.
Мне не составило особого труда проследить пару дней и ночей за хижиной затворника. Как только я заметил приближение ваших негодяев, я предупредил святого человека, и мы вместе укрылись в чаще неподалеку от избушки. Дальше было еще легче: как только разбойники оказались внутри, мне осталось лишь высечь огонь и запалить фитиль. Огонь быстро пробежал между деревьями и воспламенил бочонок с порохом, который я заблаговременно заложил под пол хижины. Именно взрыв порохового заряда вдребезги разнес домик. И среди дыма и пламени чертова дюжина грешников прямиком отправилась в ад. Одному, правда, посчастливилось унести ноги. Но я настиг его в лесу и, не случись мне споткнуться о корень и упасть, добил бы негодяя наверняка.
— Мон шер! — Ле Лу отвесил шутовской поклон пуританину. — Позвольте выразить вам мое восхищение. Я впервые встречаюсь со столь умным и решительным противником. Но, дьявол вас раздери, соизвольте же наконец объясниться, почему вы вцепились в меня, точно клещ в собаку?
— Несколько месяцев назад вам с вашей шайкой случилось разграбить деревушку в долине, — продолжал Кейн с каменным выражением лица, и лишь в его глазах разгоралось опасное пламя. — Не мне вам рассказывать, что там происходило, Ле Лу. Среди прочих невинных жертв оказалась одна девушка, по виду сущий ребенок. Несчастное дитя обмануло внимание палачей и бежало, стараясь спастись от вашей скотской похоти. Но вы настигли ее! Ничто не удержало вас от того, чтобы надругаться над ней и, напоследок ткнув кинжалом, оставить умирать в лесу. Я случайно набрел на нее незадолго до того, как несчастная скончалась. И над ее бездыханным телом я пообещал себе, что непременно выслежу вас и убью.
— Хм-хм… — Ле Лу наморщил лоб, пытаясь припомнить те события, о которых говорил пуританин. — Mon Dieu! Да разве упомнишь всех девок, которых я где-то бросил? Впрочем, вроде что-то такое припоминаю… Ага, тут замешаны нежные чувства! Кто мог подумать, что вы, мон шер, окажитесь столь влюбчивы! Полноте, друг мой, на белом свете полным-полно баб, которые сочтут за честь переспать с такими мужчинами, как мы. Стоит ли ревновать?
— Придержи язык, Ле Лу! — Кейн повысил голос, что с ним случалось крайне редко. — Мне еще не приходилось пытать людей до смерти, но, во имя Господа нашего, ты меня искушаешь пожертвовать своей бессмертной душой!
Его тон и в особенности божба, совершенно невообразимая на устах такого человека, как Кейн, заставили Ле Лу несколько протрезветь. Глаза разбойника сузились, рука легла на рукоять рапиры. Однако он как ни в чем не бывало продолжил.
— Кем она вам доводилась, мон шер? — поинтересовался он небрежно. — Супругой?
- Предыдущая
- 11/96
- Следующая
