Что было, что будет... - Стил Даниэла - Страница 24

– Веселая у вас тут компания! Здравствуй, дорогой!

Олимпия подошла обнять старшего сына. Она была счастлива видеть его дома, и он тоже был очень рад. Макс был по-прежнему весь в белой мази, но врач заверил, что он уже не заразен для окружающих, и теперь Фрида без опаски общалась с внуком. Они развлекали друг друга с самого обеда.

Чарли приехал за полчаса до прихода матери.

– Как вы себя чувствуете, дорогие мои больные? – поинтересовалась Олимпия.

– Лучше! – похвалился Макс.

– Отлично! – поддакнула Фрида, счастливыми глазами оглядывая мальчиков. – Хотела вот ужин стряпать, да Чарли не пустил меня на кухню.

Олимпия одобрила старшего сына:

– И правильно сделал! Закажем что-нибудь в китайском ресторане, так лучше будет.

Через час домой вернулся Гарри. Увидев Чарли, он обрадовался. А улыбка матери и веселый голосок Макса еще больше подняли его настроение. Мужчины отправились на кухню выпить пива, а Олимпия поднялась к себе и переоделась. Макс остался около бабушки, он явно был рад их общению. Они включили телевизор. Хоть Фрида и продолжала извиняться за причиненные неудобства, было очевидно, что она наслаждается обществом своих близких.

Ужин прошел оживленно, а потом все разошлись по своим комнатам, и только Чарли задержался подле матери. Было видно, что его что-то угнетает, но, когда Олимпия спросила сына, все ли у него в порядке, он в ответ покачал головой. Сказал только, что рад снова оказаться дома, и пообещал назавтра составить компанию двум пациентам домашнего лазарета. А этот вечер он собирался провести с друзьями.

Погода сегодня улучшилась, немного потеплело, и снег превратился в хлябь под ногами. Ночью, конечно, подморозит, и Олимпия предупредила Чарли, чтобы шагал осторожнее и помнил о том, что случилось с Фридой. Сын с улыбкой посмотрел на мать, крепко обнял ее и был таков. Его мать обращается с ним так, словно ему все еще пять лет.

Весь вечер Олимпия хлопотала на кухне, наведывалась к Фриде, укладывала спать Макса, потом, приняв ванну, наконец села на кровать и обратилась к мужу:

– Гарри, Чарли ничего не говорил тебе, когда вы сидели вдвоем на кухне?

– О чем?

– Ну о чем-то вы же с ним разговаривали?!

– Ну конечно, говорили. Он сказал, что опять увлекся хоккеем. Знаешь, по-моему, он успокоился относительно своего будущего. На День благодарения он приезжал какой-то напряженный, но теперь он спокоен и уверен в себе.

– Не знаю, мне так не показалось, я чувствую, его что-то гложет, – задумчиво проговорила Олимпия. Материнское сердце не обманешь!

– Он что-нибудь тебе сказал? Что тебя насторожило?

– Нет. Сказал, все в порядке. Он торопился на встречу с друзьями, обещал завтра побыть дома. Но, уверяю тебя, с парнем что-то происходит.

– Перестань искать повод для беспокойства! – сказал Гарри. – Если его что-то тревожит, он тебе непременно скажет. Чарли от тебя никогда ничего не скрывал, вспомни!

Это было правдой. Чарли мог быть сдержанным и даже скрытным, но от матери у него секретов не было. Они всегда были очень близки.

– Может, ты и прав, – неуверенно согласилась Олимпия. – Ну ладно, давай спать, – сказала она и погасила свет.

На следующий день она поделилась своими опасениями с Фридой.

– Странно, что ты об этом говоришь, – отозвалась свекровь. – Не могу тебе объяснить, но у меня вчера, когда мы пили чай, сложилось точно такое же впечатление. Мальчик или расстроен, или встревожен. Он словно погружен в себя. Может, его будущее трудоустройство беспокоит? – предположила Фрида. – Он же у нас такой ответственный!

– Он еще весной приезжал какой-то встревоженный. Нам сказал, что все дело в самоубийстве его друга. Он тогда очень переживал. Он тогда даже прошел курс психотерапии. А может, дело в чем-то другом? Гарри, например, считает, что я все придумываю.

– Мужчины таких вещей никогда не замечают, – покачала головой Фрида. – Может быть, и тревожиться нечего. Может, Чарли думает о том, кем стать после защиты диплома. Для большинства молодых это трудное время. Вот примет решение – Калифорния ли, работа ли в Нью-Йорке, богословский факультет или Оксфорд – и успокоится. Все варианты по-своему хороши, но, пока он не выбрал, так и будет на нервах.

