Альфа + Ромео (Повести и рассказы) - Раннап Яан Яанович - Страница 29

• Предыдущая
• 29/48
• Следующая

Вода в ручье все еще была высокой, хотя весь снег в лесу растаял уже давно. Прошлогодняя листва и стебли плыли но течению, и он подумал, что ведь у них тут тоже нет ни минутки, которую можно было бы потратить зря. Если они хотят достичь моря, если они хотят куда-нибудь успеть, они должны теперь использовать каждую секунду. Сейчас как раз время стремления вперед, время весны, время напора. И когда он подумал так, ноги, словно сами собой, зашагали к школе.

И затем он положил учебники в парту и мысленно пролетел по всем шести урокам, и затем прозвучал звонок на первый урок, и затем пришел учитель истории и сразу же начал опрос с конца списка. А он слушал, ждал и был совсем спокоен, потому что на сей раз ему было абсолютно все равно, спросят ли у него начало главы или конец.

Но когда Петр уже построил первые корабли и отвоевал первые войны, назначил боярам налог на бороды, а Вилепилль, Варбик [3], Туукер и Ыйспуу получили свои тройки-четверки, старик Тутанхамон по-прежнему продолжал водить своим карандашом в нижнем конце списка. И тут его внезапно охватил страх. Господи помилуй, а что, если старик вдруг забыл, кого еще он сегодня обязательно должен спросить? На намять учителей никогда нельзя полагаться. И он быстро поднял руку, чтобы учитель вспомнил о его обещании.

Но Тутанхамон и внимания не обратил на его поднятую руку. Даже и тогда, когда Калью начал шевелить пальцами. Еще чего не хватало, подумал он, неужели у Тутанхамона и впрямь склероз? И, помахав рукой, он пискнул: «Учитель! Учитель!» Но старый фараон оставался глух и слеп к его усилиям напомнить о себе. И тут в коридоре затарахтел звонок на перемену.

Хорошо, что без зеркала человек не может увидеть своего лица. Если бы это было возможно, у Калью долго бы стояло перед глазами, как он просидел всю перемену за партой, словно получил поленом по башке. Но поди знай, может быть, это была и не такая уж грустная картина. И может быть, он был не так уж подавлен. Во всяком случае, второй урок он начал гораздо активнее. Как только учительница села за стол, он поднял руку. Но и теперь на него не обратили никакого внимания. Учительницу ни капельки не интересовало, что он знает о курах-банкива. Учительнице так не терпелось пройти материал дальше, что она вообще никого не стала спрашивать.

— Кальтс! Кальтс! — опять кричали с крыльца школы. И как вчера, он плотнее втиснулся между поленницами. Ему не хотелось сейчас никого видеть. Ему не хотелось ни с кем разговаривать. Он ждал, пока его оставят в одиночестве.

Но если вчера его ожидание было наполнено нетерпеливой просьбой: «Да уходите же!» — то сегодня казалось все равно, раньше или позже опустеет школьный двор.

— Кальтс! Ка-альтс! — позвали снова, но он почти не слышал. Вместо этого в ушах тикало, как часы, русское стихотворение. Раз-два, в ритме шагов:

Стихи тоже никто у него не спросил. И английские слова тоже. Казалось, учителя считают, будто Налью Йыкса вообще не существует. Похоже, словно в этот день все забыли о нем. До последнего урока и появления классной руководительницы.

К тому времени ему уже стало совершенно безразлично, спросят его или нет. Впрочем, не все равно. Он уже хотел, чтобы не спрашивали. Очевидно, это можно было прочесть и по его лицу. Может быть, именно поэтому не успела классная руководительница усесться за стол, как уже вызвала:

— Йыкс!

И сделала при этом свой характерный жест: махнула рукой за плечо в сторону доски.

Ну да, теперь у него больше не было ни малейшего желания идти отвечать. Пружина уже раскрутилась. Но конечно, нельзя было сказать об этом классной руководительнице.

— Йыкс! — вызвала учительница, и он пошел. — Сумма двух сторон треугольника? — спросила учительница, и он ответил.

— Сумма внешних углов выпуклого многоугольника? — потребовала учительница, и он ответил.

На один-единственный вопрос он не ответил, и сейчас этот вопрос остался без ответа, но он был задан позже.

На его первое доказательство классная руководительница сказала:

— Ишь ты! Ишь ты!

А после второго:

— Верно же, Йыкс может, если Йыкс хочет?

И затем:

— Ну сегодня Йыкс и впрямь заработал по геометрии пять!

«Только по геометрии! — с горечью подумал он. — Только по геометрии!» И хотел уже пойти за свою парту, но в классе поднялся шум.

— Учительница, учительница! — забубнил Вилепилль. — У него и все остальные уроки были сегодня выучены на пять!

— Учительница, учительница! — вскочил со своей парты Йыспуу. — Вы ведь обещали, что сегодня все учителя спросят Йыкса!

И тут еще Сента Оянере добавила:

— Вы, наверное, позабыли о своем вчерашнем обещании?

Как в кино, все снова пробежало у него перед глазами: и выражение лица вспоминающей учительницы: «Неужели, Йыкс?», и его хмурое: «Да», и допрашивающее: «Английский тоже?», и его еще более мрачное: «Да!», и сочувствие одних, и злорадный смешок других, и улыбка изумленной учительницы, и затем ее вопрос:

— Ну так что же теперь не так?

Во дворе все затихло. Подождав еще несколько секунд, он выбрался из-за поленницы. Головы уходящих виднелись уже на большом шоссе. Теперь и он мог потихоньку пуститься в путь.

Так что же теперь не так? Ну да, если задуматься, если глянуть поглубже и разобраться, как велела Куузеке, то, действительно, пожалуй, ничего. Разве же кто-нибудь сможет отнять у него то, что выучил? Никто не сможет отнять у него знаний. Для кого мы учимся? Знаем, знаем: для себя. Важнее всего действительно иметь знания, а не оценки, которые за них получают. Только вот... почему, когда он думает об этом, кривятся губы?

Он лег грудью на перила моста и долго глядел на желтовато-глинистую воду.

Он снова думал об отвесной стене скал Тредор, по которой никто раньше не взбирался, и о хребте Эльбасар. И о том, как они потеряли провизию и теплую одежду, и о том, как, пробираясь ползком по плоскогорью, тащили за собой тело Джека, чтобы, достигнув леса, все же похоронить товарища, завалив труп горой камней.

И затем они затаились между стен старой крепости, откуда было рукой подать до чудовищных стороживших море пушек. Переодевшись во вражеские мундиры, они проникли за последнее препятствие. Он, Калью Йыкс, он тоже. И предназначенная для пушек адская машина была установлена на место.

А когда земля вздрогнула от взрыва и черная туча закрыла солнце, они были уже далеко. В рубцах с ног до головы, они стояли на прибрежных камнях у моря. Семь дней они были в пути. Они терпели голод, и холод мучил их. И за то, чтобы достигнуть цели, заплатили жизнью двух своих товарищей. Но теперь задание было выполнено.

Не отрывая глаз, смотрели они на косу, из-за которой сейчас должны были выплыть десантные баркасы.

Батарея взорвана. Проход в залив был свободен. Десантные суда могли пройти и сейчас и позже, в любую минуту.

• Предыдущая
• 29/48
• Следующая