– Наверное, ты права. Помню, что творилось со мной, когда я заканчивала колледж. И родных, чтобы поддержать, посоветоваться, – никого! Я просто была в панике. Потом вышла замуж за Чонси и вообразила, что теперь сама себе хозяйка. Оказалось все совсем не так.

– Да, замуж ты выскочила слишком рано, – нахмурилась Фрида. Сама она тоже обзавелась семьей, когда была совсем молоденькой девушкой. Но тогда все было по-другому, они с отцом Гарри пережили войну и ужасы концлагерей, а в такие времена люди быстро взрослеют.

– Зато дети уже взрослые, – философски заметила Олимпия, и Фрида улыбнулась в ответ.

– Это точно, и какие дети! Чарли чудесный мальчик, а девочки какие красавицы! Повезло тебе с детьми. – Фрида посмотрела на невестку с выражением решимости на лице. – Между прочим, Олимпия, имей в виду, – на бал я все равно поеду. Я такого события ни за что в жизни не пропущу! – Олимпия недоуменно взглянула на свекровь. Она не собиралась отговаривать Фриду, и ей был непонятен вызов, прозвучавший в словах свекрови. – Значит, ты ничего не знаешь?! Гарри, я вижу, с тобой не посоветовался… Ну так вот – мой сыночек сказал, что я останусь с ним дома. Еще чего! Я на него так зла, что не хочет идти! Ну, да это его личное дело. Хочет выставить себя упрямым ослом – пускай! А я все равно поеду! Я ему так и заявила! – Глаза Фриды горели решимостью.

Олимпия с улыбкой посмотрела на свекровь.

– А я решила, что ты можешь передумать. Теперь вижу, я ошиблась.

– Конечно, ошиблась! – Вид у Фриды был довольно комичный: решительный взгляд и беспомощная поза – свекровь сидела, обложенная подушками, положив загипсованную ногу на стул.

– Давай я узнаю насчет проката инвалидной коляски? – предложила Олимпия. – Чарли завтра бы и привез.

– Конечно, вид у меня в инвалидной коляске будет тот еще! – рассмеялась Фрида. – Терпеть не могу выглядеть старой развалиной! Но, видно, придется смириться. Если получится, я согласна. А нет – буду на костылях ковылять. Во всяком случае, я уж точно буду выглядеть очень оригинально на этом балу, обращу на себя всеобщее внимание! Твои дочери мне еще позавидуют!

– Ты – чудо, Фрида! – восхитилась Олимпия. – Таких бабушек еще поискать!

– Я согласна появиться там даже на носилках, пусть меня санитары тащат. И вообще, должна же я покрасоваться в новом платье! Зря, что ли, мы с тобой мучились? Я никогда в жизни не была на первом балу и пропустить его не могу.

В глазах Фриды блеснули слезы. Для нее это был не просто бал, на котором впервые выйдут в свет ее внучки. В ее глазах он олицетворял общественное признание, которого у нее никогда не было. А вот испытаний ей досталось сполна: она знавала годы нищеты, тяжкого труда в швейных мастерских – и все ради того, чтобы дать образование сыну. И теперь, хоть раз в жизни, ей хотелось и себя почувствовать в роли уважаемой женщины, даже если ее сын не одобрит этой затеи.

И еще Фриде не хотелось пропускать первого бала внучек. Олимпия это прекрасно понимала и поклялась, что не лишит свекровь такого удовольствия. Пусть и ее мечта осуществится! Для Фриды это тоже событие огромного значения. Гарри даже представить себе не может, как это для нее важно.

– Мы все устроим, Фрида, обещаю тебе!

Оставалось решить один вопрос: кто станет катить инвалидную коляску. В субботу Олимпии уже в пять часов надо быть в отеле, помогать девочкам одеваться. Чарли тоже должен быть с ними на репетиции. Выходит, кроме Гарри, везти Фриду в отель просто некому, а тот наверняка откажется наотрез. Олимпия уже подумала, не попросить ли заехать за ней Маргарет с мужем. Она бы тогда заказала им всем лимузин. Да, ничего другого, пожалуй, и не остается.

Вечером, после ужина, Олимпия осторожно еще раз спросила мужа про бал и напомнила, что теперь, когда мама на костылях, организовать ее транспортировку к месту торжества будет намного сложнее, ей нужен помощник. Олимпия все-таки питала робкую надежду, что он согласится помочь, не ожидая ее настойчивых уговоров.